Держись!
Станислав посмотрел на гитару в левой руке, бутыль в правой и едва успел поинтересоваться «чем», как байк, ухнув в кювет, юркнул в придорожную лесополосу. Они летели по посадке, виляя меж берёз и сосен, что мелькали в слабом свете фары, чудом расступаясь перед ними, но проблесковый маячок не отставал, ведя их по трассе. Когда до Шаламова дошло, что его выдаёт освещение, он принял в сторону, выскочил на перепаханное в зиму чёрное поле, выключил свет и растворился в окружении. Сирена умолкла, оставшись далеко позади. Байк тяжко пыхтел на нижних оборотах, преодолевая перепаханную землю, что сливалась с тёмным безлунным небом. Домой они вернулись, когда восток неохотно зацвел золотом.
Как так-то? вопрошал, почёсывая в затылке, Андрей.
Тимофей, заслышав знакомый звук мотора, вышел на задний двор, что бы открыть ворота, и застал такую картину. Байкеры глядели на огрызок гитары, что лежал на траве перед ними, барабан был снесён начисто, гриф кудрявился струнами.
Вот как-то так, пожал плечами Шевчук. Пень затаился и нанёс удар.
Андрей, за их спинами появилась сонная мать, пора.
Парни переглянулись. Действительно, было пора. Они поспешили внутрь, а Тимофей, не в силах загонять мотоцикл в гараж, закатил его во двор и поставил на «рогатку». Переднее колесо тут же отвалилось. Подросток округлил хмельные глаза, огляделся по сторонам, ища кого-то, кто найдёт, как это прокомментировать, но все уже были в доме.
Студёное утро натянулось кровавыми капиллярами глаз присутствующих. Те из гостей, что проявили бо́льшую стойкость, приняв на посошок, засобирались. Ранняя электричка привезла их на железно-дорожный вокзал города, откуда они сосновым бором двинулись к военкомату, растянувшись длинной вереницей по изъеденной корнями деревьев асфальтированной пешеходке. Бессонная ночь и алкоголь затуманили мозг, разговоры становились угловатыми, взгляды туннельными. Поэтому воспоминания о том утре были очень похожи на статичные фотоснимки в сепии. Потерянная толпа призывников у двухэтажного здания из серого кирпича. Объятия провожающих. Комиссар. Инструктаж в классе. «Прощание славянки». Старый ПАЗик, из которого таращились молодые глаза, неумело скрывающие испуг. Объятия. Слёзы матери. Пластиковая посуда с самогоном.
Когда всё стихло, и автобус отправился, Тимофей обнаружил себя на старом плацу у здания военкомата с ключами от байка старшего брата на раскрытой ладони, которые тот оставил ему. Поднятый триколор свисал с флагштока. Толпа куда-то рассосалась. Мать высматривала такси. Вставшее солнце разогревало воздух, от чего в сон клонило ещё сильнее. Шаламов смотрел на брелок стилизованный под патрон семь шестьдесят два, не в силах понять, какие эмоции он испытывал. Какое-то смешанное чувство гордости, грусти и похмелья.
Новенький
С трудом отыскав нужный кабинет, Тимофей зашёл буквально следом за учителем, проскользнул в дальний угол и уселся за последнюю парту в гордом одиночестве. Две подружки спереди, распыляя приторный микс своих духов, смерили его оценивающими взглядами. Пакет с тетрадками вместо рюкзака, потёртая джинсовка старшего брата, бледное вытянутое лицо с красноватыми белками глаз. «Видимо, оценку не прошёл», подумалось ему. Учитель, невысокий мужичок в поношенном костюме и нелепых очках с толстыми линзами, мямлил что-то про революцию семнадцатого и производственный подъём Советов. Парень на соседнем ряду тыкался в игровую консоль, прикрывшись книгой. Шаламов видел такой агрегат впервые, поэтому с нескрываемым интересом засмотрелся на экран.
В фа́йтинги гама́ешь? спросил тот, заметив любопытство. Го по сети зарубимся.
Тимофей, припомнив свой треснутый по корпусу смартфон, скис и вежливо отказался. Сосед с другого ряда, чудаковатый подросток с взъерошенной соломой вместо волос, закусив от удовольствия язык, что-то старательно вырисовывал в школьной тетради, а когда закончил, вырвал страницу и протянул, робко улыбнувшись, Шаламову. На листке в клеточку красовалась весьма удачная карикатура на учителя с неестественно большой головой и очками. Надпись снизу гласила: «ВАСИЛИЧ».
Вполне, вполне, усмехнулся Тимофей, подняв большой палец вверх, и передал рисунок дальше по рукам, от чего смешки и перешёптывания вскоре заполнили весь кабинет. В дополнение к этому гаму дверь в комнату резко распахнулась, и в проёме появилась худощавая фигура пучеглазого смуглого брюнета с южным орлиным носом.
Вы к кому? растерянно спросил учитель.
К деду своему! передёрнул его тот и, быстро отыскав глазами девушку с каштановыми волосами, кивнул ей на выход.
Можно? лисой улыбаясь, привстала та. Я на минуточку, и, не дожидаясь ответа, выпорхнула из класса, прихватив с собой сумочку.
Учитель окончательно потерял контроль над подростками, и остаток урока прошёл кто во что. Шаламов даже мог поклясться, что слышал ягодный запах электронной сигареты, но его источника так и не нашёл.
От табака тошнило, поэтому Тимофей, миновав курилку, в которой проводили перемену практически все учащиеся, побрёл на второй этаж лицея. Едва осилив подъём, он остановился, что бы промочить высохшее горло минералкой, за которой ходил в магазин, как в толпе малознакомой молодёжи, мелькнула довольная физиономия Алексея Пирова, упитанного старшеклассника среднего роста с копной тёмных волос на круглой голове.
Ооооо, иронично вытянул тот, окинув взглядом приятеля, сушнячки сбиваем? Как проводили?
Как скорый поезд, просипел Шаламов, с горном и флажками.
Вы ж позавчера собирались.
А мути́т до сих пор.
Это потому что лечишься не правильно, заявил Пиров. Меня тут местные на вписку тянут. Айда со мной, пивком заполируешь, и добре.
Не. Я завязал.
Шнурки на кроссах? усмехнулся тот.
Одноклассница Тимофея продефилировала мимо них в обнимку со своим ухажёром, забравшим её с урока.
Вот где-где, присвистнул Пиров, а у тебя в классе со́ски посимпо́тнее будут.
Переводись.
Нафига мне ваш инфомат нужен?! фыркнул тот. Я уж лучше с вэшками доучусь. Дочка замглавы города, кстати, кивнул он на девушку.
Да ладно!
Ага. У тебя ещё и дочка участкового учится по Пригороду, заявил разведчик, Дашка, светленькая такая, мелкая.
А это что за туз бубновый? поинтересовался Шаламов, кивая на высокого смуглого парня, что обнимал его одноклассницу.
Скорее уж пиковый, хохотнул Алексей. Вожак погоняло его.
Вожак? саркастично улыбнулся Тимофей. И где ж его стая?
Нет у него никакой стаи. Так, два хвоста, и те обрубки. Имя у него какое-то ихнее Важа́ или как-то так. Короче, Вожаком прозвали. Мутный тип, мне тут местные поведали.
Да все они тут какие-то мутные, скуксился Шаламов, отвернувшись к высокому окну, выводившему во внутренний двор лицея. Угораздило же нас так влететь! За год до выпускного.
Мда, согласился Алексей, опершись о подоконник, нет больше легендарной «трёшки». Мы последний выпуск.
Неужели денег не было на содержание?
Реально, кивнул Пиров, мамка у меня с директрисой общалась. С Гороно приказ пришёл, он поднял палец вверх, приводя цитату, о перераспределении и автоматизации бюджетных средств в сфере какого-то там образования.
Автоматизаторы хреновы!
Ладно, не бзди, подбодрил он друга, притрёмся как-нибудь. У меня сейчас мате́ша, а у них тут математичка, говорят, лютая, подпольная кличка Колобок. Так что я пойду, нанесу ей свой приветственный визит.
А и́нглишь у них тут где, не знаешь?
По коридору и налево, подсказал Алексей и посеменил в противоположенную сторону, окликнув кого-то очередной издевательской кричалкой.