Данталион выругался, подбежал к мальчишке и схватил его за плечи.
Перенеси нас туда, живо!
Николас пискнул и перенес, даже не формируя портала. Данталион впервые сталкивался с подобной магией: никаких очертаний дверей, за которыми видны другие места. Словно его на долю секунды разобрали на мельчайшие кусочки, а после все вернулось на свои места.
Вампир стоял напротив чистого серого камня, простого и неприметного, с четырьмя высеченными именами и одной общей фамилией. Даты добавили позже: Данталион помогал Марселин с этим много лет назад, когда вампиру не было еще и двадцати.
Мамочки, выдавил Николас, осторожно подходя ближе. Гарсиа? Тут что родные Марселин?
Пасть закрой, бросил мужчина, присев на корточки перед каменной плитой.
Он не чувствовал чужого запаха, только выжженную солнцем траву, где-то далеко перерытую землю и ненавистный ладан. Могильная плита выглядела целой, даже новой. Данталион провел пальцем по каждому имени, пытаясь отыскать хотя бы малейшую трещину, но ничего не обнаружил. Все было так же, как и всегда.
Ты уверен? спросил мужчина, бросив на Николаса предостерегающий взгляд.
Сказал же, что нет. Это очень странное ощущение. Если бы я владел Временем, я бы смог понять, что здесь произошло, но
Николас развел руками, выпятив нижнюю губу.
Пайпер не была здесь, это я точно знаю.
И я не был. Может быть, это Ну, Иснан? почти шепотом добавил Николас.
Данталион закатил глаза. Фройтер сказал: утверждать, что Иснан является сальватором, можно будет лишь в том случае, если он увидит это в глазах демона. То, что Иснан был одним из тех, кто убил Аннабель, не означало, что он стал пристанищем для Ренольда. В подобную теорию верили только безумцы, например, Эйс, который, очевидно, и рассказал об этом Николасу.
Я передам Шерае, чтобы тут все изучили.
Только не говори ей, что это я обо всем узнал, иначе она меня убьет.
Мур и так тебя убьет, потому что ты опять сбежал.
А ты ее обокрал! возмутился Николас. Зачем тебе вообще деньги?
Чтобы откупиться от твоих идиотских вопросов. Возвращайся обратно, пока я не сообщил, что ты здесь.
Вампир закатал левый рукав, показывая сигилы на запястье. Глаза Николаса, засиявшие фиолетовым светом, в ужасе округлились.
Я помог тебе! Если бы не я, ты бы так и бродил по улицам!
О, умоляю, заткнись. Ты сорвал меня с места, а я даже не успел найти нормальные цветы
Цветы? Зачем тебе цветы?..
Данталион устало вздохнул. Эта неделя настолько отвратительна, что у него не было сил держать язык за зубами.
А-а-а, протянул Николас. Ну, я могу перенести тебя туда и обратно.
Вали к черту, бросил мужчина, нахмурившись. Когда коалиция сунется сюда, они выбросят цветы.
Тогда я
Заткнись. Если хочешь прожить на пару минут дольше, перенеси меня в другое место.
Сальватор мгновенно просиял.
О, это я могу! Куда угодно только скажи! Я много где был и знаю
Сладости и выпечка, выпалил Данталион и, дождавшись, когда до Николаса дойдет смысл сказанного, уточнил: Мне нужны пекарни. Давай, ищи мне все.
Глава 2
Этот сон был всегда тревожим чем-то диким
Марселин совершала ежедневную процедуру: проверяла состояние Стефана. И держалась из последних сил, чтобы не разрыдаться возле его кровати.
Смотреть на него неподвижного, спящего было выше ее сил. Каждый раз, пересекая порог спальни, девушка хваталась за глупую надежду: именно сейчас он проснется. Но Стефан не просыпался, и с каждым днем Марселин казалось, что его грудь поднимается и опадает все реже.
Неизвестность сводила с ума. Хотелось закрыть глаза, досчитать до десяти и понять, что она не в особняке Гилберта. Хотелось вновь изучать все уголки огромного дома Стефана, гулять в саду и изредка выбираться в близлежащее поселение. Хотелось просыпаться и знать, что ее ждет очередной урок магии и что Данте, возможно, соизволит помочь им с ужином. Она представляла себе это так часто, что, в очередной раз осознавая, насколько все изменилось за двести лет, едва сдерживалась, чтобы не закричать во все горло.
Закончив с ежедневной проверкой, Марселин вышла из спальни и рассеянно уставилась на новое рабочее место. Старенький секретер, магические и исторические книги на всех языках Сигрида, много пустых чашек из-под кофе. Следовало бы прибраться, иначе Стефан не оценит беспорядок, который она тут устроила. Это наверняка будет первым, что он заметит, когда проснется.
Если проснется.
«Когда проснется», упрямо повторила Марселин как мантру.
Выйдя в коридор, она ощутила, как внутреннее пространство меняется. Мгновение назад перед ней была стена темно-красных узорчатых обоев, а теперь Данталион, прислонившийся к полуколонне в холле.
О, солнышко, ты уже тут, с улыбкой произнес вампир. Позавтракаем? У меня для тебя есть вкусняшка.
Марселин подозрительно прищурилась, но подошла ближе. В руках мужчины была картонная коробка, от которой шел знакомый запах.
Не-ет, неверяще протянула Марселин. Ты не мог!
Угощайся. Все равно на завтрак никто не собирается.
Марселин обожала принимать пищу в компании с кем-то. Ей всегда нравилась непринужденная атмосфера, короткий обмен информацией и споры, которые могли затевать они с Китом и длившиеся порой по несколько часов. Но с тех пор, как Пайпер исчезла, Марселин лишь несколько раз удавалось застать момент, когда в столовой было больше четырех человек сразу. Обычно Гилберт обедал вместе с Шераей и Эрнандесами. Джонатан постоянно занимался делами Ордена, а Кит пытался хоть как-то помочь ему. Сионий разбирался с обстоятельствами смерти Элиота Баурона, Артур исполнял приказы Энцелада, а Алекс и Соня вновь работали над поисками, но уже вдвоем, без Рика.
Пару раз Марселин заставала Гилберта одного, с угрюмым видом тянувшего кофе, который он пил, только когда ему было совсем паршиво, и читавшего письма от королевы Ариадны. Гилберт говорил Марселин, что они могут позавтракать вместе, если она хочет, но девушка не думала, что действительно хотела этого. Напряжение витало в воздухе с той самой минуты, как Пайпер исчезла, и усилилось после появления Николаса.
Сальватор иногда составлял Марселин компанию и был очень приятным в общении. Она пообещала, что научит Николаса управляться с целительской магией, а потом, когда в один из дней они разговорились, обронила, не уследив за ходом мыслей, что не любит есть в одиночестве.
Николас, кажется, теперь всегда ждал ее, будто она согласилась трапезничать с ним. Он не жаловался, если Марселин не появлялась, погруженная в работу или преданная собственным организмом, требовавшим сна, но совесть потихоньку начинала съедать девушку изнутри. Но чаще, чем с Николасом, она ела именно с Данталионом.
Марселин помедлила немного, чувствуя, что сердце готово разорваться на кусочки. Она устало вздохнула, приподняла крышку и ахнула.
Калатравский хлеб[1], кое-как выдавила она, увидев содержимое коробки. Ты где ты его нашел? Я так давно не ела его
Должно быть, лет двести, не меньше. Марселин никогда не могла приготовить пудинг таким же легким и сладким, каким он получался у матери. Она пыталась время от времени, но все равно сдавалась. Хотя Стефан и Данте говорили, что у нее неплохо выходит. Лишь в один из дней, восемнадцатого апреля каждого года, она исправно готовила этот десерт и съедала все до последней крошки, даже если вкус был просто отвратительным.
Специально сгонял в Лорку, ответил Данталион. Правда, перед этим помотался по всей Картахене, выискивая самое лучшее.
Марселин держалась из последних сил, чтобы не разрыдаться здесь и сейчас. Она прекрасно знала, что Данталион не хотел задеть ее: он ведь думал, что помогает. И он по-настоящему помогал, что случалось крайне редко, потому что Данталиона заботили только его вампиры. Но Марселин всегда была особым случаем, даже если они не говорили об этом вслух. Не считая Стефана, который был погружен в сомнус, и Шераи, Данталион единственный, кто знал Марселин достаточно хорошо. Единственный, кому она могла рассказать, как ей страшно из-за неизвестности и ощущения бесполезности.