Токугава задумался над словами собеседника. Не так давно он читал об ассасинах как и каждый военачальник, он желал знать своих союзников, но полученные им сведения вряд ли можно было назвать достаточными. Он понял только, что Братство сыграло некую роль в истории Европы во времена крестовых походов или Французской революции.
Без сомнения, могущественные союзники, но можно ли им доверять?
Это еще не все, процедил сёгун сквозь зубы. Англичанам мало было постучать в мою дверь, они обратились напрямую к императору. И, конечно же, в разговоре с ним они изложили собственное видение недавних событий. Муцухито теперь убежден, что я неправ, что я неспособен обеспечить гостям защиту на наших землях. Он принялся давить на меня, чтобы я принял условия британцев и прилюдно принес им извинения.
На этот раз Брюне задумался. Пока он сам налаживал связи с сёгунатом, британцы понемногу завоевали доверие императора. А это значило, что любые разногласия между двумя странами ослабляли Японию. Так чего же добивалась Англия?
Что вы собираетесь делать?
А вы как думаете? Я не могу одним махом испортить отношения и с императором, и с британцами, тем более что у них и правда есть причина винить меня. Я собираюсь принять условия консула и поклянусь сделать все, что в моих силах, чтобы найти убийцу двух английских моряков.
А вы не боитесь того, что скажут ваши даймё? Кое-кто может принять такое решение за слабость. Подумать, что вы без колебаний пожертвовали губернатором Нагасаки, чтобы защитить себя.
Токугава сжал кулаки и пошел на капитана. Жюль Брюне был очень высоким, и японец едва доставал ему до плеча, однако это ничуть не мешало сёгуну кидать в него убийственные взгляды.
Мои даймё подчиняются мне. Более того, они знают, что такое честь. Они поймут англичан, которые требуют справедливого возмездия за своих убитых.
Справедливого возмездия, да, тихо проговорил Брюне. Только вот слепая месть к ней никакого отношения не
Француз замолчал, не договорив, и замер на месте. Токугава открыл было рот, чтобы что-то сказать, но капитан поднес к губам палец, жестом призывая его к молчанию. Неожиданно он прыгнул к огромному окну замка, которое выходило прямо на Бухту Эдо, и рванул плотную портьеру.
Растущая луна была еще только в первой четверти и едва освещала стены, но в мерцающем свете свечей сёгуну померещился темный силуэт, свернувшийся на перилах балкона, словно омерзительная горгулья.
Брюне отпустил портьеру, и его рука скользнула под военный камзол, многократно отработанным движением извлекая из-под него кинжал. Лезвие описало в воздухе полукруг и готово было уже пронзить незваного гостя, но один прыжок и тот исчез в пустоте. Кинжал просвистел в волоске от цели. Капитан выглянул из окна, но ему оставалось лишь в бессильной злобе слушать скрежет стальных когтей о стены замка. Он был не настолько глуп, чтобы поверить, будто бы неизвестный и впрямь прыгнул навстречу своей смерти. Синоби были способны на чудеса ловкости и умели удержаться даже на почти гладких стенах. Для них поросший мхом песчаник, из которого была сложена резиденция Токугавы, был все равно что удобная лестница.
Что это было? прошептал сёгун, который до сих пор от удивления не пошевелил даже пальцем. Или скорее кто это был? Убийца?
Лазутчик, просто ответил Брюне, возвращая свой кинжал в ножны с таким видом, будто бы и не произошло ничего особенного. Кому-то было совершенно необходимо узнать, что мы с вами обсуждаем и каким будет ваше решение касательно дела двух моряков.
Если бы он хотел меня убить, ему бы это удалось, заметил Токугава, перегнувшись через перила балкона и глядя сверху вниз на двор. Здесь несколько дюжин стражников, и среди них ни одного, способного спасти меня от этой угрозы.
Я бы защитил вас, повелитель, с легким поклоном проговорил капитан. Франция не может позволить себе потерять одного из самых могущественных союзников. И к тому же, надо полагать, вы мне действительно очень нравитесь.
Все еще потрясенный, сёгун позволил себе слабо улыбнуться. В эту минуту он походил не на самого могущественного человека в стране, а скорее на ребенка, который боится темноты и гадает, правда ли под его кроватью живут чудовища. Уже не первый раз Брюне указывал ему на неоспоримую истину: Токугава был умнейшим человеком, тонким политиком, но он не был воином. Он не испытывал ни малейшей тяги ни к сражениям, ни к жестокости, что ставило его в очень затруднительное положение, ведь он должен был управлять лучшими воинами страны.
Я вынужден буду с вами попрощаться, проговорил Брюне. Желаете ли вы, чтобы я приказал нескольким стражникам явиться охранять ваши покои?
Да, сказал сёгун и тут же нахмурился. Нет. Я не могу позволить себе показать ни намека на слабость. Не сейчас. Я обойдусь единственным телохранителем и в кои-то веки пойду спать в покои супруги. Это определенно ее обрадует.
Не сомневаюсь, повелитель, учтиво кивнул Брюне.
Но все-таки: кто же подослал ко мне лазутчика?
А вы как думаете? Я не хочу никого обвинять голословно, но мне представляется, что британцам было бы крайне любопытно выяснить, как вы отзоветесь на их давление.
Они бы ни за что на это не осмелились. Если бы лазутчика поймали и он бы их выдал, это могло бы привести к войне!
Капитан пожал плечами.
Может быть именно этого они в конечном счете и добиваются. Как вы уже сказали, они сейчас ведут себя особенно вызывающе. На этом, повелитель, я вас покину. Доброй ночи. Я и так уже отнял у вас слишком много времени.
Брюне вышел из комнаты и перед тем, как закрыть за собой дверь, добавил:
И, разумеется, если дело дойдет до худшего, знайте: Третья Республика будет на вашей стороне ну или по меньшей мере те французские силы, что уже находятся на архипелаге.
Это, конечно, очень обнадеживает, пробормотал Токугава.
Но его взгляд оставался прикован к разорванной портьере, лежавшей на полу, и к непроглядной ночи, что грозила его поглотить.
Глава 3
Ацуко была очень далека от придворных интриг и борьбы за власть между ассасинами и тамплиерами. Она не могла перестать вновь и вновь возвращаться мыслями к беседе с отцом и к тому, как ей без обиняков указали на ее место место девушки. Будто и не было всех этих лет. Ей предстояло лишиться того особого отношения, к которому она привыкла, стать такой же, как все, и точка. Хуже всего было то, что она не чувствовала себя вправе сердиться на отца, который по крайней мере подарил ей счастливую юность. Она была уверена: все что он делал, он делал для ее же блага.
Но от этого смириться со своим положением ей было ничуть не легче.
Эй, не спи! возмутился Ибука. Я тебя уже минут двадцать жду! Дорога займет два часа, а мне хотелось бы быть дома до захода солнца. Не говоря уже о том, что у меня нет ни малейшего желания тащиться в горы чем раньше выйдем, тем быстрее вернемся.
Оторвавшись от мрачных мыслей, Ацуко попыталась изобразить бодрую улыбку. Брат был прав, она попусту тратила время на хандру, пренебрегая своими обязанностями. В конце концов, Ибука был не виноват в ее горестях. Он не просил родиться мальчиком, точно так же, как и она не выбирала рождаться девочкой.
Иду! бросила она, быстро собирая волосы в скромный пучок.
Их отец купил жирного быка у скотовода по имени Кокан, который жил по ту сторону холмов. Его хозяйство находилось далековато, зато цены были справедливые. К тому же он никогда не пытался обмануть покупателей насчет качества своего товара, чего нельзя было сказать о других скотоводах Айдзу. Однако скот от него приходилось доставлять самостоятельно, и Таномо попросил сына с дочерью взять эту обязанность на себя, а значит, им предстоял долгий путь по каменистым тропам. Дорога туда была довольно приятной, потому что солнце, столь немилосердно палящее в Эдо, здесь было куда ласковей. А вот обратный путь с быком, которого предстояло тянуть на поводу, сулил обернуться настоящим испытанием.