После того как в детской литературе закончился период смелых экспериментов в области эстетики авангарда, который характеризовал 1920‐е годы, и в официальной эстетической политике повсеместно утвердился социалистический реализм, привлекательность существующего уже без малого столетие приключенческого повествования только возросла. Книги Аркадия Гайдара приобрели огромную популярность в 1930‐х годах и продолжали активно переиздаваться даже после окончания советской эпохи. Это особенно относилось к его произведениям в поджанре «патриотического путешествия», таким как «Голубая чашка» (1936) и «Чук и Гек» (1939), а также к «Тимуру и его команде» (1940). В книгах Гайдара полное соответствие эстетическим и идеологическим требованиям сочеталось с изображением детей-героев, оказывающихся в разных местах необъятной Советской империи; герои возвращались домой нравственно окрепшими благодаря самоотверженным поступкам, совершенным ими самими или теми, кого они повстречали на своем пути.
В XIX веке приключенческая повесть, литературная сказка и исторический роман приобрели значительную популярность во многих культурах, в XX веке к ним присоединилась научная фантастика. В этом отношении западное литературное влияние играло центральную роль в развитии советского детского канона, несмотря на постоянные усилия избегать этого влияния в политической и социальной сферах. Достаточно неожиданно одними из самых известных и любимых произведений советской детской прозы стали вольные адаптации западной классики: «Пиноккио» (1883) Карло Коллоди, «Волшебника из страны Оз» (1900) Фрэнка Баума, «Истории доктора Дулиттла» (1920) Хью Лофтинга и «Винни-Пуха» (1926) А. А. Милна. Советские адаптации этих произведений «Золотой ключик, или Приключения Буратино» (1936) Алексея Толстого, «Волшебник Изумрудного города» (1939) Александра Волкова, «Доктор Айболит» (1929) Корнея Чуковского и переложение «Винни-Пуха» (1958) Борисом Заходером пользовались невероятной популярностью, по ним неоднократно снимались игровые и мультипликационные фильмы86. Сегодня многие из этих текстов можно было бы обвинить в плагиате, однако в то время они считались литературными адаптациями87. Регулярное появление культурных заимствований и в ранний имперский период, и в начале советской эпохи, и в первые постсоветские годы подчеркивает существенную роль переводов и переложений во времена резких культурных перемен феномен, который мы обсудим подробнее во второй, третьей и четвертой главах.
Различные подходы к содержанию и моральным ценностям подчеркивали заметную разницу между исходными западными текстами и их советскими адаптациями. Приведем только два примера. Всем известна история «Пиноккио» Коллоди: сюжет книги строится на мечте куклы-марионетки стать настоящим мальчиком. В советской адаптации герой так и не становится человеком; основной упор делается на коллективное усилие противостоять владельцу кукольного театра, жестоко эксплуатирующему актеров: марионетки объединяются для того, чтобы создать новый театр, в котором все равны88. Когда Буратино наконец находит желанный золотой ключик, тот открывает дверцу не к деньгам и богатству, а, как отмечает Хеллман, «к свободе от эксплуатации»89. Аналогичным образом «Волшебник Изумрудного города» Александра Волкова содержит революционный подтекст, где подчеркивается важность дружбы, любви к родине, борьбы за свободу, противостояния врагу и готовности подчиниться требованиям государства90.
«Буратино» и «Волшебник Изумрудного города» не просто фантазии для детей, это еще и истории взросления, показывающие героев в процессе развития и достижения зрелости, то есть тогда, когда они добиваются реализации своих возможностей, признания окружающих и понимания своего места в мире. По мнению таких исследователей, как Марк Липовецкий, Александр Прохоров и Сергей Ушакин, неслучайно, что во всех этих связанных с инициацией нарративах одной из центральных тем становится социальный поступок; в советском контексте это было темой особой важности91. Как и любое другое подрастающее поколение, дети в Советском Союзе росли, усваивая моральные ценности, культурные обычаи и поведенческие коды своего общества, такие как щедрость, честность, справедливость, коллективизм и забота об общем благе. Вырастая, они были вынуждены усвоить еще и другую систему ценностей и социального поведения: повсеместное взяточничество, коррупцию, необходимость понимать, кому можно, а кому нельзя доверять, умение избегать наказания и многие другие навыки, необходимые для выживания в советском обществе. Особую популярность произведений, построенных на существовании двойной реальности, где постоянно возникает вопрос, что здесь реально, а что нет, помогает понять тот факт, что эту сложную систему двойных социальных конвенций было совершенно необходимо учитывать при всех обыденных действиях. Есть и более простое и столь же правдоподобное объяснение огромной популярности литературных сказок в Советском Союзе: они прекрасно обеспечивали возможность бегства от повседневной жизни.
Социализация в СССР в большой степени происходила внутри общественных институций, поэтому школьная повесть стала важнейшим поджанром литературы взросления92. Прямая наследница воспитательного романа (Bildungsroman), советская школьная повесть подчеркивала важность дружбы, здорового соревнования и академической успеваемости, необходимость твердого нравственного компаса. Как показал Хеллман, типичный сюжет такого произведения строился на недостойном поведении одного или нескольких неуспевающих школьников, чьи плохие отметки угрожали репутации целого класса. Благодаря коллективному усилию отстающие исправляли плохие оценки, и одноклассники, в духе коллективизма, поддерживали друг друга в достижении поставленных целей93. «С тобой товарищи» (1949) Марии Прилежаевой, «Витя Малеев в школе и дома» (1951) Николая Носова, «Васек Трубачев и его товарищи» (19491952) Валентины Осеевой лишь несколько типичных примеров таких школьных повестей. Очевидно, что все эти произведения критиковали лень и индивидуализм и прославляли прилежание, сотрудничество и взаимопомощь94.
Несмотря на то что основным фокусом нашей работы является исследование художественной прозы, появившейся после 1991 года, мы все же обсудим некоторые примеры советских познавательных книг для детей, чтобы понять, как подобная литература преобразовывалась и развивалась в постсоветскую эпоху. К концу советского периода познавательная литература для детей составляла лишь малую часть публикуемых в СССР детских книг только 191 наименование (менее 12 процентов) из 1610 книг для детей, опубликованных в 1991 году. Основная часть книг (1419, или более 88 процентов) была прозой или поэзией, то есть детской художественной литературой95. Что касается самой терминологии, то и она существенно изменилась с 1991 года. В советскую эру термины «познавательная литература», «научно-популярная литература» и «документальная проза» характеризовали произведения, основанные на фактическом материале. При этом многие произведения, относящиеся к познавательной литературе, книги о животных, растениях и других природных феноменах обладали отчетливым авторским голосом и изображали мир природы в живой и образной манере. Такие произведения советской эпохи, в частности книги Бориса Житкова (18821938) и Виталия Бианки (18941959), необычайно ярко описывали подводный мир, повадки лесных зверей, поведение боа-констрикторов и даже локомотивы; наличие антропоморфных элементов часто размывало четкую линию между познавательной и художественной литературой. В постсоветскую эпоху в русский язык пришло заимствованное из английского языка слово «нон-фикшн», его начали применять к произведениям массовой литературы (руководствам по самопомощи или выбору профессии, кулинарным книгам); новое слово ознаменовало появление в России совершенно нового типа литературы.