Это не градоначальник, в ужасе выдыхаю я. Это оболочка.
Глава 4. Разлитую воду трудно собрать
Молнии бьют в разные точки города вот уже в течение получаса. Везде, где мелькает фиолетовая вспышка, в пепел превращается один демон. У задних ворот вспышек много: если на улицах ошивается в основном всякая демоническая мелкота, то до дома градоначальника, ведомые силой Печати Мертвецов, добираются сильнейшие из тварей. Паря на мече, я какое-то время наблюдаю с высоты за слаженной работой учителя и ученика: Бай Хэпин сражается с монстрами дольше Хэ Лунвана, но не уступает Богу Молний ни в силе, ни в скорости. Когда шисюн приходит учителю на помощь, камень двора уже давно красный от крови волков со змеиными головами и их всадников человекоподобных высших демонов, с которыми мужчины скрещивают свои клинки.
Крик снизу мгновенно привлекает моё внимание: Цянь Синъюнь с мечом в руке защищает девочку и мальчика лет двенадцати от мертвецов, прорвавшихся сквозь дыру в ограде. В неживых молнии Хэ Лунвана не бьют: таких созданий нужно усмирять, чтобы не повредить души, приводящие тела в движение. Спикировав, я извлекаю из рукава несколько талисманов и стремительно наклеиваю их на лбы пяти трупов. Обездвиженные, они только тихонько подвывают, когда я поворачиваюсь к юноше и подросткам.
Что вы здесь забыли? спрашиваю, удерживая меч в воздухе, чтобы в случае чего быстро отреагировать. Талисманы на ваших комнатах не защитят вас от могучих демонов, но от ходячих мертвецов вполне. Зачем вы вышли?
Поскольку мальчика и девочку я не знаю, при обращении смотрю исключительно на Цянь Синъюня. Мальчишка опускается на колени с понуренной головой.
Цзецзе, это моя вина, кается он. Я недосмотрел за братом и сестрой.
Теперь, когда он это сказал, я изучаю лица ребятишек за его спиной и замечаю некоторое семейное сходство. Черты лица у всех троих мягкие и изящные. Мальчик и девочка кажутся зеркальными копиями друг друга, и я делаю вывод, что, скорее всего, у них с Цянь Синъюнем разные матери.
Зачем вы вышли? повторяю я ранее заданный вопрос, на этот раз внимательно глядя на прячущихся за братом мальцов.
Мы мы хотели посмотреть хором отзываются подростки, и дальнейших объяснений мне не требуется. Не каждый день Приграничные Земли посещают заклинатели и небожители, разящие монстров силой духа и меча.
Удерживая свободную руку от столкновения с лицом, я гоню малышню обратно в дом. Цянь Синъюнь поднимается с колен и подталкивает в спины устрашённых моим взглядом младших. Прежде чем он уходит, я зачем-то говорю ему:
Ты действительно хорошо обращаешься с мечом. Тебе следует и дальше тренироваться.
Юноша замирает:
Благодарю за похвалу, цзецзе
После чего убегает в дом, спотыкаясь на ходу.
Десять усмирённых мертвецов спустя ко мне подходят Бай Хэпин и Хэ Лунван. В городе наступает день.
Осторожно взяв меня за запястье, учитель проверяет поток моей духовной энергии и, удовлетворённый его течением, оглядывает стоящие во дворе трупы с бумажками на лбах. Ощущая жар его пальцев даже сквозь одежду, я тру ткань поверх горящей кожи, когда мужчина замечает:
Твой почерк слишком дикий.
Напрягшись, я направляю на учителя внимательный взгляд.
Ты ведь приготовила эти талисманы заранее. Тем не менее, заклинания на них написаны как будто в спешке.
Эта ученица исправится, я тихо бешусь с его замечания, но стараюсь не подавать вида. Хоть каллиграфия и не является моей сильной стороной, почерк у меня достаточно разборчивый и аккуратный, и я не считаю, что к нему следует придираться.
Шисюн Хэ, также обративший внимание на мои талисманы, отвлекается от мертвецов и подходит к учителю. Одежды что его, что Бай Хэпина пачкает кровь, придавая им устрашающий и величественный вид. Когда они стоят рядом так близко ко мне, их красота ослепляет и обещает сжечь дотла. Главный герой и его учитель не могут производить иное впечатление.
Хэ Лунван извлекает из-за пазухи продолговатый предмет с вырезанной из чёрного нефрита змеиной головой на вершине Печать Мертвецов. Бай Хэпин хмурит брови, принимая его в руки.
Я доставлю её Небесному Императору, отчитывается перед учителем шисюн. Тёмные глаза смотрят на мужчину по-щенячьи преданно, словно он по-прежнему ждёт одобрения наставника.
Верное решение, кивает Бай Хэпин, сжав тёмный артефакт в кулаке. Будет суждено печать никогда не возвратиться ни к демонам, ни к смертным.
Полагаете, её могут украсть из дворца Небесного Владыки? цепляется за слова мужчины Хэ Лунван.
Вознесение не прибавило тебе мудрости, Бай Хэпин треплет ученика по плечу и передаёт ему нефрит. Не затягивай с возвращением: помни, небожители не вмешиваются в судьбы смертных, только в конфликты с тёмными силами.
Кивнув с явной неохотой, шисюн переводит взгляд на меня. Его рот приоткрывается, как будто он хочет что-то сказать, но никак не может решиться. Стиснув руки в кулаки, главный герой новеллы прощается и исчезает во вспышке молнии. Смущённая его эмоциями, я остаюсь наедине с учителем во дворе дома градоначальника и с лёгкой улыбкой осознаю, что с Фэн Цзяньсюэ Хэ Лунван так и не встретился.
Ладонь учителя мягко ложится мне на голову и несколько раз проходится по растрепавшимся прядям. Поймав одобрительную улыбку, я чувствую, как щёки мои стремительно розовеют.
Нам следует вернуться в школу.
Закусив губу, я смотрю на оставшийся без хозяина дом. Среди двадцати детей градоначальника найдутся те, кто позаботятся о младших, да и их матери живы. Глава семейства не был объявлен предателем, так что у них есть шанс на достойную жизнь, однако мне всё равно тревожно. Сколько времени эти люди жили бок о бок с фальшивым градоначальником? Когда дети на самом деле потеряли отца, а женщины супруга? Проблема устранена, а вопросы остались.
Впрочем, меня это не касается.
Цзецзе! не успеваю я уйти, как в воротах меня настигает Цянь Синъюнь с мечом на поясе и узелком за спиной. Цзецзе, возьмите меня с собой!
Самообладание, решив, что на сегодня с него хватит потрясений, наконец сдаётся, и я невоспитанно открываю рот и хлопаю ресницами. Порыв ветра, неожиданный и прохладный для лета, срывает с волос расслабленную ленту, и та почти улетает прочь её спасает вовремя взметнувшаяся рука Цянь Синъюня. Завороженно глядя на белоснежную ленточку, мальчишка сначала краснеет, затем бледнеет и лишь после с поклоном передаёт её мне.
Что думаешь, Лунмин? интересуется моим мнением учитель, изучая мальчика взглядом. Лицо у мужчины задумчивое и даже заинтересованное: рассматривает в качестве ученика?
У юноши есть задатки, честно признаю я. Однако я не уверена, что ему удастся сформировать золотое ядро, начав тренировки в таком возрасте.
В прошлой жизни, попав в тело шестнадцатилетней совершенствующейся ученицы, к двадцати одному году я успела сформировать золотое ядро, но так и не привыкла к нему и к силе, которой обладала, смерть от Меча Рассекающего Душу настигла раньше. В этой жизни я начала тренироваться в двенадцать, но к восемнадцати годам по-прежнему находилась на стадии формирования. Цянь Синъюню же около шестнадцати-семнадцати: при должном старании он может добиться успеха, но мало кто добивается, начав позже четырнадцати.
Учитель кивком показывает, что услышал меня, и почему-то останавливается глазами на ленте, что я продолжаю сжимать в кулаке.
Что ж, полагаю, твоему развитию пойдёт на пользу обучение другому. Ты достигла тех лет, когда старший адепт может взять себе ученика.
Глаза Цянь Синъюня счастливо загораются, я же резко поворачиваюсь к мужчине, сильнее стискивая несчастную ленточку в пальцах. Принятое им решение никак не укладывается в мою картину мира: я ожидала, что он либо согласиться взять мальчишку к себе в ученики, либо откажет и призовёт найти иной путь, но он предлагает ему ученичество у меня? Меня, которой едва восемнадцать исполнилось?! Да, на деле моему сознанию несколько больше, если все три жизни сложить, однако ему-то о моей сохранившейся памяти неизвестно! Мне нужно сосредоточиться на собственных тренировках, на мести, но никак не на мальчишке!