Шагая по сугробам уже больше четырех часов, я еле переставляла ноги, а охотники все в таком же бодром настроении двигались дальше. Скорее всего, на ребят и короля так действовал адреналин и предвкушение, что они редко обращали на меня внимание.
Из-за усталости я выбилась из их шеренги. Мое место было в середине, а оказалась я позади, сама не понимая как. Холод заставлял меня двигаться медленнее, глаза кололо от мороза, ресницы покрылись коркой льда, а режущие глотки северного воздуха вынуждали морщиться при каждом вдохе. Резкое гортанное рычание заставило группу остановиться. Вокруг стало тихо, полумесяц пытался пробиться лучами света сквозь густые кроны деревьев, но получалось плохо. Дренед, стоявший ближе ко мне, поморщился, увидев, что я не в середине шеренги, резким движением руки схватил меня за шиворот и подтащил ближе к себе, второй рукой потянулся к нагрудному карману и достал два небольших шарика света, сделанных из порошка либута. Остальные, не издавая лишних звуков, доставали из ножен оружие: кто-то мечи, а кто-то стрелы из колчана. Внимательно наблюдая за охотниками, я тоже не стала мешкать, потянувшись к любимому ледяному кинжалу, покоившемуся у меня на бедре. Послышался шорох в глубине деревьев, куда свет Либута не доставал. Напрягшись, все смотрели в сторону, откуда только что доносился шум, как оттуда резкой тенью выпрыгнуло нечто с горящими, как синее пламя, глазами. Оглушительным ревом и когтистыми лапами кинулась прям в нашу шеренгу. Несколько мужчин повалились на спину, отбиваясь мечами. В лицо горячими каплями брызнула кровь, но понять, чья было невозможно. Я подскочила на ноги и приняла боевую стойку, сама не понимая, что делаю и правильно ли встала. Уроки Дренеда моментально вылетели из головы в стрессовой ситуации. Ноги тряслись, а зубы до боли стиснули. Шестеро охотников размахивали острым оружием, оставляя на звере кровавые порезы. Чудовище не уступало, неистово нанося удары когтистой лапой по всему, что попадалось ему на пути. Стрелы впивались в толстую кожу нашего противника, не нанося значительного ущерба. Пока я пыталась прогнать испуг, с другой стороны, раздался такой же рев, оповещая о приближении еще одного незваного гостя. Повернув голову на звук, я увидела, как два горящих синих глаза несутся прямо на меня. Сжав покрепче кинжал и приготовившись к атаке, почувствовала сильный удар в грудь. Весь воздух выбился из легких, голова пошла кругом, а в глазах завертелись звезды в сверкающем танце. Я заставила поднять тяжелую голову и сфокусировать взгляд на происходящем. Тварь лежала на животе, раскинув свои здоровенные лапы в стороны, из затылка торчало лезвие меча отца, а он сам под мощной тушей чудища. Лицо покрыто кровавой маской, а из-за рта валит пар от тяжелого дыхания. Облегчение накатило волной, по телу пробежала неконтролируемая дрожь. Подскочив на ноги, я бросилась к отцу, пытаясь скинуть эту здоровенную махину. Как из темноты показалась очередная сверкающая пара глаз, а с другой стороны леса послышались голоса еще одной группы охотников, которые бежали к нам на помощь, видимо услышав звуки борьбы. Отец высвободил одну руку и, схватив меня за локоть, подтянул к себе.
Беги в безопасность.
Но папа
Быстро! на сколько смог, крикнул отец.
Я металась между приказом отца и беспокойством о нем, не решаясь бежать. Как из темноты показалось еще одно чудовище, с ревом выпрыгивая на новоприбывшую группу охотников. Взглянув на отца и смахнув горячие слезы, я устремилась по вытоптанной нами тропинке обратно к лагерю, не совсем понимая, что дорога не близкая, и по пути могу встретить еще одного монстра, а то и несколько. Отбежав на приличное расстояние от места битвы. Обмякшие ноги запинались на каждом шагу. Упав разгоряченным лицом в колючий холодный снег, я, тяжело дыша пытаюсь восстановить дыхание, чувствуя ужасное жжение в груди. Упираясь руками в землю в попытке поднять свое уставшее тело. Мышцы трясутся от напряжения, ноги ватные, а голова трещит, будто получила по ней чем-то очень тяжелым и твердым. Пересилив себя, я все-таки встала. В полной темноте леса, толком ничего не видно, только белый снег дает возможность рассмотреть хоть что-то. Поднеся пальцы к губам, дышу, чтобы хоть как-то их согреть. Останавливаться нельзя, нужно заставить себя идти дальше.
Пройдя как минимум еще пару метров, я замираю от шороха по левую сторону от меня. Прищурившись, зрение уловило сухой куст, а за ним два ярких светящихся глаза. Но на этот раз глаза маленькие и расположены низко от земли. Внутри все холодеет от осознания, с чем я столкнулась одна в лесу. Из ножен на втором бедре я достаю кинжал поменьше, не такой хороший, как первый, но выбора у меня все равно нет. Привыкнув к темноте, увидела, что зверь меньше тех, которые напали на нас. Видимо, детенышам от этого не легче. Он пристально смотрит на меня, а в районе его пасти виднеется белое пятно. Вокруг него кровь. Этот злобный малыш в упор смотрит мне прямо в глаза, внимательно наблюдая, и издает гортанный рык, но не настолько оглушительный, как у его взрослых сородичей. Отшвыривая свою добычу в мою сторону, она с глухим стуком бьется о мою ногу, падает на землю, издав что-то похожее на карканье вороны. Не отводя взгляда от маленького чудища, я медленно опускаюсь, надеясь поднять раненого. Как резким толчком, зверь срывается с места и со всех ног несется в мою сторону, клацая своими острыми зубами.
Боги.
Адреналин бьет по вискам, а сердце порывается выпрыгнуть из груди. Забыв о боли во всем теле, я разворачиваюсь на одних пятках и несусь в противоположную сторону от своего противника. Всеми фибрами я чувствую, как он дышит у меня за спиной. Его горячее, зловонное дыхание одеялом окутывает мой затылок, и у меня открывается второе дыхание, и я начинаю бежать еще быстрее. Как только удается отдалиться от него подальше, покрепче сжимаю кинжал в руке, резко сворачиваю за ближайшее дерево, переводя дух. Зверь проскакивает мимо, купившись на мою незамысловатую уловку, от чего я непроизвольно хихикаю. Обернув морду в мою сторону, сообразив, что не только он умеет удивлять, гребаный малыш рычанием оповещает, что мои игры ему не по вкусу. Ну что тут скажешь? Я тоже не люблю оставаться в дураках. Но лучше быть живым дураком, чем растерзанным когтями великим стратегом, или я не права? Прячась за деревом, ему видно только половину моего лица. Стараясь не упускать «ребенка» из виду, наблюдаю, как неутомимый малыш медленно обходит мое убежище для лучшего обзора, а затем и великого нападения на свой обед. Всю силу, что у меня осталась, я направляю в руки, чтобы удар кинжалом мог нанести как можно больше ущерба этой твари, если это вообще возможно моим маленьким ножом. Чем я думала? Дренед предупреждал, что лучше бы я больше уделяла времени укреплению мышц спины, тогда бы могла брать с собой меч. Но я, как заведенная, метала кинжалы, думая, что мне это пригодится больше.
Ну не дура?
Пусть охотник поставит мне надгробие с надписью: «А я говорил!». Обещаю, что мой призрак не будет его тиранить после моей кончины.
Зверь наклоняет голову, щуря свои сверкающие глаза, готовясь к атаке, а я тем временем засовываю раненую птицу себе под броню, чтобы она не мешала мне отбиваться. Не уверена, что это ему поможет остаться в живых, если меня покромсают на ленты, но попробовать стоит.