Средневековье
Арабский мир: лечим тоску шахматами
Раннее Средневековье. Христиане, чья религия практически на всей территории, занимаемой ранее Древней Грецией и Римской империей, стала официальной и, можно сказать, государственной, словно решили припомнить все былые обиды. Фанатики от религии преследуют не только жрецов старых богов под раздачу попадают и учёные, и философы, и врачи.
Куда, к примеру, было деваться им из Александрии, где досталось не только мусейону и библиотеке, не только храмам, но и людям? Не в Сахару же, там к этому моменту было уже суховато, жарковато и в целом неприветливо. А вот в Месопотамию да, другое дело. А оттуда и в Персию. Правда, её вскоре завоевали арабы, но те-то как раз оказались надо же куда терпимее к учёным мужам, нежели христиане. Так где-то в середине VII века и познакомились арабские мудрецы с древними (даже по тем временам) медицинскими трактатами ведь спасали вынужденные эмигранты не только домашний скарб и золотишко, но и бесценные рукописи.
Ну а поскольку, завоевав себе довольно обширные территории, мусульмане взялись их обустраивать и развивать, то и интерес к науке а вместе с нею и медицине тоже заметно возрос. Во многих городах строятся больницы. Врачи, практикующие в них, после обхода больных и назначения им лечебных процедур тут же, во дворе, в тени больничных садов читают лекции и слушателей собирается множество.
В Каире в 854 году открывается больница, в которой душевнобольным пациентам отведено специальное отделение. Сам эмир, давший на её постройку 60 тысяч динаров, наведывался туда каждую пятницу: поглядеть, исправно ли врачи службу несут, не опустели ли кладовые, как больные поживают. Перестал он туда наведываться только после того, как один сумасшедший (да-да, из того самого отделения) бросил в эмира яблоком. Тем самым, которое он же, гад, у эмира и выпросил в подарок. И ведь добрые люди! Ничего тому пациенту за его чёрную неблагодарность не было. Хотя как знать: может, и удавили втихаря паршивца.
В целом же при лечении душевнобольных арабские медики руководствовались большей частью теми же греческими и римскими трудами. Абу Али Хусейн ибн Абдуллах ибн аль-Хасан ибн Али ибн Сина (Авиценна, короче) вслед за древними греками и римлянами считал, что меланхолия есть темнота, что образуется внутри черепа из-за обилия чёрной желчи. Он же писал, что «против слёз и тоски необходимо применить в качестве лекарств развлечения, работу, песни, так как самая вредная вещь для умалишённого страх и одиночество».
Надо сказать, что в арабской психиатрии в этот период главенствуют очень мягкие, гуманные методы по сравнению с таковыми у ряда древнегреческих и древнеримских врачевателей. Так, доктор Абу Бакр Мухаммад ибн Закария Ар-Рази (как вы понимаете, европейцы величали его просто и коротко Разес) из Рея советует лечить тоску игрою в шахматы. А Абу Марван Абд аль-Малик ибн Аби-ль-Ала Зухр (при дворе в Севилье его, сломав пару раз язык, величали Авензоаром) очень осуждал описываемое в древних трудах лечение душевнобольных калёным железом. Мягче, говорил он, надо быть к людям.
Собственно, эта терпимость к странным и одиозным людям вообще довольно характерна для мусульманского Востока тех времён. Видимо, сказалась привычка наблюдать на улицах пляшущих дервишей, факиров из Индии и прочих интересных персонажей, которых наш современник окрестил бы фриками.
Европа: католики ещё добрые
А что происходило в эти же времена с точки зрения развития психиатрии в Европе? На первый взгляд может показаться, что, оказав себе медвежью услугу, когда жгли языческие храмы и библиотеки, когда досталось и жрецам, и учёным, и врачам, христиане Европы лечились исключительно молитвой и постом. А сумасшедших (бесом же одержимы!) пользовали очищающим пламенем костров и калёным железом. Ан нет, не всё было настолько мрачно во всяком случае, поначалу.
Книги жгли, было дело. Но кое-какие трактаты, и в немалом количестве, понимая их ценность, церковники всё же смогли сохранить для своих библиотек, естественно. По сути дела, духовенство было самым образованным слоем населения. И было бы странно, если бы у них не завелись свои целители: люди же идут, обращаются, и не только с целью исповедоваться и благословение получить. Шли в монастыри и душевнобольные: известно, что где-то с третьего века там стали проводить обряды экзорцизма для «припадочных» то есть пациентов с хореей, эпилепсией, истерическими припадками. Заметьте: в монастырях пациентов пока ещё не жгут, а бесов из них изгоняют.
И не только в монастырях. На местах, в деревнях и городах люди пока ещё вполне терпимы к своим сумасшедшим. Да и сколько тех городов-то, да и сами города по большей части пока одно только название. Большой скученности ещё нет, жизнь пока не зажата в узкие рамки правил и цеховых уставов, и поэтому пока ещё немногочисленные в этой массе сумасшедшие не вызывают столь сильного желания решить вопрос радикально. Кого-то, особенно в деревнях, можно и в сарае подержать, связав при необходимости. С кем-то, если есть время и есть кому, можно паломничество за компанию совершить до какого-нибудь монастыря: глядишь, и помогут болезному, а то и у себя оставят.
Благо что медициной начинают целенаправленно заниматься целые монашеские ордена: алексиане и иоанниты, бенедиктинцы и госпитальеры. Помещения при монастырях и отдельные убежища, приюты и странноприимные дома практики хватало, было бы кому ей заниматься.
Правда, даже в те времена находились особо рьяные блюстители духовной чистоты, предпочитающие подойти к делу с огоньком, нежели возиться с экзорцизмом. Но, как правило, это была частная инициатива на местах, которую церковь да и светская власть не особо-то и жаловали. Была даже написана, размножена (от руки, естественно) и разослана по приходам назовём её методичкой. Indiculos superstitionum, или «Указатель суеверий». Чтобы проповедники там, на местах, знали, с какой напастью может прийти электорат, и чтобы можно было сразу для себя распознать, где следует забить тревогу, а где просто забить.
Очень востребованный «Указатель», к слову. Дело в том, что, сколь ни пыталась Церковь искоренять на местах веками сложившуюся мифологию и завязанные на неё обряды, полностью этого сделать так и не удалось: кадры решают всё, а где же взять столько образованных и по-настоящему благочестивых миссионеров? Вот и приходилось подробно перечислять в методичке, с какими персонажами может столкнуться слуга Господа, неся свет религии в ширнармассы.
Кстати, с некоторой степенью вероятности можно предположить, что именно из-за древних мифов отношение к детям с отклонениями в развитии, как физическом, так и умственном, было относительно терпимым в те суровые времена.
Дело в том, что традиционно считалось (не повсеместно, но тем не менее), будто такие дети это dickkopfs, или kielkropfs, подменыши. А уж кто спёр настоящего ребёнка гномы, цверги или эльфы, зависело от того, где в кого верили. Подменыш всегда уродлив, прожорлив и при этом тощ, глуп и проказлив. А обижать такого не стоило: ведь, когда маленький народец всё же сподобится забрать своего питомца обратно, матери вернут её настоящего ребёнка: целого, здорового, весёлого и словно пробудившегося от долгого сна. То есть там, у гномов (цвергов, эльфов), о нём заботились как следует. Вот и не надо их без нужды раздражать, срывая досаду и зло на подменыше. Но вернёмся к добрым католикам.
Как бы там ни было, несмотря на «Указатель суеверий», время от времени некоторые из священнослужителей, а то и просто жители приглашали мыслящих инако на огонёк, и в 805 году, во времена правления Карла Великого, вышел декрет: дескать, сжигать всякую особу, в которой мнится ведьма, пусть даже вы уверены в том, что засуха или лютые морозы, падёж скота или повальный понос в ваших Гроссен Катценйаммерах дело её рук, не только не комильфо, за это ещё и огрести можно по всей строгости закона. И нечего списывать на злые вражеские козни превратности погоды, собственную криворукость и нечистоплотность. Кстати, подействовало. Лет этак на пятьсот.