Против тяжелой пехоты задействовать лучников и манипулу гастатов, а против крестьян отправить Друза и Кахира, приказал Луций.
Господи, а почему они голые, разглядела служанка Аоиф огромных мужчин с не менее огромными мечами у торгового двора, хоть в свои восемнадцать видала и не такое и практически никогда не стеснялась ничего, даже находясь в солдатской бане всегда старалась быть женственной и угождать мужчинам.
Племя гельветов39 ничего не боится и много тренируется в любую погоду, рассказал красавице, со светлой кожей и точёной талией, работорговец Доминик, не первый раз добивающийся от девушки благосклонности, жаль, что стрелы будут протыкать их тела на части, а затем пилумы оставлять рваные раны и свою храбрость им придется показывать, находясь в меньшинстве.
Время на разговоры не оставалось. С замиранием сердца все четыре спутника Луция, вольных и не вольных, наблюдали, как всадники Друза на полном скаку нарушили строй гастатов Ювентуса, которые кинулись за почти голыми мужиками с мечами, а всадники Кахира следом, тоже помяли бока как гоплитам, так и лучникам Поллукса проскакав, из озорства сквозь их строй.
Глядите, тяжелая пехота врага убегает, а крестьяне, видимо поняв, что им не спастись бегут на наших всадников с ножами! воскликнул Луций и его расслышали стоявшие рядом его телохранители.
Друз мчался на своём коне по полю боя, лишь только ветер свистел в ушах, повинуясь воле Луция, а рядом с ним были его друзья-всадники. Конь галла Аластор влетел в гущу крестьян с длинными ножами, и новообращенный римлянин, как на бойне скота, ткнул одного человека в грудь, второго в лицо, третьего в бок и копье обломилось. Он засадил сломанное древко в ухо какому-то ротозею и взялся за меч, разрубив одному голову, второму шею. Только после этого смог отдышаться и успокоиться так как отряд врага как целая боевая единица перестал существовать.
Всего, в первой сшибке, убито была четверть сотни гельветов, подоспели и всадники галлов, которые за звонкую монету решили продать своё воинское мастерство. Подчиненные варвара Кахира не имели рубашек и мечей, но копья у них были более массивны, нежели римские, и они насаживали крестьян на них как куропаток. Те бедные не знали, куда деваться. С одной стороны римляне на конях, с другой стороны галлы-предатели и тоже верхом.
Вот одного зазевавшегося римлянина, из хорошей семьи, ткнули длинным ножом в ногу, с противоположной стороны куда был направлен его взор и тыкал копьем, затем крестьяне ткнули глубоко пару раз коня. Когда всадник в пурпурной одежде упал, то пятеро набросились на него и не только проткнули раз двадцать, но товарищи всадника тут же отомстили и разделали обидчиков.
Подобное происшествие, к счастью для римлян, было единично. Отряд крестьян устремился на небеса, оставив бренные тела здесь в траве и грязи, как старые одежды.
«В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься», произнес один из конных воинов в пурпурном плаще.
Луций мысленно похвалил всадников, как римских, так и варварских и отдал приказ двум центуриям гастатов по семьдесят шесть человек в каждой, занять пространство между двумя раскидистыми деревьями, а центурии самнитов, состоящую из десяти деций бойцов, позицию слева, между правым огромным деревом и оплотом воина тем зданием, где тренировались гельветские воины при любой погоде и температуре на улице. Центурия из восьмидесяти лучников Поллукса, набранные из бедных слоёв римского общества, которое делилось по имущественному цензу, заняли позиции за гастатами Бенедикта и Ювентуса ветеранов, прошедшие по нескольку битв.
Сам Луций во главе своей турмы всадников встал позади и видел, как в плотном строю стоят две боевые группы с копьями по десять дюжин каждая, а восемь десятков полуголых пехотинцев с дредами на головах, набедренными повязками, кожаными сандалиями, шестигранным щитом и качественным мечем.
У них камень глупости40 удалили? спросил Луций у начальника своей гвардии Купидона.
Сейчас лучники сделают залп и поглядим, опытный воин наблюдал, как не состоятельные горожане натягивают тетивы и вкладывают на них стрелы. Бесшумный залп, похожий на клацанье языка, и восемьдесят палочек с наконечниками летят в сторону врага.
У противника тяжелая пехота, получив стрелы в щиты, отошла, а из боевой группы упали лишь четыре воина. Остальные легко поймали стрелы деревянными щитами чем-то обитыми.
Гастаты подойти вперед и лучники тоже, скомандовал Луций, требуется нанести максимальный врагу урон перед рукопашной схваткой.
Манипула в составе двух центурий пехотинцев и одной лучников выполнила приказ. Обстрел возобновился с большей эффективностью и упали уже восемь воинов. Вся боевая группа гельветов ринулась в атаку на центурию Ювентуса. Римляне бросили свои пилумы выбив дюжину врагов, но те, с упорством обреченных ринулись в атаку. Легионеры бросили еще по пилуму, встали за своими полукруглыми щитами скутумами и принялись энергично работать мечами, разя врагов в руки, бока, лица и шеи. Гельветы откатились, в количестве семидесяти, не самых храбрых воинов, а римские лучники продолжили обстрел. У гастатов центурионов Бенедикта, старшего в своей манипуле, состоящей из двух центурий, погиб один молодой мужчина, а у младшего центурия Ювентуса два. Их тела оттащили под деревья, чтобы после битвы предать земле.
Вторая боевая группа варваров, видимо, им стало неудобно перед первой, ринулась в атаку, но лучники Поллукса сразили шесть копьеносцев повстанцев. Первый отряд, ранее отступивший, стал драться в ближнем бою с центурией Ювентуса вполне успешно, так как семь римлян упали пронзенные копьями, в то время как варваров погибло всего человек десять, что было сопоставимо.
Одно не учли гельветы, а именно свой оголенный левый фланг, с которого врубились в их ряды пятьдесят четыре варвара на конях с копьями и щитами вождя Кахира, присягнувший римлянам. Хоть они потеряли семь бойцов, от копий обороняющихся, но варваров погибло двадцать два и осталось всего сорок деморализованных, как обстрелом стрелами и пилумами, затем, мечами легионеров и копьями кавалерией варваров. Слишком много переживаний за один день для любого противника.
Кто дрогнул один раз дрогнет и еще, философски сказал Луций глядя на то, как погиб следующий, на его глазах за сегодня, отряд врага, перенесший многие невзгоды. Самнитские наемники, с перышками на шлемах, похожие на рожки, храбро бегут в атаку на вторую боевую группу гельветов, повинуясь приказу и сминая первую шеренгу своей энергией и яростью. Им стали помогать центурии Бенедикта и Ювентуса, численностью в шестьдесят два бойца. У отряда врага насчитывается, на данный момент, сто одиннадцать храбрецов, а из первой боевой группы остался всего десяток инвалидов41.
К Луцию подскакал Кахир, чей отряд значительно убыл к настоящему моменту времени:
Мои люди остались там валяться на земле и в пыли. Почему ты послал Дункана с приказом нам отступать? Ведь при храброй атаке я потерял семерых, а при позорном отходе столько же. Только одни попадут в верхний мир как герои к пышногрудым девам, а вторые, как трусы, к джинам.
Останься ты там мы бы сейчас с тобой не разговаривали. Доверь вести ближний бой профессионалам. Принеси богам жертву за моё здоровье, так как я пытаюсь не только захватить город, но и сберечь Ваши жизни, ответил Луций Юлий, глядя на пробегающих мимо лучников Поллукса.