Да тише ты, что так расшумелся? Я сам знаю, в какую семью я попал, сказал Витя, вырываясь из цепких рук брата. А потом, я не глухой.
Наконец сели за стол. На столе коммунизм: всего полно, и каждый берет по потребности, сколько хочет. Иван пропустил рюмку, потом вторую, а третью сам себе налил и опрокинул.
Никандр Иванович, дорогой! Наденьте китель с погонами плутковника, прошу вас. У вас, конечно, много всяких наград орденов, медалей. И их наденьте, я хочу на вас посмотреть. А если есть лишний китель, дайте и я одену, я ведь тоже офицер.
В каких войсках вы служили? спросил Никандр.
Я? О, я служил в венгерской армии, дослужился до лейтенанта.
Значит, ты воевал против русских. Сколько русских ты убил?
А что было делать? Дали мне роту, сказали: «Ну, русский Иван, бей русских Иванов».
Да врешь ты все, хвастун, сказал Витя, краснея до ушей.
Да нет, пусть говорит, злобно прошипел Никандр.
Иван ничего не понял и продолжал:
Я принимал участие в боях под Сталинградом. Моя рота, конечно, стреляла в русских, а сколько их погибло, я не знаю. Врать не буду. Могу только сказать, что где бы мы ни появлялись, от нас всегда убегали. Мы как бы прорывали линию обороны. Однажды мы так глубоко врезались в тыл русских, что сами перепугались. Кто-то предлагал возвернуться назад, а я был против. Я знал, что у русских девиз «Ни шагу назад» и тоже придерживался этого. У нас радио работало круглые сутки, я слушал и понимал, о чем шла речь. Это было в сорок втором году. Тут мне стукнуло в башку: а что, если остаться и перейти на сторону русских, ведь они все же свои, наши старшие братья? Тогда я приказал своей роте сложить оружие и вывесить белый флаг. Вскоре к нам пришли парламентеры. «Я требую Никиту Хрущёва», сказал я. И действительно, он вскоре пришел. Обнял меня, поцеловал и сказал: «Молодец, наш младший брат». С тех пор я стал командовать взводом особого назначения. Я принимал участие в пленении Паулюса, имею награды. Орден Отечественной войны мне сам Калинин вручал. Вернулся в родное село, мне сразу автомат дали в руки и сказали: «Будешь в родном селе строить социализм, а потом и коммунизм». Я строил с автоматом на груди, потому что ни социализм, ни коммунизм без автомата построить невозможно. Работники НКВД, видя мое старание, назначили меня секретарем сельского совета и закрепили за мной автомат, он у меня всегда был в железном сейфе. Вернулись евреи, настучали на меня, будто я с бандерами связан и передаю им шифрограммы о дислокации войск НКВД. Тогда-то меня и сграбастали. Хотели дать расстрел, но учли мои награды и дали только десять лет. Все десять лет я отбухал в Магадане. С вашим зятем переписку вел, когда он служил в городе Минске. Правда, Витя? Ну скажи «правда», чего стесняться?
Ты много болтаешь и к тому же хвастаешь, сказал Витя.
Ну и биография у тебя, сказал Никандр, ничего не скажешь. Как ты по земле ходишь? Как ты попал в закрытый город? Таким, как ты, здесь нельзя находиться. В русских стрелял, в бандерах участвовал.
Пришили, сказал Иван простодушно.
Никандр Иванович позеленел. Он бросился к телефону, чтоб вызвать соответствующую службу и передать гостя в более надежные руки.
Заразы, процедила Лиза.
Никандр! Успокойся, сказала теща. Не слушай ты его. Он врет все. Никаким венгерским или немецким лейтенантом он не был, а то, что сидел в тюрьме, бог с ним. У нас каждый второй сидел, что тут такого? Коммунизм без тюрем не построить, а социализм тем более. Отсидел вернулся. Лишь бы он был хорошим человеком, правда, Иван?
Ну конечно, конечно, лепетал Иван, поняв, что допустил словесный понос, я не хотел вас обидеть. Я просто рассказал трудную свою судьбу вам как близким людям. Мы же теперь родственники, свои. Вот братан мой, ваш зять, он еще маленьким был, когда все это происходило со мной, он почти не помнит всего этого.
Если бы он был постарше, он тоже был бы с тобой на пару: яблоко от яблони недалеко падает, прошипел Никандр, опрокидывая очередную рюмку.
Я очень рад за своего брата, продолжал Иван, не обращая внимания на шипение хозяина. Мой брат попал в настоящую семью и хорошо живет. Раньше у него этого не было. Спасибо вам большое, что вы согласились выдать за него свою единственную дочь. И тебе, Лиза, красавица, спасибо. Такой красивой и работящей, как ты, в наших краях просто не найти. И в университете учишься. Тебе, Витенька, надо ее на руках носить, ее следы целовать. Я всем расскажу, какая у тебя хорошая жена, какие у нее замечательные родители.
Замолчи, трепло, сказал Витя, со злостью глядя на двоюродного брата.
Я хочу предложить тост, сказал Иван, вставая. За реализацию решения двадцать второго съезда КПСС, за Никиту Сергеевича Хрущёва! И за полковника, героя всех партизан Белоруссии Никандра Ивановича ура!
Ну, вот это хорошо, сказала теща.
Притворяется, сволочь, сказал Никандр, надо его сдать в КГБ. Ты мине мозги не пудри. В русских стрелял? Стрелял сам признался. Я посажу тебя еще на один срок. На наших стройках коммунизма как раз таких, как ты, не хватает. И брата своего двоюродного можешь прихватить, а дите мы вырастим как-нибудь.
Коллективного ребенка надо в коллективе выращивать, сказал Витя.
Брось ты, пузотрон, как тебе не стыдно? Ты тоже уже пьян, как я вижу. Ну ты только подумай: бандер и тюремщик, отбухавший десть лет в магаданской тюрьме, брат твоего зятя, да еще у тебя в гостях. Что о тебе подумают на работе, скажи?!
Я всегда был против этого брака, сказал Никандр, не обращая внимания на то, что рядом сидит зять. Сразу видел, что у него глаза не так расположены и что в его глазах кипит ненависть ко всему советскому. Одним словом, западники-бандеры, и этим все сказано.
Ну папульчик, я там была, там хорошие люди живут, сказала Лиза. Ко мне как к восточной ни у кого никаких вопросов не возникало. Народ там хороший, добрый. После окончания университета я попрошу туда направление, я хочу там работать. Ты можешь к нам свободно приехать, никаких банд там давно нет, и возможно, их и не было, это все басни, сказки про белого бычка.
А что, газеты врут? Вы, молодежь, бросьте мне зубы заговаривать. Бандеры есть бандеры, чтобы мне ни говорили. Их уничтожать надо, каленым железом выжигать.
Под разгоревшуюся перепалку членов семьи, в которой почему-то начался раскол, Иван поманил пальцем Витю на лестничную площадку, достал сигарету и сказал:
Мне нужны деньги. Я поэтому и заехал к тебе. У меня, браток, нет денег на дорогу, ни гроша веришь ли? Сделай милость, одолжи пятьсот рублей, я тебе вышлю почтой, клянусь. Как только доберусь до дома.
Так ты же на заработки с бригадой отправился, как же у тебя денег нет?
Да это я так, наврал малость. Я домой еду. Мне покупки сделать надо, а денег нет. Понимаешь, такой красивый шерстяной платок увидел в магазине, душа обрадовалась, дочке надо подарок привезти. А он, платок, поганец, дорогой. Одолжи мне пятьсот рублей, и платок мой. И на дорогу не хватает. У тебя, должно быть, денег куры не клюют. Ты же зять плутковника, не то что я.
Врешь ты на этот раз довольно правдиво, сказал Витя брату, но у меня денег нет. Ни копейки.
Тогда я попрошу у твоей тещи. Скажу: «Пока не дадите денег взаймы, я от вас никуда не уеду у меня нет денег на дорогу». И она даст, куда денется, правда?
Проси! Но я не стал бы этого делать, будь я на твоем месте.
В это время открылась входная дверь, на пороге показалась теща:
Заходите давайте, а то Никандр думает, что вы тут заговор собрались организовать.
Опять уселись за стол. Иван запел «По диким степям Забайкалья, где золото роют в горах», а теща поддержала его. Никандр не выдержал такой ереси и встал из-за стола. Он нащупал пистолет под подушкой и успокоился.
Мы из твоего братика, начала теща, поглядывая на зятя пьяными глазами, мы из него человека сделаем или котлету.