— Да, до болезни сэр Генри был удивительно энергичным человеком. Мы сильно удивились, когда он, пробыв вдовцом столько лет, вдруг женился на молодой девушке. Всем хорошо знавшим его этот брак показался противоестественным. Конечно, произошло это так давно, что сегодня уже трудно представить, что и Джиллиан когда-то была…
— И все-таки попробуйте представить, как бы трудно это ни было, — сказала подошедшая к нам хозяйка. — Хм, Леонора, а что у тебя в тарелке? Этого я среди закусок не заметила. Могу попробовать? Спасибо. О! Креветки? Да еще под пикантным острым соусом! Леонора, дорогая, так что тебе сегодня трудно представить?
Миссис Оглби замялась.
— Она пыталась вспомнить дату твоего бракосочетания с сэром Генри, — ответил я за невзрачную даму.
— Да, дорогая? Ничего. Я и сама забыла. То ли это произошло до того, как испанская армада двинулась к берегам Англии, то ли чуть позже. Точно не помню.
— Не говори глупостей! Я только…
— Ну конечно, ты только та самая Леонора, которая после нашего с Генри брака никак не успокоится. Тревис, я вышла замуж очень и очень давно. Тогда мне было всего три года, и во время нашего венчания прихожане в костеле думали, что присутствуют на моем запоздалом крещении. Все считали наш брак противоестественным, но в четырнадцать, то есть одиннадцать лет спустя, я уже выглядела на все двадцать. Тогда все стали твердить, что мы с Генри отличная пара. Леонора, дорогая, ты с креветками уже покончила? Тогда, пожалуйста, покажи мне, где ты их обнаружила.
— Если их еще не съели, они должны быть…
— Леонора!
— Джиллиан, прошу тебя, не надо так нервничать. Я с радостью покажу тебе, на каком блюде лежат креветки.
— Дорогая, я знала, что ты мне не откажешь.
И две старые подружки, улыбаясь и весело болтая, удалились.
Двадцать минут спустя, когда я, налив себе вместо бренди виски, отходил от стола, Джилли вернулась и отвела меня в тень.
— Тревис, если в тебе осталась хоть капля разума, ты должен понимать, что ведешь себя неподобающе, — сказала она.
— Эта дама явно скучала, и я решил занять ее разговором. Только и всего.
— Милый, а ты не подумал обо мне? Кто меня будет развлекать?
— Но ты же знаешь, что я не отлучусь надолго и все равно к тебе вернусь. Я же твой верный пес и никуда от тебя не денусь.
— Все равно твой флирт с Леонорой меня задел. Будь возле меня и улыбайся, как мартовский кот. Пусть все видят, что мы счастливы.
— А что подумает Леонора?
— Подумает? Боже, да эта змея думать не способна. Злобная сплетница, которая сама мечтает о любовнике. Ее, бедняжку, гложет ненависть, только и всего. Милый, я так хочу тебя…
Глава 3
Я лежал и сквозь сладкую дремоту слышал, как о корпус судна тихо бьются волны. Чтобы узнать время, я, не поворачиваясь, скосил глаза на электронные часы на перегородке в изголовье кровати Джиллиан. Они высвечивали четыре ноль-шесть. На моих глазах вместо цифры шесть загорелась семерка. В каюте, отражаясь во всех трех зеркалах туалетного столика, тусклым светом горел ночник — розовый шар из «запотевшего» стекла, напоминавший огромную канталупу.[2]
В каюте было тепло, но не душно. Мягкий розовый свет окрашивал наши переплетенные тела и сшитое на заказ постельное белье Джиллиан — на белом фоне вьющиеся виноградные лозы.
Джиллиан лежала в странной позе — поперек меня по диагонали кровати, уткнувшись лицом в подушку. Обхватив мою шею рукой и широко расставив длинные загорелые ноги, она щекой прижималась к моему плечу. Моя правая рука была прижата ее телом к кровати, а левая, свободная, покоилась у нее на пояснице.
Я провел кончиками пальцев по бархатной коже Джиллиан. Она прерывисто задышала, повернулась и тихо, словно маленький жеребенок, чмокнула пухлыми губами.
— Кто-то меня позвал? — сонным голосом пробормотала она. — Я слышала свое имя.
— Никто. Это просто телепатия.
Джиллиан подняла голову, откинула со лба волосы и посмотрела на часы.
— Боже! — воскликнула она. — Какой сейчас год? Нет, не отвечай.
Высвободив из-под моей шеи руку, она, сладко зевнув, провела пальцами по волосам и, тряхнув головой, откинула их назад. Затем скрестила ноги и с улыбкой посмотрела на меня:
— Тревис, ты давно проснулся?
— Да нет. Я то и дело дремал.
— Наверное, все думал? О чем?
Я повыше поднялся на подушках.
— Да о разном. То об одном, то о другом.
— Расскажи, что приходило тебе в голову.
— Дай вспомнить… Ага, я думал о твоей кровати и удивлялся. Она такой формы, что идеально вписывается в сложную конфигурацию каюты и…
— У этой кровати на ножках есть маленькие рычажки. Если на них нажать, то она откидывается и убирается в стенку. Да, об удивительных ты думаешь вещах.
— Потом я услышал звук двигателя и попытался догадаться, что это работает. Насос, компрессор холодильника или…
— Ты становишься скучным. Неужели ты не думал, о чем я тебя просила?
— Возможно, думал. Но недолго. Удивлялся, почему ты выбрала меня.
— О, если бы мы наверняка знали, почему нам нравится тот человек, а не другой, было бы слишком неинтересно. А у нас с тобой это началось четыре года назад. Да-да, именно тогда я и полюбила тебя.
Сэр Генри Брент-Арчер, у которого в то время вымогали крупную сумму денег, вышел на меня по совету одного из своих друзей. Я отправился на Виргинские острова и прожил в его похожем на дворец доме целых три недели. Там я научился ловить миног, вырывать у них острые зубы и делать украшения. Именно в тот период красивая супруга сэра Генри и завладела моим сердцем. Она, кстати, это быстро поняла.
— Но я делал все, чтобы подавить нахлынувшее на меня чувство.
— Что, дорогой, так я была тебе противна?
— Не ты — ситуация, в которой оказался. Мне нравился сэр Генри. Кроме того, занимаясь решением его проблемы, я был его гостем, а в чужом доме нормы поведения надо соблюдать. Их не печатают на машинке и не приклеивают к двери комнаты, в которой останавливается гость. Они и так всем известны: не дразни собак, не приставай к прислуге, не злоупотребляй ездой на лошадях, не читай дневник хозяина, не кради у него серебряной посуды, не пользуйся его зубной щеткой и не спи с хозяйкой. Поэтому, поселившись у вас, я, естественно, взял на себя определенные обязательства.
— Поверишь или нет, но за весь период замужества я впервые обратила внимание на другого мужчину.
— Охотно верю.
— Я была очень благодарна сэру Генри. Он появился в моей жизни в самый трудный для меня момент. Родители погрязли в долгах, а я с его помощью спасла их. Я быстро согласилась стать его женой. Он мне всегда нравился, а вот полюбила я его, только когда похоронила. В ту странную ночь я лежала в постели и слышала, как бешено колотится сердце. Я поднялась с кровати, подушилась любимыми духами, набросила на себя коротенький кружевной халатик. Затем, крадучись, словно грабитель, прошла по коридору и, войдя в твою комнату, юркнула к тебе под одеяло. И тут неожиданно чьи-то руки подняли меня и отнесли к двери. Поставили там на ноги и, шлепнув, как младенца, по голой попке, вытолкали обратно в коридор. Я не знала, смеяться мне или рыдать. Поэтому сделала и то, и другое.
— Джилли, тогда ты не понимала, что делаешь.
— Нет, дорогой, я все прекрасно понимала. Выбор сделан. Тебе остается только немного расслабиться. А почему бы и нет? Разве я все это время давила на тебя? Нет, ты должен сам решить, что делать. У меня от тебя никаких секретов нет. Я имею в швейцарском банке счет на восемьсот тысяч фунтов стерлингов. Мой годовой доход на ваши доллары составляет порядка ста пятидесяти тысяч, а налоги с них взимают мизерные. У меня на берегу залива чудесный дом с пляжем, яхты, машины и лошади. Я уже немолода, но постоянно слежу за собой. У меня хорошая наследственность, поэтому я буду выглядеть как сейчас еще много лет. Правда, в одно прекрасное утро я проснусь морщинистой старой ведьмой, но это наступит не скоро. Единственное, о чем я тебя прошу, дорогой, — стань в моем доме постоянным гостем. Люби меня. У нас с тобой много общего. Мы смеемся над одним и тем же, нам нравятся одни и те же вещи. В прошлый раз, да и сейчас, я убедилась, что у нас… полная сексуальная совместимость. Дорогой, ну пожалуйста, соглашайся! Мы будем путешествовать, когда ты пожелаешь, поедем туда, куда ты скажешь. Мы будем общаться только с теми людьми, которые тебе приятны. Ну пожалуйста!