Ох ты, чуть не забыла! и Юйлань всплеснув руками, схватилась за бронзовые фигурки Гун-Гуна и Си-Ван-Му.
Китайские корни супруги давали о себе знать, так что женщина свято блюла обычаи далёкой родины. И китаянка убрала эти сокровища в один из её чемоданов.
А плетёные коробки возьмём? проявила некоторую инициативу их экономка, Глафира Андреевна, я бы варенье сварила. Всё зимой будет веселее, чай с вареньем пить
Ну пожалуй с некоторым сомнением произнесла китаянка, глянув на сложенные чемоданы, но главное, ничего не забыть. Вот, чайный сервиз мы не забыли. И мою лютню.
Сергей Петрович страдальчески закрыл глаза. Но, конечно хорошо, что это не заметили женщины, его минутную слабость. Или заметили? По крайней мере, Юйлань нежнейшим голосом сейчас же произнесла:
Сергей, тебе всё же больше идёт именно морской мундир. Я конечно, не настаиваю, но
Да, его жена обожала морскую форму, и не собиралась этого скрывать. Искренне считала, что военные куда полезнее для общества, чем штатские, и без сомнения, мундир морского офицера просто красивее статского мундира, а тем более, обычного пиджака.
Стабров быстро переоделся, теперь на нём был белый летний мундир с кортиком, и сам остался доволен своим видом. Конечно, рыбу ловить или грибы собирать в военной форме невместно, но ехать в поезде до станции «Медово», и имения князя Батурина, вполне подходяще. Так сказать, что бы внушить уважение, и, желательно, даже некоторый пиетет, железнодорожным служащим и приказчику княжеского имения.
Совсем другое дело, улыбнулась его супруга, и поцеловала мужа в щёку, и мне пора переодеться. Глафира! Пойдём, поможете!
Их экономка, Глафира Андреевна, служила в их квартире ещё с 1908 года, как только Сергей Петрович поступил на службу в сыскную полицию, будучи отправлен в бессрочный отпуск после ранения. Их экономку отличал совершенно неконфликтный и доброжелательный характер, вот и сейчас женщина совершенно спокойно переносила суету этих сборов.
Ну и он, тоже был сейчас спокоен, как окончаиельно убедил сам себя. Правда, рука сама тянулась к папиросам, но это же рефлекс, просто привычка. И морской офицер твёрдо и непреклонно убрал в карман брюк свой серебряный портсигар.
Ну вот, кажется, и я готова! весело прощебетала его жена, возвратившись в гостиную.
Да, без сомнения, это летнее светлое платье необыкновенно шло его супруге. Длинные чёрные волосы она уложила по-походному, в пучок, укрепив четремя заколками, украшенными головам драконов. А шляпка французской соломки ловко и даже задорно сидела на её милой и умненькой головке.
Просто прерасно, не мог не оценить супруг старания своей жены.
Ну, кажется, всё прошептала она, сверившись со списком вещей в своём блокноте.
Но всё равно, женщина снова пересчитала собранное, опять проверила записи, и, кажется, осталась довольной. Стабров же пока приготовил ключи от квартиры. Ну а Глафира Анлреевна, открыла окно, и крикнула:
Можно выносить!
Такая вот команда прозвучала, и подчинённые принялись исполнять. Через пару минут раздался стук в дверь чёрного входа, экономка открыла и в квартиру вошли незаменимые помошники. Дворник Акимов, и кочегар котельной Щеголев.
Сергей Петрович, вещи выносим? весело спросил Кузьма Гаврилович.
Да, теперь всё готово. Мы спустимся через пять мипут, ответил Стабров.
И два новоявленных носильщика начали быстро сносить вещи, укладывать в линейку, перевязывать ремнями, что бы всё не попадало по дороге. Дело это не заняло много времени. И вот, втроём, супруги Стабровы и их экономка присели в прихожей, на дорожку. Один взгляд, на плафон в прихожей, на двери в кухню и гостиную, и Сергей Петрович открыл входную дверь, пропустив женщин. Два поворота ключа, дверь была накрпко закрыта. Всё это было так непревычно для Стаброва, вот уже больше года его здесь встречали и провожали, а сейчас, в его доме никого не остаётся. Ну, кроме домашних духов, охранявших их обиталище, как считала Юйлань, и тут Сергей Петрович усмехнулся с облегчением. В конце концов, хоть кто-то останется охранять уют их обиталища.
Во дворе на готове стояли две повозки фаэтон, и груженая их добром линейка.
Кузьма Гаврилович! Спасибо вам, и за труды, и Стабров вложил в руку дворника два рубля.
Просто в этот момент Щёголев разговаривал с Глафирой Андреевной, и Сергей Петрович не счёл возможным им мешать. Собственно, об этой взаимной симпатии было практически всем в доме известно, а тут такая разлука, на почти целый месяц. И если честно, он чувствовал себя немного виноватым, что увозил экономку на дачу.
Наконец, путешественники заняли места в фаэтоне, и повозки двинулись в сторону Курского вокзала. Извозчик ехал медленно, что бы линейка, следующая за ними с багажом, не отставала. Но добрались, как ни странно, вовремя. К подъезду вокзала подъезжали повозка за повозкой, а когда и авто, и путешественники заходили в подъезд для пассажиров первого класса. Да, имелся зал ожиданиия для пассажиров второго и третьего классов, с тем, что бы непривилегтрованные отъезжающие не смущали своим видом «чистую» публику.
Стабров встал на тротуар, оглянулся, но и звать никого не пришлось. К нему спешил, как видно, старший носильщик.
Утро доброе, ваше благородие.
Мне отвезти мои вещи к багажному вагону утреннего поезда, сразу начал деловой разговор Стабров.
Всё исполним в лучшем виде. Здесь понадобится две тележки. Что бы вещи не пострадали.
Договорились.
Счастливые носильщики встретили линейку, и тут же принялись нагружать свои тележки.
Анна, я с багажом разберусь. А ты не волнуйся, и зайдите в вокзал, чаю попейте.
Мы тебя у вагона, на перроне обождём. Ну а пока в буфет наведаемся, согласилась Анна Аркадьевна, посмотрим, что там интересного.
Дамы поднялись по высокой лестнице, и исчезли за дубовыми, украшеными начищенной бронзой дверями. А Стабров неторопливо шёл вслед за носильщиками, катившими тележки с вещами. Люди шли и навстречу им, и нагоняли, и обгоняли, вокруг царила кажущаяся суета и хаос. Но, затем, полицейский чиновник присмотрелся, и понял веутренний ритм этого суетливого местечка. Здесь наблюдался известный порядок, впрочем, понятный только железнодорожным служащим.
Но вот, подошли к поезду, где у багажных вагонов выстроилась очередь. Такие же как он, господа в летних костюмах, сдавали добро в багаж, иногда рядом с ними присутствовали денщики или горничные. Вот и сейчас Стабров ненароком услышал разговор барина и слуги:
Точно ли ты всё уложил, Аркадий? Мои летние костюмы, коньяк?
Не сомневайтесь, ваше благородие! Всё в лучшем уложил и приготовил. И два стаканчиа металличеких, ваших любимых. И книжечка ваша, что вы в дороге всегда читате, ваша милость!
А мольберт, краски? Помни, там нчего такого не купишь!
Всё в наилучшем виде! Лежит в чемодане, тёмно красном, вас только ожидает.
Ну, если так, уже другим тоном произнёс привередливый барин, -простите сударь, за мой громкий разговор, обратился к нему этот художник-любитель, Юлиан Станиславович Лозовский, к вашим услугам!
Выглялел новый знакомый веьма колоритно-во французской блузе, просторных бумазейных штанах, цветном платке на шее, голову прикрывала летняя шляпа из соломки. Слуга же скорее, сам выглядел как франт, в своей отлично пошитой летней паре и мягкой шляпе.
Сергей Петрович Стабров, капитан Императорского флота, сам представился морской офицер.
Будем знакомы! ответил Юлиан.
Но тут подошла очередь Лозовского, и уже его имущество стали загружать в багажный вагон. Обычные принадлежности дачника- чемоданы и велсипед, но вдобавок и кресло-качалка. Тут Стабров, даже, в некотором роде, восхитился. И то, человек оказывался истинным любителем и ценителем отдыха, настоящим сибаритом.