Через полчаса я миновала Вершен и, кажется, только тут по-настоящему поняла, что уезжаю, уезжаю, возможно, навсегда.
Этот городишко, едва ли не все жители которого знакомы друг с другом, городишко, больше похожий на деревню, с огородами по окраинам, рынком, где торговали черешней, огурцами и курами, в детстве представлялся мне чуть ли не центром Вселенной.
И хотя мне и приходилось бывать гораздо дальше него, почему-то именно сейчас он оказался той вехой, благодаря которой я поняла: все. Выбор сделан, карты сданы, игра началась.
Ну что ж. Меньше всего я собиралась жалеть о содеянном.
Я ехала по пустынным дорогам, и ветер разбивался о лобовое стекло автомобиля, и стонал, и плакал, и шептал о чем-то, что, быть может, лучше не знать
Я слушала ветер, слушала просто потому, что здесь было некого слушать, кроме него, и потому, что чувствовала себя с ним не такой одинокой, и потому, что он успокаивал меня, и проснувшаяся тревога пряталась опять куда-то в самый дальний закуток сердца.
Ветер говорил о могуществе и о плате за него, и о нежности, что солоноватой морской водой приходит наутро, и о любви, такой же неизбежной, как утренний рассвет, розовыми лепестками целующий горизонт, и о ненависти, такой же неизбежной, как смерть.
Я слушала ветер и думала о своей матери, то ли живой, то ли нет, и об отце, даже не знавшем о моем существовании, и что-то странное происходило в моей душе, что-то корежилось и гнулось в ней, и непонятная тяжесть ложилась на плечи, словно желая сломать и растоптать, и было так больно
Возможно, я просто взрослела.
Никогда еще не было у меня такой тяжести и такой боли.
Только теперь я по-настоящему поняла, что значит расхожий штамп «грехи отцов».
Горький вкус полыни был у этого знания, беспощадная тяжесть свинца была в нем.
Несколько раз за этот день я останавливалась у придорожных трактирчиков, брала курицу с хлебом или сладкие булочки и крепкий чай в крошечных легких кувшинчиках, отъезжала на сотню-другую шагов и там в одиночестве совершала трапезу. Мне никого не хотелось видеть, ни с кем разговаривать. Люди стали мне чужды, как представители иного вида, как какие-то нелепые, несуразные создания
У всех у них была нормальная жизнь, нормальные родители, им не желали смерти с младенчества, их не стремились уничтожить
И только тут так странно, так глупо! я, кажется, осознала, до какой степени вообще опасен мой вояж. Наемный убийца за углом, ядовитое зелье, подсыпанное в вино, чары, поражающие неизлечимой болезнью сколько их, ликов смерти, поджидающих меня в Кайне?
Осознала и смутно удивилась, как Берос так просто отпустил меня в столицу. Конечно, ему трудно было бы меня остановить, но всерьез поссориться это было вполне возможно
Впрочем, я ведь была настроена так решительно.
Пейзажи, проносившиеся за окном, города, через которые я проезжала, дворцы и храмы, составившие славу королевства ничто не интересовало, ничто не затрагивало меня. Лишь одна цель воспаленной грезой въедалась в мой мозг, одна тревога мучила мое сердце.
Город, великий и древний, как-то ты встретишь меня? Славнейший и величайший из городов!..
Тем временем опускалась ночь. Я остановилась в одном из трактиров, встреченных на пути. Трактир оказался на поверку скорее постоялым двором, и приятная стареющая пара выделила мне маленькую, но вполне уютную комнатку с окном во двор и бледной чахлой геранью на столике. Впрочем, здесь была превосходная кровать, и это мне показалось самым важным. Я так устала, что уснула быстрее, чем моя голова коснулась подушки, и спала без снов.
Наутро, позавтракав, умывшись и расплатившись с хозяевами, я продолжила ненадолго прерванный путь.
Мне предстояло сделать около пятидесяти миль, прежде чем я въехала в Кайну.
Глава пятая. «Приют принцессы»
Я никогда прежде не видела этого города.
Теперь-то мне было ясно, почему.
Здесь жил мой отец.
Здесь жили мои сводные братья и сестры.
И женщина, желавшая меня убить и словно по недоразумению приходившаяся им матерью
Как завороженная, смотрела я на улицы, будто одетые в праздничное, на яркие вывески, на спешащих куда-то людей их было так много, и все они словно опаздывали на оглашение завещания, где каждый рассчитывал быть главным наследником! утопающие в ярких цветах сады, дворцы, точно сошедшие со страниц старых сказок
Добро пожаловать, принцесса, тихо сказала себе я, и собственный голос показался мне чужим, напоминающим скорее скрежет натачиваемого ножа. Добро пожаловать, принцесса, в твой наследный город, в твою столицу!
Должно быть, у меня было совершенно безумное лицо в ту минуту.
Я старалась ехать медленно и осторожно, я боялась потерять контроль над машиной и над собой, и мне нетерпеливо и раздраженно сигналили сзади. В конце концов мне пришлось припарковаться у какого-то желтого дома с красной конической крышей, меня трясло, я закрыла лицо руками.
Что с вами? участливо и немного нерешительно обратилась ко мне хорошо одетая женщина средних лет. Вам плохо?
Я сейчас пройдет
Женщина видимо поколебалась.
Я могу вам чем-то помочь?
Да, спасибо Вы не могли бы подсказать мне какой-нибудь недорогой, но приличный постоялый двор неподалеку? Мне нужно остановиться на некоторое время
У моей собеседницы разгладилось нахмуренное лицо.
Он перед вами. Я содержу небольшой постоялый двор, вы можете навести справки, у нас хорошая репутация и вполне умеренные цены
О
Я подняла глаза и только тут прочитала скромную вывеску над дверью: «Приют принцессы». Моей первой реакцией было заклятье Срыва Покровов, я проделала его двумя жестами руки, так быстро, как не делала никогда в жизни! Но никакой магии не было, вывеска была подлинной!
Я судорожно вцепилась в руль.
Послушайте, может быть, позвать знахаря? Один из моих постояльцев неплохо владеет наукой врачевания быстро проговорила женщина.
Я замотала головой.
Нет не надо Это сейчас пройдет Я целые сутки в пути и очень устала
В таком случае выходите, я напою вас чаем Не думайте, я не заставлю вас останавливаться у меня!
Она, кажется, даже покраснела.
Спасибо, благодарно кивнула я. Вы очень добры. Здесь можно оставить машину?
Вполне. Идите за мной.
Стараясь, чтобы мой шаг был твердым, я так и сделала.
Мариетта, представилась хозяйка.
Секунду поколебавшись, я ответила:
Корделия, Корделия Флёр.
Едва ли я была единственной в этом городе, носящей это имя, а фамилию я придумала заранее.
О вы, верно, издалека, заметила женщина.
Я кивнула.
Из одной из самых дальних провинций.
В таком случае добро пожаловать в Кайну, блеснула хозяйка белыми зубами.
А почему ваше предприятие так называется, Мариетта? набравшись наглости, перевела я тему.
Лицо моей спутницы стало почти мечтательным.
О, это фамильная легенда Это, видите ли, семейный бизнес, она, словно лаская, легко провела по перилам, когда мы поднимались по лестнице. Моя бабушка начинала дело «Приют принцессы», я едва удержалась от того, чтобы вздрогнуть, передается по женской линии. Мать короля как-то три дня укрывалась здесь от изменников, затеявших дворцовый переворот Тогда она была еще юной девушкой. Это были смутные времена.
Вот как.
Этим мое красноречие и ограничилось.
Мариетта, кажется, не обиделась, видимо, списав все на мое дурное самочувствие. Человек в нормальном состоянии явно должен был оценить эту историю.
Хозяйка провела меня в небольшую, но очень симпатичную гостиную. Несколько кушеток и кресел, хаотично расставленных у стен, потемневший от времени рояль и непременный атрибут подлинно аристократической обстановки камин Мариетта на минуту вышла.