Нефритовый шарик - Мария Рождественская

Мария Рождественская

Нефритовый шарик

1.

 Значит, вы утверждаете, что девочка не аутистка?

Сдвинув заламинированные брови, переводчица с недоверием покосилась на Липку.

 Нет, она Просто немного странная, вот и все,  Зубатка фальшиво заулыбалась.

В каждом жесте Ольги Валерьевны Лысаченко, носившей прозвище Зубатка, сквозило раболепное желание угодить высокомерным иностранцам.

 За двадцать минут, что мы здесь находимся, девочка не произнесла ни слова,  констатировала переводчица.  Она глухонемая?

 Нет, нет, что вы!

Зубатка сцепила короткие пальцы, пряча вспотевшие ладони.

 Она не разговаривает,  впервые подала голос Мамба, стараясь не встречаться взглядом с Зубаткой.

 Почему?  переводчица требовательно уставилась на Мамбу.

 Не хочет.

 Вы хотите сказать, не может?

 Именно не хочет.

В отличие от Зубатки, Мамба звалась Мамбой вовсе не из-за особенностей строения челюсти. Насмотревшись старых американских боевиков, дети окрестили свою воспитательницу жгучую брюнетку Марину Амирамовну Бабаян Черной Мамбой. Марина Амирамовна прекрасно знала о своем прозвище, и по всему выходило, что особых неприятностей этот факт ей не доставлял. Со временем приставка «Черная» как-то сама собой отпала, зато вторая часть столь образной «кликухи» приклеилась уже навсегда.

 Потрудитесь объяснить, что вы имеете в виду.

Исподтишка рассматривая лицо переводчицы, расплывшееся в недоброй ухмылке, Липка пришла к выводу, что женщина похожа на самку богомола. Правда, Липка никогда не видела живых самок богомола, она вообще не видела ни одного богомола, кроме как на картинках старых учебников, но по какой-то причине ассоциации возникали именно с огромной пучеглазой гадиной зеленого цвета.

 Если она не захочет, не проронит ни звука. Хоть клещами тяните,  послушно разъяснила Мамба.

 У меня, конечно, нет медицинского образования,  вкрадчиво заговорила Богомолиха.  Но разве это не симптомы аутизма?

 Да кто их сейчас разберет, какие у кого симптомы,  сокрушенно покачала головой Мамба.  Что за жизнь-то у этих детей, знаете?

 Марина Амирамовна хочет сказать, что девочка немного замкнутая,  вклинилась в диалог Зубатка.  Но, уверяю вас, уважаемые господа Троммель, согретый вашей заботой, ребенок быстро оттает.

 Сколько ей полных лет?  неожиданно по-русски спросила госпожа Троммель.

 Двенадцать,  Зубатка, если и удивилась, услышав от немки вполне сносную русскую речь, то вида не подала.  Как мы и договаривались.

 Это есть точно?

Немка поднялась из кресла, подошла к Липке и бесцеремонно взяла за подбородок. Липка немедленно тряхнула головой, уворачиваясь от холодных и жестких пальцев госпожи Троммель.

 Она просто худенькая, поэтому не выглядит на свой возраст. Как я уже сказала, многое зависит от условий, в которых ребенок развивается. Думаю, под вашим чутким присмотром девочка быстро догонит в развитии своих ровесников.

 В такой случай мы хотеть посмотреть ее социале нетцверке,  заявила немка.

 Мы здесь не разрешаем пользоваться социальными сетями,  чинно изрекла Зубатка.  У детей нет никаких девайсов, интернетом дозволяется пользоваться в строго отведенные часы, только для обучения и только с рабочих компьютеров.

 О! Это есть правильно,  одобрительно кивнула фрау Троммель.  Мы первым думать взять на адопцион кто-то из несчастных детей Палестина. Но у таких детей не светлый кожа как это есть правильно? Такой фабэ плохо сочетаться с моим кляйда. Тогда мы решить приехать в ваш холодный и мрачный Русслянд.

Затем немка посмотрела на Богомолиху. Богомолиха многозначительно хмыкнула, но все же заговорила по-немецки, дабы донести до обоих Троммелей смысл высказывания Зубатки. Несколько минут супруги внимательно слушали переводчицу. Наконец, пузатый глава семейства, напоминавший Липке гигантский кожаный барабан, деловито изрек:

 Sehr gut¹.

 Что ж, этот вариант в принципе устраивает моих клиентов,  следом отчеканила Богомолиха.  И все же господа Троммель хотели бы немного подумать. Скажем, до завтрашнего дня.

 Конечно, конечно,  залебезила Зубатка.  Думайте, взвешивайте А я завтра буду ждать вашего звонка в любое удобное время.

Кивнув на прощание, Троммели в сопровождении Богомолихи покинули кабинет.

Едва за ними закрылась дверь, Зубатка накинулась на Мамбу.

 Ты что, сдурела?  злобно зашептала Лысаченко.  Хочешь, чтоб ее в тринадцатый раз забраковали?

 Не нравятся они мне,  оправдываясь, сказала Мамба.  Она же типичная фашистка!

 Да тебе-то что за дело? Богатые люди со связями, какая разница, чем они занимаются в своем большом комфортной доме за закрытой дверью? Имей в виду: если и эти от нее откажутся, тебя ждут персональные санкции, которые тебе не понравятся,  мрачно пообещала Зубатка.

С целью переключить на себя внимание ненавистной директорши, Липка шмыгнула носом.

__________________________________________________________

¹ (нем.) Очень хорошо.

 А ты чего здесь торчишь?  зашипела Зубатка, словно сейчас только замечая присутствие Липки.  Живо на место! Топай!

И Липка потопала. Правда, не на то место, о котором думала Лысаченко, а в свой собственный укромный уголок. О нем Зубатка вряд ли догадывалась, как и о том, что дети могут нуждаться в таких вот островках уединения. Для Липки островком стал чулан, давно и прочно облюбованный девочкой со странным именем Олимпиада.

Что поделать? Дань моде. Ведь Липка родилась в 2014-м, который, так уж вышло, оказался годом Олимпиады. Ах, какой это был год! Сама Липка, конечно, не могла помнить, что тогда происходило в стране, но мама ей рассказывала. И про странную рыбину, которую какой-то человек зачем-то сделал символом Олимпиады и про стройки, которые вырастали как грибы после дождя и про людей, которых почему-то выселяли из их собственных домов. Множество таких «выселенцев» в итоге так и остались ни с чем.

Нет, ничего из этого Липка не помнила. Зато она помнила поездку в маленький курортный город на берегу моря. Там Липка в первый раз в жизни попробовала жареную рыбу-ставриду. Потом мама купила Липке браслетик из камня под названием нефрит.

Теплыми южными вечерами они бродили по длинной набережной и любовались лунной дорожкой. Вдвоем. Наташа и Липка Аксеновы. Что еще нужно для счастья? Мама и браслет из нефритовых шариков на запястье.

А осенью Наташи не стало. Никто из ее коллег не представлял, каким образом Наташа Аксенова, аккуратистка и перестраховщица, автолюбитель с внушительным стажем, умудрилась на скорости врезаться в бензовоз.

В тот день браслет на руке Липки вдруг сам собой взял и лопнул. То ли это леска истерлась и оборвалась, то ли еще чего

Липка ползала по асфальту, стараясь собрать рассыпавшийся мамин подарок, но все шарики, как назло, ускользнули в противный канализационный сток. Кроме одного. Его Липка успела поймать прежде, чем он ускользнул в темное подземелье.

Шарик из нефрита светло-зеленого цвета.

Липка всюду носила его с собой. В маленьком мешочке, сшитом из шелкового лоскута. Нефритовый шарик, завернутый в остатки халата. Единственное, что осталось у Липки от мамы. От той поры, когда востроносую девочку с такими же вот светло-зелеными глазами называли ласково и нежно

 Липочка!

Липка встрепенулась, разом выдворив из головы всех призраков прошлого.

Настоящее в образе Марины Амирамовны стояло в дверном проеме, силясь привлечь внимание молчаливой воспитанницы.

В отличие от Зубатки, Мамба знала о чулане. Она вообще много знала такого, чего не знали или не хотели знать другие взрослые. Именно по этой причине Липка отреагировала на голос воспитательницы и вопросительно на нее посмотрела.