Филиппо, он направлялся ко мне, пойдем, я познакомлю тебя с донной Джулией. Она попросила представить тебя.
Он взял меня за руку, и я увидел, что женщина и ее кавалеры смотрят на нас.
Самая очаровательная женщина Форли, шепнул он мне на ухо.
Позвольте мне расширить круг ваших воздыхателей, донна Джулия. После этих слов мы с Маттео поклонились. Мессир Филиппо Брандолини, как и я, профессиональный солдат.
Передо мной предстала грациозная, миниатюрная женщина в парчовом платье, с маленьким личиком, на котором выделялись огромные карие глаза, излучавшие нежность и ласку. Личико обрамляли роскошные красновато-каштановые волосы, на губах играла пленительная улыбка.
Мы спрашивали Маттео о нанесенных ему ранах, заговорила она, обворожительно улыбаясь мне. Он говорит нам, что все они в области сердца.
В этом случае, ответил я, здесь он оказался на поле боя, более опасном, чем любое из тех, на которых мы побывали во время войны.
Какой войны? спросил мужчина, стоявший рядом с Джулией. Ныне мы живем в такое счастливое время, когда на территории нашей страны идет с десяток различных войн.
Я служил под началом герцога Калабрии, ответил я.
В таком случае ваши битвы были бескровные.
Мы пришли, увидели и обратили врага в бегство, вставил Маттео.
И теперь, воспользовавшись преимуществами мирной жизни, вы приехали, чтобы будоражить сердца Форли, вновь улыбнулась мне донна Джулия.
Кто знает, может, ваши мечи окажутся здесь очень кстати! вырвалось у какого-то молодого человека.
Помолчи, Никколо! бросил другой.
Возникла напряженная пауза, по ходу которой мы с Маттео удивленно переглянулись, а потом все мужчины вдруг заговорили одновременно, так что понять, кто что сказал, не представлялось возможным. Маттео и я откланялись, покинули донну Джулию и направились к Кеччо, стоявшему среди группы мужчин.
Вы успели отдохнуть? спросил Кеччо.
Ты путешествовал, Маттео? спросил один из гостей.
Да, вчера проскакали шестьдесят миль, ответил Маттео.
Шестьдесят миль на одной лошади у вас, должно быть, хорошие скакуны и богатое воображение, прокомментировал уродливый, с землистым цветом лица господин, которого я возненавидел с первого взгляда.
Такое случается крайне редко, и мы хотели скорее добраться домой.
Вы не могли бы ехать быстрее, если бы бежали с поля боя, добавил незнакомец.
Я подумал, что он сознательно нарывается на скандал, но промолчал. Маттео не стал придерживаться этого золотого правила.
Вы говорите как человек, имеющий в этом немалый опыт. Юноша обаятельно улыбнулся.
Я заметил, как Кеччо нахмурился, а на лицах остальных появился интерес.
Я это сказал лишь потому, мужчина пожал плечами, что герцог Калабрии знаменит отступательной тактикой.
Возможно, вы не слишком сведущи в тактике, насмешливо произнес я.
Он повернулся и посмотрел на меня, как бы говоря: «А кто ты, черт побери, такой?» Пренебрежительно оглядел с головы до ног, и я почувствовал, что вот-вот потеряю терпение.
Мой дорогой молодой человек, судя по всему, я уже воевал, когда вы сражались разве что с нянькой в детской.
Вы превосходите меня как в учтивости, так и в годах, мессир, ответил я. Но я смею предположить, что человек может сражаться всю жизнь, однако и в ее конце смыслить в войне не больше, чем в начале.
Все зависит от интеллектуального уровня, вставил Маттео.
Именно об этом я и толкую, кивнул я.
И что это, черт побери, значит? сердито бросил мужчина.
Полагаю, ничего не значит, Эрколе, вмешался Кеччо и делано рассмеялся.
Думаю, он может ответить сам, фыркнул неприятный господин. Краска залила лицо Кеччо, но он промолчал.
Мой дорогой господин, вы должны принять во внимание мое желание отвечать.
Дерзкий мальчишка!
Я положил руку на рукоятку меча, но Кеччо схватил меня за запястье. Я разом пришел в себя.
Прошу меня извинить, мессир Кеччо. И я повернулся к Эрколе: Вы вольны оскорблять меня здесь. Этим вы демонстрируете собственные манеры! Знаешь, Маттео, ты не говорил мне, что у тебя есть такие обаятельные соотечественники.
Не суди нас строго, Филиппо, ответил мой друг, ибо Форли не несет ответственности за такое чудовище.
Я родом не из Форли, слава Богу! Ни граф, ни я. Господин пренебрежительно огляделся. Мы благодарим Господа всякий раз, когда заходит такой разговор. Я гражданин Кастелло.
Маттео уже собирался взорваться, но я заговорил первым:
Я тоже гражданин Кастелло, и позвольте сообщить вам, что я нахожу вас чрезвычайно кичливым и приношу свои извинения присутствующим за то, что мой соотечественник забыл об уважении, которое должно проявлять к жителям города, оказывающим гостеприимство.
Вы из Кастелло! Так кто же вы?
Меня зовут Филиппо Брандолини.
Я знаю вашу семью. Я Эрколе Пьячентини.
Не могу ответить вам тем же. Никогда не слышал о вашей семье.
Стоявшие вокруг мужчины засмеялись.
Моя семья ничем не хуже вашей, мессир.
Знаете, я не знаком со средним классом Кастелло, но у меня нет сомнений, что ваша семья очень достойная.
Я обратил внимание, что слушателям очень нравились мои реплики, из чего сделал вывод, что мессира Эрколе Пьячентини в Форли не жалуют, но Кеччо выглядел озабоченным.
Наглый мальчишка! взвился мужчина. Как ты смеешь так говорить со мной! Я дам тебе пинка.
Я снова попытался выхватить меч, но чья-то рука остановила меня, и я услышал слова Кеччо:
Не дури. Успокойся.
Отпустите меня! воскликнул я.
Не дури. Ты нас погубишь. Он крепко держал мои руки, не позволяя мне вытащить меч.
Эрколе видел, что происходит. Его губы разошлись в злорадной улыбке.
Вам дают полезный урок скромности, молодой человек. И вы не единственный, кому пришлось его выучить. Он оглядел мужчин, стоявших рядом.
В этот момент к Кеччо подошел слуга и объявил:
Граф!
Группа сразу распалась, Кеччо направился к другому концу зала, сопровождаемый Эрколе Пьячентини и другими гостями. Маттео и я остались на месте. В зал вошли граф и графиня, следом их свита.
Конечно же, мой взгляд задержался на Катерине, восхитительно красивой. Высокая, хорошо сложенная женщина, она держалась гордо и шла с высоко поднятой головой.
Ее без труда можно принять за дочь короля! пробормотал Маттео, не отрывая от нее изумленных глаз.
И она так похожа на Франческо, добавил я.
Мы оба безмерно восхищались Франческо Сфорцей, королем кондотьеров[11], который проделал путь от простого солдата до правителя самого гордого герцогства в мире. И Катерина, его дочь, унаследовала волевые черты лица и проницательный взгляд, только грубая, в оспинах, кожа Сфорцы уступила место гладкой и бархатистой. А какое-то время спустя Катерина доказала, что от отца ей досталось не только внешнее сходство, но и мужество Ее великолепное платье из серебряной ткани при ходьбе струилось и переливалось, в волосы, как обычно, были вплетены золотые и серебряные нити, но великолепные каштановые пряди блестели ярче металлических украшений, которые лишь подчеркивали красоту волос. Катерина что-то сказала, и ее голос, низкий и сильный, звучал как мужской.
Маттео и я, не отрывая взгляда, смотрели на нее, а потом оба воскликнули: «Черт побери, она прекрасна!»
Я начал вспоминать сказочные истории, которые рассказывали о Катерине в Риме, где она заворожила всех своей красотой, и Сикст транжирил богатства церкви ради удовлетворения ее прихотей и фантазий: банкеты, балы, пышные зрелища и великолепные церемонии сменяли друг друга, город опьянел от вина и сходил с ума от ее красоты.
Внезапно Маттео ткнул меня в бок:
Взгляни на Джироламо!
Я поднял глаза и увидел, что он стоит совсем близко от меня, высокий мужчина, мускулистый и широкоплечий, с крупным, массивным лицом, тяжелым подбородком, длинным крючковатым носом и маленькими, очень подвижными глазами. Красная и грубая кожа его оставляла неприятное впечатление.