Консул нахмурил брови, и Ллойд прервал тираду на полуслове, понимая, что зашел слишком далеко. С точки зрения дипломатии Паркс был превосходным консулом, признанным во всем мире, и задевать его достоинство было не в интересах Уильяма.
Однако, вместо того чтобы сделать Ллойду выговор, консул упал в кресло и повесил голову.
Я знаю, вздохнул он. Но мои руки связаны. Сёгун[14] Токугава обладает слишком большим могуществом и при этом совершенно не намерен облегчать нам задачу. Заметь, как быстро он принял помощь французов, когда те предложили модернизировать его армию. Он ясно дал понять, что уже выбрал сторону и это не наша сторона. Если мы осмелимся в открытую бросить ему вызов, то вряд ли выйдем победителями.
Ллойд налил себе еще чашку чаю и попытался скрыть недовольную гримасу, быстро глотая напиток. Паркс был не так уж и неправ. Императору Муцухито было всего пятнадцать лет, и его роль в политической жизни страны ограничивалась участием в церемониях. Настоящая власть принадлежала самураям, даймё и главному представителю воинского сословия сёгуну Токугаве. Он жил во дворце в Эдо, управлял страной как истинный монарх, и никто не смел пойти против него. А союз с Францией только укреплял его позиции.
Тамплиеры в Лондоне ясно дали понять Ллойду, в чем состоит его задача. Следовало восстановить уважение к властям и влияние императора, дабы центральное правительство способствовало внедрению Ордена на архипелаге.
И Токугава был серьезным препятствием.
Ллойд машинально погладил рукоятку катаны, которая висела у него на поясе. Он был одним из немногих чужеземцев, кому было позволено носить изогнутый меч. Клинок создал самый знаменитый из кузнецов, служивших при императорском дворе, в знак признания исключительного таланта Ллойда. С тех пор, как двенадцать лет назад Уильям поселился в Эдо, он отказался европейского оружия и встал на путь будо[15], по которому с тех пор шел с той же пугающей целеустремленностью, с которой принимался за любое дело. Он принял участие в несчетном количестве дуэлей, а придворные шептались у него за спиной о том, будто он и не человек вовсе: якобы он стал таким грозным воином из-за того, что заключил контракт с о́ни[16].
Ах, если бы только политика оказалась такой же легкой! Ах, если бы только он мог победить сёгуна в схватке один на один! Но это все были мечты.
Более благоприятного положения нам не дождаться, снова завел Ллойд рассудительным тоном. Японцы виноваты. Они должны были защищать наших людей после того, как те вышли на берег. Это часть договора, который мы с ними подписали. У нас есть право требовать возмещения нанесенного нам ущерба. Поскольку в Нагасаки правит клан Токугава, это поставит его в неудобное положение перед императором.
И что это даст?
Может, и ничего. А может, что-нибудь и даст. Уж во всяком случае это будет лучше, чем бездействовать. Если нам удастся рассорить императора с сёгуном, мы сможем воспользоваться этим в дальнейшем.
Императору всего пятнадцать лет, вздохнул Паркс. Он ни за что не посмеет выступить против сёгуна.
Сейчас нет, подтвердил Ллойд. Но он вырастет. Не знаю, помнишь ли ты свою юность, Гарри, но в это время человек не терпит границ, приказов, притеснений и ограничений. Быть может, Муцухито начнет осознавать, что он не более чем опереточный император. Быть может, в конце концов он спросит себя, не слишком ли сильно сёгун его стесняет.
И что? Допустим, так оно и будет. Что он сможет в одиночку противопоставить могуществу Токугавы?
На губах Ллойда заиграла зловещая улыбка.
В одиночку? О, он не будет один. В Японии немало кланов, которым не по нраву всемогущество сёгуната и которые окажутся готовы последовать за императором. К тому же я уверен, что и Ее Величество королева Виктория поддержит того, кто занимает трон, в борьбе с узурпатором.
Ты же не предлагаешь выдохнул консул.
Ллойд отмел прочь его беспокойства небрежным взмахом руки.
Нет, конечно нет. До настоящей войны дело не дойдет. Если это случится, победителей в ней не будет, за исключением, возможно, проклятых французов. Но само понимание того, что такое может случиться, заставит задуматься даже такого гордого безумца, как Токугава. Он знает, что не защитил наших людей, и потому неправ. Если он будет думать, что мы готовы на прямое столкновение, лишь бы получить свое, он, без сомнения, попытается достойно искупить вину.
А если нет?
В таком случае королева будет точно знать, кто является союзником Содружества наций, а кто нет.
В дверь постучали. Токугава прекратил мерить шагами комнату. Чуть раньше он потребовал, чтобы его не беспокоили, и уже одно то, что слуги пропустили незваного гостя, свидетельствовало о важности его персоны. Токугава спешно пригладил складки своего кимоно, а вот разглаживать беспокойные складки на лбу пришлось чуть дольше. Затем, наконец удовлетворенный собственным видом, сёгун приказал посетителю войти.
Мужчина, который вошел в комнату, двигался с изяществом воина и это несмотря на то, что ему уже минуло пятьдесят. Его форма была тяжелой из-за множества медалей, и все же он каким-то образом ловко избегал их бряцанья друг о друга и передвигался бесшумно, как тень.
«Пожалуй, он мог бы преподать урок кое-кому из наших синоби»[17], холодно отметил Токугава и отвернулся посмотреть в окно.
Капитан Брюне. Я ожидал вас раньше. Сейчас уже поздновато для визитов.
Я явился, как только смог, ответил мужчина. Когда ваш посыльный добрался до меня, я находился в другом конце Эдо с вашими войсками. Если пожелаете, я уйду и вернусь завтра.
Нет, раз уж пришли, оставайтесь. Предполагаю, вы уже знаете, в каком мы положении.
Капитан кивнул. Он уже почти двадцать лет жил в Эдо. Еще Наполеон III назначил его главой миссии, призванной помочь модернизировать японскую армию. И хотя французского императора уже давно свергли, Брюне оставался на своем посту. Он знал Эдо как свои пять пальцев и редкий слух ускользал от его внимания.
Два британских моряка убиты в Нагасаки. Англичане в ярости: они считают, что защищать их ваша ответственность. Они требуют репарации.
Совершенно верно. Консул Паркс встретился со мной сегодня днем. Он потребовал потребовал! отправить губернатора Нагасаки в отставку и послать пять сотен полицейских охранять квартал чужеземцев. А любой отказ воспринимал почти как объявление войны.
Капитан нахмурился. Он хорошо знал Паркса любезного и обходительного дипломата, у которого, конечно же, были совсем не те цели, что у Брюне, но который при этом всегда умел показать себя человеком разумным и старался всеми силами увеличить влияние Британских островов на архипелаг. Подобная демонстрация силы была совершенно не в его духе; ведь Япония до сих пор не оправилась от страшного унижения, которое потерпела во время бомбардировки Симоносеки.
Не уступайте, посоветовал Брюне. Братство, как всегда, втайне поддержит вас.
Братство, да, без особой надежды повторил Токугава. Западная организация, которая не имеет никакой власти на этом архипелаге. Какое ей вообще дело до того, что здесь происходит?
Улыбка Брюне стала шире.
Не обманывайтесь, наше влияние куда больше, чем вы можете вообразить И мы здесь, чтобы вам помочь.
Но зачем это вам, в конце концов? Не говорите только, что из чистого человеколюбия.
Предположим, затем, что вы мне нравитесь, проговорил Брюне. Этого недостаточно? Что ж, скажем тогда, что положение Японии сейчас до крайности шаткое. Вашему императору стало тесно в костюме для церемоний, остались считаные месяцы, прежде чем он захочет прибрать всю власть к своим рукам. Его больше не устраивает феодализм, он считает даймё и вас, сёгуна, пережитками прошлого. Мы не согласны. Мы считаем, что власть принадлежит народу, крестьянам, самураям, землевладельцам а не императору, который станет править страной из далекого дворца, окруженного высокими стенами.