Ацуко развернулась к остальным, но те уже неслись вниз по холму, не смея обернуться, словно за ними гнались демоны. Она смотрела, как они бегут, и в растерянности спрашивала себя, не стоит ли ей броситься за ними вдогонку, чтобы они не смогли и дальше нападать на путников. А потом неожиданно поняла, что вся в крови. Девушка пошатнулась, споткнулась обо что-то, повернулась и увидела оскалившуюся голову своей третьей жертвы, которая уставилась на нее с земли. Она закричала, упала на колени, попыталась отбросить катану в сторону, но из-за пота и крови рукоять намертво прилипла к ее ладоням. Ацуко опустилась на четвереньки. Ее вырвало. Потом вырвало снова, и так пока в желудке совсем ничего не осталось.
Девушка еще долго простояла в этой позе: голова наклонена вперед, пучок растрепался, длинные волосы перепачканы кровью и рвотой. Наконец, она нашла в себе силы подняться.
Ее брат так и не сдвинулся с места. Он продолжал стоять, все такой же сгорбленный, не способный оторвать безумного взгляда от мертвых тел, лежащих на земле, будто не в силах осознать, что же произошло.
Ибука, тихо произнесла Ацуко.
Юноша вздрогнул, но ничего не ответил. Она положила руку ему на плечо и почувствовала, как напряжены его мышцы, будто готовы вот-вот разорваться.
Ибука, повторила она тем же тоном.
Он повернулся к ней, словно наконец вышел из оцепенения. Катана выпала из его обессиленных рук и рухнула на землю с глухим стуком.
Что тут произошло? выдохнул он, пораженный. Что тут произошло?
Сестра подняла оружие с земли и протянула ему. Затем подняла свою катану, помахала ею в воздухе, чтобы очистить от крови, и вернула в ножны отработанным на тренировках жестом.
А случилось, дорогой братец, то, что ты, возможно, и впрямь самый одаренный фехтовальщик, но кроме того еще и трус, ответила она ледяным голосом. Бери быка и пошли, иначе опоздаем домой.
Она кинула последний взгляд на три мертвых тела, которые лежали перед ней, усилием воли обуздала дрожь, развернулась и отправилась в сторону дома. И даже не стала оборачиваться, чтобы проверить, следует ли за ней брат.
Глава 4
В богатых кварталах Эдо катана была признаком влияния и достатка. Самураи из самых могущественных кланов дрались за возможность воспользоваться услугами знаменитых кузнецов и тратили целые состояния, чтобы заполучить рукояти с выгравированными на них золотыми или серебряными узорами и ножны не из простого дерева, а бронзовые, инкрустированные самоцветами.
А вот клинок Мацуо поражал своим редким уродством. Он носил одну и ту же катану уже пятнадцать лет, побывал вместе с ней на множестве полей боя по всей Японии и в конце концов затупил ее острие о доспехи своих противников. Вместо того, чтобы заменить меч, он отнес его кузнецу и попросил перековать. Когда рукоять разбилась на куски из-за бокового удара топором, он собрал все осколки до единого и нашел мастера, который согласился снова собрать их в одно целое правда, справа так и осталась трещина. Глядя на результат его работы, любой придворный скрыл бы презрение за улыбкой.
С другой стороны, любой придворный содрогнулся бы, если бы увидел, куда направляется Мацуо.
Он быстрым шагом продвигался по грязным улочкам на севере города, его рука лежала на рукояти меча, а на губах играла улыбка. Здесь жили буракумины, отверженные, а в темных переулках таились головорезы. Одинокий человек, пускай даже и самурай, был соблазнительной добычей и по крышам быстро разнесся слух, что на дне реки вскоре обнаружат труп очередного недоумка.
И тем не менее, Мацуо и его безобразная катана спокойно продолжали свой путь. Поговаривали, будто он убил каждого, кто когда-либо осмелился устроить против него засаду и что на протяжении всей схватки он смеялся, не умолкая.
Но от нападения на Мацуо буракуминов удерживал не страх. Нет, то было уважение.
Мацуо не смотрел на них свысока, не поучал их, не задирал нос при встрече. Он был ронин, самурай без господина, и вел себя как человек из народа. Он всегда был готов разделить с ними бутылку рисового вина скверно перебродившего, излишне крепкого, но пил он его, словно воду. А кроме того, он относился к маленькому императору на троне с тем же недоверием, что и простой люд.
Говорю вам, он настолько бессилен в политической жизни, что это дает о себе знать даже в спальне. Со свадьбы уже сколько времени прошло, а его жена все не дождется, когда ему удастся поднять свой меч. Дело, как всегда, кончится тем, что сёгуну придется самому делать всю грязную работу.
Подобного рода шутки очень нравились баракуминам, особенно после нескольких глотков рисового вина.
Но этим вечером Мацуо пришел сюда не для того, чтобы расслабляться в приятной компании. Он шел вперед торопливыми шагами, а лицо его оставалось непроницаемым. Он завернул за угол на улице Живодеров и постучал в дверь какой-то облупленной лачуги. Один короткий удар, один длинный, два коротких.
Ответом ему был скрип засова и дверь распахнулась. Человек, одетый с ног до головы в черное и с закрытым повязкой лицом, растворился во тьме, уступая ему дорогу.
Когда Мацуо впервые встретил Иссу, он потешался над нелепым нарядом синоби. Как можно оставаться незамеченным в подобном одеянии? Любой прохожий ни за что не забудет такой встречи, да и смешаться с толпой будет совершенно невозможно.
Однако с тех пор его мнение изменилось. Мацуо не верил в магию сюгендзя[20], но вынужден был признать, что мастерство Иссы граничило со сверхъестественным. Он был способен слиться с тенью, которую отбрасывала простая свеча, взбираться на здания с совершенно гладкими стенами или освобождаться из цепей, выворачивая суставы с ловкостью змеи. И это была лишь та малая часть его умений, которую Мацуо довелось увидеть своими глазами.
К счастью, эти двое были на одной стороне.
Положение наше самое что ни на есть бедственное, перешел прямо к делу Исса.
Да, бедственное, подтвердил Мацуо, падая на единственный в доме стул. Что за игру ведет Токугава?
У него нет выбора. На него надавили император и британский консул.
И что? Речь идет о Токугаве. Он вполне мог бы не считаться с ними обоими.
Глаза Иссы светились в темноте, будто кошачьи.
Мог бы, конечно, но в открытую выступить против императора означало бы ускорить начало гражданской войны, а он этого совсем не хочет.
И что теперь, он молча позволит втоптать себя в грязь? Ты хоть понимаешь, что он натворил? Он сложил с себя полномочия сёгуна!
В комнате снова воцарилась тишина. Мацуо и Исса обдумывали, чем обернется то, что они узнали накануне. Оба они состояли в Братстве Ассасинов, которое гордилось тем, что является одной из крупнейших в мире информационных сетей. И тем не менее, вчерашняя новость застигла их врасплох.
Токугава начал с того, что без всяких условий согласился на требования императора. Он отстранил от должности губернатора Нагасаки, что вызвало недовольство среди его войска. И в конце концов он подал императору прошение об отставке.
Во времена его отца ничего подобного просто не могло бы произойти, бубнил Исса. Да, у Нариаки были свои недостатки, он ненавидел чужеземцев, но он по крайней мере никогда не подавал в отставку. Хуже всего то, что это ничего не изменит. Британцы не дадут Ёсинобу тихо уйти на покой. Даже если он покинет двор императора, его клан слишком влиятелен, чтобы не обращать на него внимания. Впрочем, может быть, этого сёгун и добивается? Хочет покинуть змеиное гнездо, объединить силы с союзниками и устроить государственный переворот.
Мацуо с сомнением нахмурил брови.