Что? спросила я, занервничав.
До сих пор не понимаю, где просчитался, протянул Григорий, сделав глоток кофе. Я был уверен, что ты справишься с ролью моей девушки на отлично. В этом же, в принципе, ничего сложного: почти все время можно только ресницами хлопать и улыбаться. Он отвел взгляд в сторону, демонстративно вздохнул. Надо было все-таки переговорить с остальными кандидатками, а не принимать решение импульсивно. Среди девочек были еще забавные.
Слушай, я тоже погорячилась, когда так легко согласилась на твою вакансию, огрызнулась я. Ведь как выясняется, ты в некоторых вопросах ввел меня в заблуждение.
Это в каких же? Он изобразил удивление.
Ты наврал мне про Людочку. Ты говорил, что она вот-вот уйдет в декрет, а она собирается работать даже с ребенком на руках.
Босс нахмурился, отставил чашку с кофе.
Я надеялся, ты на нее повлияешь, нагло заявил он, по-женски, уговоришь на время оставить работу.
Я? Кровь бросилась мне в лицо. Мы так не договаривались.
Да и ладно, он беспечно махнул рукой. Если у тебя мозгов не хватает повлиять на Людочку, ходите на работу вдвоем. Что плохого-то? Или ты детей не любишь?
При чем тут моя любовь к детям? слегка офигела я.
Ну ты же сказала, что Люда собирается таскать на работу ребенка я подумал тебя именно он напрягает. Может, ты чайлдфри или у тебя душевная травма какая-то
Меня не ребенок беспокоит! прошипела я. А Люда. Ее все время тошнит, у нее круги вокруг глаз. Ей сейчас надо в стационаре под капельницей лежать, а не в офисе отираться. Ты разве не понимаешь?
Понимаю, грустно кивнул босс. Но я же не могу заставить человека идти на больничный, если он не хочет. И в декрет Люду я тоже по своему желанию отправить не могу.
Почему не можешь?
Люда угрожала подать на меня в суд за подобное самоуправство, признался он. «Возможность уйти в декретный отпуск это право женщины, а не ее обязанность», писклявым тоном спародировал босс, потом снова нахмурился. У Люды, между прочим, дядя известный адвокат, так что она не блефует. Она меня разорит, пустит по миру.
Об этом надо было сообщать заранее, припечатала я. А ты не только умолчал о подобных нюансах, ты вдобавок наплел, будто Люда станет для меня старшим товарищем, мудрым наставником, у которого я перейму уйму опыта.
А тут-то что не так? возмутился он. Люда на самом деле профессионал. Ты можешь многому у нее научиться.
Но она сейчас не пригодна для наставничества. Меня за ней вообще присматривать попросили. Маша сказала, Люда иногда еще и в обмороки падает.
Григорий снова вздохнул, взглянул на меня снисходительно:
Ладно, кончай ныть. Я накину тебе еще десятку за сложности.
Нет, так дело не пойдет. Я ощутила, что окончательно закипела. Деньги не смогут компенсировать все уготованные мне страдания. Ты должен пообещать, что будешь со мной добр, что не будешь отчитывать меня за каждую мелочь. Или я прямо сейчас свалю из твоей конторки.
Мои слова подействовали на него как ведро ледяной воды. Босс выпрямился, глаза его полыхнули недобрым светом.
Что это еще за шантаж? Яна, ты забыла: я в этом городе имею большое влияние. Если ты меня подведешь, я превращу твою жизнь в ад. Тебя даже кассиром в супермаркет не возьмут.
Какая замечательная самоуверенность! искренне восхитилась я. Правда, ничем не подкрепленная. Я согласилась тебе помочь по доброте душевной, а ты ведешь себя как мелкий пакостник. И забываешь, что у меня теперь есть знакомая с крутым дядей-адвокатом.
Григорий снова сгреб со стола чашку с кофе, осушил ее залпом. Кажется, он на самом деле купился на мою угрозу. Прекрасно! Значит, артистизм я все-таки не растеряла.
Чего ты хочешь? спросил босс чуть погодя.
Я же сказала: нормального человеческого отношения.
А разве я отношусь не нормально? Григорий оскорбился в лучших чувствах. Подумаешь, поворчал немного. Просто я нервничаю, боюсь, что кто-то из окружающих заподозрит неладное.
Не заподозрит. Если ты будешь подыгрывать, а не вставлять мне палки в колеса.
Босс покосился на часы, висящие у барной стойки.
Пошли уже, Яна из Сорочинска, пробурчал он. Если ты со мной спишь, это не значит, что на работу можно вообще не приходить.
***
К машине мы возвращались держась за руки. Григорий зачем-то легонько поглаживал мои пальцы. Это будоражило и распаляло, сбивало с толку. Наверное, я слишком соскучилась по мужским прикосновениям: мои последние отношения закончились еще в ноябре, с тех пор любые проявления нежности я видела лишь в кино.
Задумавшись о своей несчастной доле, я оступилась.
Осторожней, Яна, промурлыкал Григорий, и даже его голос был как легкое дразнящее поглаживание. Моя спина опять покрылась мурашками. Почему-то подумалось, что босс, наверное, хороший любовник: неторопливый, внимательный, нежный.
Перед глазами вновь развернулась сценка, где босс медленно снимал с меня одежду. И, как я ни билась, сценка эта не вызывала отторжения.
Так, Яна, соберись, не обращай внимания на всякую ерунду. Не хватало еще, чтобы у тебя с голодухи отказали мозги, и ты помчалась творить всякие глупости.
Я поймала наше с боссом отражение в одном из окон. Со стороны мы выглядели довольно странно: босс весь из себя бунтарь-хулиган, а я пай-девочка в белой блузке. Чтобы мы смотрелись органичней, мне, наверное, тоже следует прикупить себе потертые джинсы и пару футболок с озорными принтами. Вот только денег у меня сейчас впритык. Хотя можно (точней, даже нужно) намекнуть боссу на аванс.
Григорий вдруг остановился, уставился куда-то в сторону. Я против воли залипла на его лице. Мне в нем почему-то все нравилось: и широкие брови, и глубоко посаженные, обрамленные густыми ресницами глаза, и волевой подбородок.
Зацени, какой шикарный розовый куст у них в палисаднике! произнес босс, показав куда-то в сторону. Давай я тебя рядом с ним сфотографирую?
Я встрепенулась, взглянула на босса вопросительно.
Пойдем, поторопил он. Как безумно влюбленный малый, я просто обязан установить твое фото на экран телефона. С кустом самое то.