Я отложил папку в сторону. Больше всего на свете мне хотелось уйти. Оставить всё как есть. Не знать ничего и со спокойной совестью жить по-прежнему: искать пропавших кошек и собачек милых богатых старушек.
Ангелина встала и наклонилась над столом. Невольно я заглянул в глубокий вырез её чёрного узкого платья. Ложбинка между маленькими, упругими грудями выглядела соблазнительно. Я сглотнул слюну и встал, намереваясь сбежать.
Подожди!.. выдохнула она.
Её зелёные глаза заглядывали мне в душу. Жалость кольнула сердце. Ну не могу я бросить женщину в беде. Один из принципов, порой самый нелюбимый.
Я знаю про озеро, Андрей. Я всё знаю. Поэтому и прошу твоей помощи. Моя сестра в беде.
Это я уже и так понял.
Продолжай, ответил, садясь и оценивая хрупкость черт и изящную фигуру. Что-то в ней было неуловимое, очень женственное. Это "что-то" и заставило меня вчера в шумном клубе кивнуть на её вопрос: "Вы частный детектив Мильтов?"
Она замерла. Всё в ней было напряжено, и неуверенность буквально ощущалась на вкус. Голубовато-синяя и трогательно-розовая с чёрной горечью, когда она подумала, что я уйду. Запах пиона, слегка терпкий, но приятный, распространялся в воздухе, когда она приблизилась.
Моя сестра Её преследуют кошмары. Ольга слабеет, и что-то мучает её, вытягивая жизненные силы. Я не знаю, в чем причина, но начинаю думать: а вдруг её фантазии правда?
И чем могу помочь я? удивлённо спросил я. Я простой детектив, практически без опыта.
Точки над "и" хотелось расставить сразу.
Андрей, я знаю, кто ты и какие способности есть в твоём арсенале. Внешность порой обманчива. Это сказано как раз про тебя. Послушай, что я расскажу тебе, а потом обещай подумать, хорошенько подумать, прежде чем принимать окончательное решение.
Беседа затягивалась. Я чувствовал нетерпение и ярость охранника, стоящего за дверью. Буквально ощущал на вкус. Весьма неприятное чувство, но эта та цена, когда мои способности в силе. Я приготовился слушать её рассказ, но внезапно Ангелина посмотрела на запястье блеснули серебряные часики. Она нахмурилась и достала жёлтый широкий конверт, лежащий всё в том же ящике стола.
Прошу меня извинить, дела. В конверте найдёшь все, что я успела разузнать. Фотографии, имена адреса. Кое-какие неафишированные подробности. Она улыбнулась печально и грустно. В глазах блестели непролитые слёзы.
Я собирался уходить, когда она внезапно схватила меня за рукав. Жар её ладони просочился сквозь тонкую ткань бархатного пиджака.
Пожалуйста, подумай дважды, сказала Ангелина и разжала ладонь.
Когда я садился в лифт, то физически ощущал презрительный взгляд телохранителя Павла, впивающийся мне в спину. Да, он очень хотел бы со мной потолковать. Показать своё превосходство и силу. Ангелина нравилась ему как женщина. И он не мог понять: почему она обратилась ко мне за помощью. Но внешность порой обманчива, и так не зря про меня говорят.
Димыч работает. Он журналист. А меня выперли ещё на первом курсе. За пьянство, за прогулы и за плохую успеваемость.
Ванна наполнена до краев. Вода благоухала жимолостью и мятой. Мужской наборчик, типичный ширпотреб, подаренный когда-то благодарной старушкой-клиенткой.
Вода зовёт. Попробовал пальцем. Хороша, на грани между тёплой и горячей.
Конверт оставил на кухонном столе. Очищение важно для меня. Вода в моём деле очень много значит.
Разделся и вот я уже начал погружаться в воду. Тело млело, согреваясь. Обжигающе горячо, а потом приятно до дрожи. Нежился пару мгновений абсолютной тишины и спокойствия. Вода забрала звуки, приглушила эмоции. Вода и музыка моё спасение. Всегда помогали привести мысли и чувства в порядок. Помогали разделять мой собственный и чужой мир, отсекая, создавая барьер.
Без этих средств я давно бы сошёл с ума. Как когда-то давно, после того как спас Борьку.
Воспоминания нахлынули непрошеными. И хотелось бы не вспоминать, но у странной штуки, подсознания, свои законы.
Борька был самым младшим из наших дворовых ребят, друживших со мной.
В конце того августа ощущалась стоявшая на пороге осень. Жаркий день менялся на холодные, порой дождливые вечера. Стыл воздух, и дул порывистый ветер. Ты стоишь разгорячённый от бега и игр, а ветер пробирает до дрожи.
В тот день, играя в казаков-разбойников, мы не сразу поняли, что Борьки нет рядом. Стали искать, но безрезультатно.
Случилось это тринадцать лет назад, тогда мои родители были ещё живы. Я был вполне обычным ребёнком, а о деде даже не слышал. Только потом узнал почему. Но тогда, отчаявшись: поиски не дали результата, я был готов на всё, лишь бы трёхлетний Борька был найден.
Сорванец вечно увязывался за нами, и, пока его не обнаруживали прятавшимся, он наблюдал за нами, словно щенок, державшийся поблизости, боясь подойти. Он прятался, подражая нам, и лишь вечером кто-то из пацанов обронил, что видел его светлую макушку. Тревога кольнула сердце. Беда почувствовал я.
Мне было девять, и паника стала душила меня. Я боялся, что накажут, боялся того, что с нами будет, если Борька не вернётся к родителям. Тогда и проснулся мой дар.
Маленькое озеро с тёмной водой неудержимо притягивало меня. Что-то не так было с водой. Что-то не так было с камышом. Я видел. Наяву ощущал белые всполохи, перемешивавшиеся с ядовито-зелёными. Тогда я не знал, что это. Но эмоции: страх, паника переполняли моё сердце. Яркие, жутко реальные, но не мои.
Я нашёл его под утро в тех самых камышах. Ещё бы чуть-чуть и стало бы поздно. Борька бы замёрз и умер. Маленькие ручки запутались в проволоке, сандалии потерялись, и мальчик просто лежал, от страха утратив голос, мог только всхлипывать и бояться, что его никогда не найдут
А я Меня поместили в психушку. Я нашёл Борьку, но перестал воспринимать окружающий мир. Я слышал только звуки, и калейдоскоп красок играл разноцветными гранями в моём мозгу.
Вода остывала, я собирался покинуть ванну и вспомнил ещё кое-что вчерашнюю попойку в баре и девушек, не поделивших парня. Я по глупости вмешался, когда увидел виновника сильных чувств. Он не любил ни одну из них, а просто пользовался их влюблённостью. Связанные узами брака светятся по-другому. Может, не стоило подходить и шептать пару слов на девичье ушко? Мимоходом, той, что любила сильней. Она не поверила, но всё же спросила у него: "Ты женат, Сергей?" Он покраснел, не ожидая такого вопроса. И был скандал. И были разбиты сердца на осколки. Остались боль и едкая, чёрная грусть. Вина гадкое чувство. Она не спрашивает, где правда, где ложь. И понеслось: одна стопка, вторая, бутылка.
Сейчас, ведя мысленный диалог, предполагая иной расклад, я бы поступил так же. Правда порой режет, как нож, но ложь гораздо хуже.
Неожиданно в дверь позвонили. Резко продребезжали. Давно пора было звонок поменять, да всё откладывал. Я жил от дела к делу, безнадёжно пытаясь отложить на чёрный день. На первом плане поездка в Гонконг, к человеку, способному закончить моё обучение. Последние слова деда город и имя мастера. А денег всё никак не удавалось достаточно накопить.
Полдесятого время не позднее, но за окном темным-темно. Конец ноября. Холодно зима вступила в свои права. Димка пил чай, я цедил кофе. Он хмуро посматривал то на меня, то на шоколадный торт. "Чего не ешь?" спрашивал его взгляд, а я не хотел, мне кусок в горло не лез.
Конверт был раскрыт, и на столе лежали фотографии и вырезки из газет: жёлтая пресса, сплетни. Но кое-что эти статьи связывало. Погибали в основном дети, не старше тринадцати лет. Все умирали во сне. Страх отчётливо проступал на лицах. Остановку сердец констатировали врачи. А седина в волосах так и осталась загадкой. Тем делом пестрели заголовки газет. Но многие детали не выходили за рамки следствия.