Ведомство, где работал охранник Фроловой, за деньги сумело кое-что разузнать, а потом людям Фроловой просто намекнули, чтобы не лезли не в своё дело. Таинственность насторожила, но не остановила Фролову, которая обратилась ко мне.
Да уж, пробурчал Димон. Сегодня он был в вязаном белом свитере. Мягкий пушистый. Эх, мне бы такой
Димыч, задал я другу вопрос. А может, мне отказаться? Может, просто позвонить и сказать, что я пас?
Он долго смотрел на меня. Буравил тяжёлым взглядом, а потом сказал:
А я думаю, что надо. Хочешь не хочешь, Андрей, но такова судьба. У тебя есть дар, и ты просто обязан помогать людям.
Димыч иногда мне завидовал. Но даже лучший друг не знал всего. Возможно, когда-нибудь я расскажу ему. Надо поторопиться, так как для него плюсы моего таланта всё перевешивали. А по мне, это всё же проклятье. Отличать правду от лжи. Знать настоящие чувства. Чувствовать, ощущать человека буквально на вкус, на время погружаться в его эмоции, надевать чужую маску. Я с радостью отдал бы такой талант кому-то ещё. Честно и без сожаления. Но судьба коварна, и кто-то сверху, по-видимому, знает, что будет лучше для нас, чем мы сами
Время незаметно перевалило за полночь. Я устал. Я злился. Я ненавидел его, Димыча, спокойствие. Пара секунд. Глянул в окно. Тускло мерцал фонарь. Опять пошёл снег. Утром будет скользко. Посмотрел на Димыча. Гад улыбался. Самодовольно так, доедая предпоследний кусочек торта. "Что лыбишься?" хотел спросить я, но не успел. Друг поставил чашку на стол и сказал: