— Джилли, ты потрясающая женщина…
— Но? Черт возьми, ты все равно против! Но почему? Сам-то хоть знаешь?
Да, я знал, но объяснять ей это мне совсем не хотелось. На Западе таких пар в клубах яхтсменов и теннисных клубах можно увидеть огромное количество. Мужчина, немного или гораздо моложе своей овдовевшей подруги, либо состоял с ней в браке, либо путешествовал на правах любовника. Как правило, загоревший и неплохой спортсмен, он одевался по-молодежному и был интересным собеседником. Он много пил, но, оставаясь в отличной физической форме, прекрасно справлялся со своими обязанностями. Если его дама открывала сумочку и, нахмурясь, заглядывала в нее, он тут же протягивал ей свою пачку сигарет, которые всегда оказывались ее любимыми. Если же женщина все же успевала достать сигареты, молодой человек, даже если он и находился в двадцати футах от нее, через секунду подскакивал к ней и элегантно подставлял под сигарету пламя зажигалки. Затем, отыскав пепельницу, ставил ее рядом с локтем дамы. Стоило ей после заката солнца лишь легонько подернуть плечиком, как он мгновенно срывался с места и бежал на яхту или в гостиницу за меховой накидкой. Мужчина знал, как правильно наложить на ее тело крем для загара, какие платья у нее на застежках-«молниях» и как аккуратно их застегнуть. Знал он также, до какого уровня нужно заполнить ванну и какой температуры должна быть вода, чтобы его подруга осталась довольной. Он мог сделать ей массаж, сварить ароматный кофе, не хуже опытного секретаря принять сообщение по телефону, аккуратно вести ее финансовые дела и вовремя напомнить ей, что пора принять лекарство. На все его действия она реагировала примерно так: «Спасибо, мой дорогой. Как это мило с твоей стороны. Любимый, ты такой заботливый».
Такая сладкая жизнь может продолжаться бесконечно долго. Однако время — удивительная штука. Оно похоже на порывистый ветер, который способен ворваться в дом и захлопать в нем всеми дверями. Жизнь такому мужчине в сладость, пока женщина довольна им, но она превращается в сущий ад, когда женщина разгневана.
— Просто я привык к тому, как живу сейчас, — ответил я.
— К своему образу жизни? — переспросила Джилли и, протянув руку, нежно провела кончиками пальцев по глубокому шраму на моем бедре.
Затем, склонившись надо мной, она коснулась того места, куда когда-то вошла пуля, прижалась ко мне и поцеловала меня в висок. Там, под прядью выгоревших под солнцем волос, у меня скрывался второй шрам.
— Тревис, а в чем заключается твой образ жизни? — произнесла Джилли. — В постоянных попытках перехитрить хитрецов и, улыбаясь, нести им всякий вздор? Ты же постоянно играешь со смертью. Дорогой, сколько же можно так рисковать и полагаться только на удачу? А ты не думаешь, что фортуна может повернуться к тебе спиной?
— Но я парень ловкий.
— Не совсем. Возможно, что ты уже и не так быстр, как прежде. Милый, ты слишком давно этим занимаешься, и реакция у тебя уже не та. Сколько лет тебе приходится возвращать людям то, чего терять они не должны? Пойми, настанет день, когда на тебя выйдет какой-нибудь мрачный коротышка, выхватит из кармана пистолет и спокойно застрелит тебя.
— Ты что, ведьма? Можешь предсказывать будущее?
Джилли, упав на меня, вцепилась мне в шею.
— О нет, дорогой, я не ведьма! — воскликнула она. — Тебе столько лет приходилось ходить по лезвию ножа, а теперь с этим надо кончать. Я хочу, чтобы оставшиеся годы своей жизни ты посвятил мне. Или тебе это очень противно?
— Нет, Джилли. Нет, дорогая. Просто я…
— Ну хотя бы месяц. Я даже согласна на неделю. Всего на одну коротенькую недельку. Или…
— Что значит «или»?
Джилли легонько прикусила мочку моего левого уха, а потом, отпустив ее, сказала:
— Учти, у меня великолепные зубы и очень сильные челюсти. Дорогой, если опять скажешь «нет», я лишу тебя уха.
— Да, это ты можешь.
— Ты же обожаешь блефовать. Попробуй это сделать со мной.
— Нет уж, спасибо. Хорошо, на неделю согласен.
Джилли с облегчением вздохнула и, сняв руки с моего горла, воскликнула:
— Вот и чудесно! Время на переезды, естественно, в зачет не идет. Итак, мы можем выехать… послезавтра.
— Не знаю.
— Что значит «не знаю»?
— Я только что вспомнил, что у одной моей давнишней приятельницы могут возникнуть проблемы. Если такое произойдет, то за помощью она обязательно обратится ко мне.
Джилли отползла от меня и села.
— У приятельницы? — сдвинув брови, переспросила она.
— Не морщи лоб. От этого появляются морщины.
— Так это, значит, она?
— Да, она. Уважаемая замужняя дама.
— Если она такая уважаемая, то как она может быть твоей подругой?
— Мы общались с ней еще до того, как она вышла замуж.
— И наверняка были любовниками.
— Фи, дорогая. Это слишком громко сказано.
Я перехватил кулак Джилли в пяти дюймах от своего глаза.
— Подлец, — произнесла она.
— Хорошо. У нас с ней была любовь, от которой мы буквально сходили с ума.
Джилли загадочно посмотрела на меня.
— Ты абсолютно прав, дорогой, — сказала она. — Это не мое дело. А какая она? Я имею в виду ее внешние данные.
— Вообще-то она очень похожа на тебя, Джилли. Высокая стройная брюнетка. На ее кожу отлично ложится загар. У нее длинные красивые ноги, тонкая талия. Сейчас ей должно быть лет этак… двадцать восемь или двадцать девять. Шила у нее в одном месте, как у тебя, правда нет. Она спокойный, сдержанный человек. Любит готовить, заниматься уборкой, стирать и гладить. Может спать по десять-одиннадцать часов в сутки.
— Ты чертовски здорово запомнил все, что с ней связано. Не так ли?
Я улыбнулся. Личико Джиллиан в обрамлении копны растрепанных волос было серьезным. Розовый свет ночника освещал ее гибкое загорелое тело.
— Ты что, смеешься надо мной, мерзкий поганец?
— Ну что вы, леди Джиллиан.
— Я совсем не леди Джиллиан. Не называй меня так. Если же ты смеешься не надо мной, то причины для твоей гадкой улыбочки я не вижу.
— Успокойся, дорогая.
Джилли попыталась обиженно поджать губы, но у нее это не получилось, и она с хохотом упала на меня:
— Тревис, я долго на тебя сердиться не могу. Хоть ты и обещал мне неделю, но за эту свою подружку-брюнетку ты еще поплатишься.
— Каким же образом?
— На пути в Сан-Китц мы непременно попадем в шторм.
— Но я морской болезнью не страдаю.
— И я тоже, любовь моя. А если бы хоть один из нас ею страдал, то мой замысел сорвался бы.
— А что ты задумала?
— Дорогой мой, во время шторма на этой кровати удержаться невозможно. Нас на ней во время качки будет постоянно подбрасывать. Как на строптивой лошади. Вот тогда я и посмотрю, сможешь ли ты удовлетворить меня в такой ситуации или нет. Я заставлю тебя так потрудиться, что ты навечно забудешь о подруге давних дней. Как ее зовут?
— Миссис Бролл. Мэри Бролл. Мэри Диллон-Бролл.
— Значит, ты уверен, что, если у нее возникнут неприятности, она к тебе обязательно придет. А не слишком ли ты самонадеян?
— Возможно.
— Но какие у нее могут быть проблемы?
— Да с мужем. Он ей изменял. Узнав об этом, она собрала вещи и ушла из дома. Произошло это в январе.
— Боже, почему же тогда она сразу к тебе не прискакала?
— Видишь ли, год назад она уже приходила ко мне. Очень возможно, что она больше не решится просить меня о помощи.
— Она тебя все еще любит?
— Не думаю. Понимаешь, Мэри — такой человек, который способен вступить в связь только с тем мужчиной, которого действительно любит.
— Какой же ты все-таки негодяй.
— Это еще почему?
— Все никак не поймешь, почему она снова не посетила такую известную «клинику доктора Макги», где каждой несчастной всегда окажут помощь. Дорогой, твоя гордость задета. Я подозреваю, что твоя Мэри нашла себе другого доктора.
— Если даже это и так, то она все равно известила бы меня о своих проблемах. Боюсь, с ней что-то случилось.