Далеко может, сажен полсто может, медведь может, волк может. Шуралей тоже может.
Ну, всё понято.
А отсюда может почувствовать?
Умар огляделся, подумал и сказал:
Отсют сажен сто может.
Я победно посмотрел на капитана:
А до леса саженей триста или даже четыреста. Так что не мог конь отсюда шуралеев в лесу учуять. Вот и всё.
И зачем им дрова понадобились? Уж не греться ли собираются? не поверил мне капитан.
Не дрова им нужны, а мы. Придём, увидим, что дров нет за новыми полезем, а они тут как тут, из рояля в кустах повылазят.
Из какого рояля? вмешался Буцин.
А-а-а я махнул на него рукой.
Что предлагаешь предпринять? холодно поинтересовался капитан.
Валить отсюда надо. Широкими и частыми шагами, а то придут они, как стемнеет, по наши души
Синюхин огляделся.
Мы уже костры запалили, произнёс он. Посмотри, вокруг. Куда здесь, как ты выражаешься, валить?
Куда угодно, только бы от леса подальше.
Темнеет. Ну, отойдём мы версты на две, на три, дальше всё равно не успеем, что это изменит? Ты думаешь, ночью с такого расстояния они не увидят огонь?
Тут он был прав.
Андрей, даже я в темноте пламя костра за пять вёрст увижу, а уж они и подавно.
Он замолчал, я тоже. Действительно, так мы от них не спрячемся. Хотя, на ночь я бы предпочёл отсюда свинтить. В темноте мы с ними, конечно, нигде не справимся, но всё-таки
Андрей, окликнул меня, вернувшийся в реальность Буцин. Люди и так устали, зачем над ними ещё и бесцельной ходьбой взад-вперёд измываться?
Не чем мне было им свою правоту доказать, и я не стал спорить, тем более что я не просто не командир отряда, так ещё и не зам. А раз уж наши Папа и Дядя решили остаться здесь, то, значит, так тому и быть.
Только тогда караул удвоить надо, сдался я.
Ты считаешь, что двоих мало? удивился Буцин.
Считаю, мало. Пусть вчетвером дежурят.
Хватит и двоих, возразил поручик.
Не вашим, не нашим, махнул рукой Синюхин. Трое.
Ну, хоть что-то.
После ужина Буцин распределил смены караула, не забыв сообщить бойцам, что именно я способствовал увеличению количества действующих лиц. Кое-кто даже пробурчал нечто вроде:
Раз боится сам бы и стоял.
На это я сразу заявил, что готов усилить собой вторую и третью вахты из четырёх, так как считаю их самыми тревожными. Шепоток прошёлся одобряющий это, несомненно, в плюс. А теперь отбой. Или ещё нет? Подошёл капитан и присел рядом:
Считаешь, они нападут на нас ночью?
Ночью мы наиболее уязвимы, так что, да! Считаю, нападут. Или хотя бы попробуют.
Откуда у тебя такая уверенность?
Я помолчал. С чего начать?
Спиридоныч, ты согласен с тем, что трюк с дровами это их лап дело?
Лап? удивился капитан.
Я его ёрничества проигнорировал:
Вот смотри, они устроили нам ловушку, но мы не повелись. При этом мы никуда не уходим. Значит, что?
Что? переспросил капитан.
Ещё раз: в лес пойти мы побоялись, значит, не так уж мы и сильны. И это, кстати сказать, чистая правда. Но и сваливать не стали, значит, на что-то надеемся. На что?
Да, зачем-то согласился со мной Синяхин.
Что «Да»? На что мы рассчитываем?
Я смотрел на капитана и ждал ответа.
Это ты сейчас у меня спрашиваешь? уточнил он.
Нет, блин! У папы римского! Ну, ты кого-нибудь ещё здесь видишь?
Как раз в этот момент к нам подошёл Буцин. С бутылкой чего-то мутного и молочно-бледного.
Ты вот, Андрюха, сам боишься и всех пугаешь, начал он. Давай, выпей с нами, и сразу дрожать перестанешь!
Надо было свести всё это в шутку:
Пластуны не боятся, они осторожничают, а если дрожат, то только от холода. Наливай, за одно и согреемся!
А вам не кажется, господа офицеры, что на возлияния надобно хотя бы разрешение у командира испросить?
Нет, не кажется! ответил я. Во-первых, стресс снять, а во-вторых
Что снять? перебил меня Буцин.
Вот как ему объяснить?
Что-что, перенервничали все сегодня, сказал я первое, что пришло в голову.
Это да-а-а! согласились оба.
Ну, так запить надо!
А во-вторых?
Что «во-вторых»? не понял Буцин.
Ну, он сказал: «А во-вторых» и ты его перебил, ответил ему капитан.
Я же не нарочно, отмазался поручик. Он там слова иноземные говорил, вот я не понял и переспросил.
Капитан махнул на него рукой и, вновь обращаясь ко мне, спросил:
Так что, во-вторых?
За время их препирательств я успел придумать ответ поумнее:
Спиридоныч, он же уже приготовился выпить, и твой запрет ему всё равно не помешает это сделать.
Поручик помотал головой, но выглядело это как полное согласие с высказанной мною мыслью.
Ну, а если ты что-то не можешь предотвратить, то лучше всего это возглавить. Вот и подай команду на разлив.
Ты посмотри, Коля, какой человек! Всё понимает! Из тебя, Андрюха, толковый командир бы вышел. Эх, жаль не ты нами командуешь.
Синюхин пристально посмотрел на Буцина. Нехорошо так посмотрел. Но тот развёл руками и произнёс в оправдание:
Коль, это я про нашего полкового командира.
Как будто такое объяснение уже не могло принизить авторитета капитана среди подчинённых.
Наливай, стратег! произнёс, усмехаясь Синюхин.
После первой, закушенной салом, Спиридоныч спросил у меня:
Ты на самом деле думаешь, что они чего-то там затевают?
Судя по тому, что показывал он при этом в сторону леса, вопрос был про шуралеев.
Знаешь, Коля, я одного видел вблизи, шагов с пятнадцати, и на полном серьёзе полагаю, что ребята они не только смышлёные, но ещё и коварные. Поэтому и предлагал отойти от них подальше. А раз не отошли, то хотя бы не расслабляться. Что мы собственно сейчас и делаем.
Я улыбнулся, давая понять, что это всего лишь шутка. Они посмеялись.
А суслики? спросил Синюхин, и на лице его не было и тени улыбки.
Что суслики? не понял я.
Ты же сам говорил, что если даже суслика не видно, он всё равно есть.
Я напряг весь доступный объём памяти, вспоминая, чего я ему наговорил про сусликов.
А-а-а!!! Это я махнул рукой, но одного этого жеста явно было не достаточно. Был у нас такой ефрейтор Галагура, так вот он любил выцепить кого-нибудь из молодых, выводил его в чистое поле и спрашивал: «Видишь суслика? Вот и я не вижу, а он есть!»
И что? подбодрил меня поручик.
И начинали искать. Поймают, убьют и съедят.
После минутной паузы капитан вдруг спросил:
А если не поймают?
Значит, не съедят! ответил за меня Буцин и расхохотался.
Глава третья
Казалось, только я прилёг, как меня уже разбудили:
Вашброть, Вы приказали разбудить Вас ко второй смене. Вот бужу, негромко проговорил солдат.
Я нехотя поднялся. Чёртов Буцин со своей самогонкой не дал мне поспать в первую смену караула, а теперь ещё четыре часа бодрствовать. А что делать? Сам вызвался, сейчас заднюю уже не дашь.
Встал, помахал руками, чтобы проснуться, поприседал. Вроде помогло.
Что у вас тут? спросил я у бойцов.
Тот, что был за старшего, быстро глянул на меня и, переведя взгляд в сторону противоположную от ручья, произнёс:
Да вот бдим.
Я проследил за его взглядом и поинтересовался:
Почему туда?
Кондрату чавой-то учудилось, вот и глядим.
Похоже, не сильно-то он в это верил, а вот Кондрат:
Вашброть, вот ей-ей будто ходит там хто-то.
Далеко от нас? спросил я у него.
Дык эта сажён двадцать, кажись, а могёт и тридцать. Не разобрать.
Я снова посмотрел в ту сторону, прислушался ничего.
Примерещилось, поди, скорее чтоб приободрить самого себя, произнёс старший.
Ты, Мирон, глухой как тетерев, а я слыхал.
Ну-ка, тихо! негромко скомандовал я.
Никаких звуков по-прежнему не доносилось, но такая тишина обманчива. Я повернулся к костру, соображая, из чего мне сделать факел. На глаза попался лежащий невдалеке сук подходящих размеров. Я сунул его одним концом вперёд, чтобы разгорелся, как следует. Подождав немного, вынул и, высоко подняв над головой, направился в ту сторону.
Вашброть! Куды?! услышал я за спиной, но я далеко и не собирался.
Пройдя шагов пятнадцать от края нашего лагеря, я остановился и начал всматриваться в темноту. Ничего. Ничего подозрительного не видно и не слышно. Постояв так пару минут, я вернулся, тем более что и факел мой светил уже не так ярко. Я потушил его об траву и положил так, чтобы случись чего, под рукой был.