Мы шли как когда-то в школе. С музыкой по улице. Только в этот раз круче.
Раньше я боялся. Я всегда, всегда, всегдавсегда, прям вот всегдавсегдавсегда чего-нибудь боялся. Только не теперь. Не здесь и не с Верой.
Став моей музой, она вела меня по вечерней Пензе. По пензенской улице под пензенскую музыку. Она показала мне пензенский закат и то, как солнце прячется за пензенским районом Арбеково.
Я всегда был здесь местным. Если отпустить меня одного по улице Московской, я устану со всеми здороваться. Я никогда бы не споткнулся.
Но Вера. Вера вела меня по знакомым улицам, которые я больше не узнавал. Я спотыкался о пензенский бордюр, пытался провалиться в пензенские бордюры. Слушал пензенскую музыку и спешил на пензенский троллейбус. Держа, очень крепко держа пензенскую Веру за пензенскую руку.
Я испугался и перестал. Я держал Веру за руку и думал только о хорошем. Если она не муза, подумал я, то мы хотя бы хорошо проведем время.
И немедленно выдохнул.
«Куда едут бабушки по вечерам?»
Только не рассказывай об этом моим знакомым, говорила она. Хотя нет, рассказывай. Мне так больше нравится.
Ещё рано, 21:30, а даже самые центральные улицы уже пусты. Ещё где-то тащится старенький автобус, возможно. Но вряд ли он едет туда, куда тебе нужно. Здесь город засыпает с последней маршруткой в 9 часов.
В детстве, сказал я, Мне этого хватало.
Так чем ты занимаешься, пока меня нет? спросила она.
Разным, ответил я. Смотрю фильмы. Настолько старые фильмы, что о них даже родители не слышали. Потом я рассказываю о них так, будто посмотрел что-нибудь новое, о чём никто ещё никогда не слышал. По средам я танцую. Или лежу на полу и слушаю, как трещат троллейбусы по проводам под окном.
Что? спросила она, закуривая новую сигарету. Тресктроллейбусапопроводам? Как ты всё это замечаешь? Я никогда не слышала этот звук. Давай сегодня поедем на троллейбусе!