Ты хочешь сказать я поражённо охнула. Что этот бар одно из тех мест, которое с древности защищено охранным заклятием?
Эль презрительно фыркнул:
Конечно, нет! Заклятьями охраняются лишь замки. Да и то, их столько, что по пальцам пересчитать можно. Вообще-то, я имел в виду себя.
Ты повторяешь это не в первый раз, но Даниэль, нельзя же быть таким наивным! Ты вообще хоть раз сталкивался с убийцами?! я перешла на крик. Ты не представляешь, что это за люди, и на что они способны! Если им покажется, что просто убить нас мало, они могут такое сотворить Я видела трупы, оставшиеся после их забав, и это страшное зрелище! Невероятно страшное!
Эль вздохнул и встал с тахты.
Хорошо. Пойдём со мной вниз, там можно свет включить, и он вышел из комнаты, не
глядя, иду ли я за ним. Я пошла.
Взяв тряпку, Эль протёр стойку, смахнул невидимую пыль с табуретов. Судя по чистоте пола и столов, до того, как подняться ко мне, он успел прибраться.
Держи, Эль достал из-под стойки шпагу. Я помахала ей, привыкая, и чуть морщась, потому что от движений заныла спина. А теперь попробуй парировать хотя бы один из моих ударов, прежде чем он договорил, оружие в его руках ожило. Это был смертельный вихрь стали, несущийся ко мне с невозможной скоростью.
Даже не пытаясь парировать, или тем более, остановить этот вихрь, я шагнула назад, наткнулась на стол Эль стоял передо мной, шпага, сжимаемая его рукой перед грудью, рассекала его лицо пополам и сиреневые глаза сверкали, отражая блики. Почти всё моё тело кисти, запястья, предплечья, плечи, ключицы, грудь, бедра, живот, виски всё ощущало прикосновенья металла, хотя ничто мне уже не угрожало. За считанные мгновенья Эль нанёс мне больше десятка условно смертельных ранений, а я не смогла даже понять, что он делает. Впечатляюще? Нет, это какой-то ёк-шанг
Но как? я и не поняла, что сказала это вслух. Эль протянул руку и забрал у меня шпагу оружие вновь исчезло под стойкой.
Уверяю, с другим оружием я обращаюсь не хуже.
Неужели такому возможно научиться за год?
Нет, невозможно. Но я умею это с раннего детства.
Почему же тогда я растерялась, поставленная в тупик. Не понимаю. Ты позволял мне и моим друзьям издеваться над собой десять лет! Десять! И ни разу не выдал подобных умений! Хотя даже того, что ты делал на занятиях, в принципе, хватило бы для того, чтоб остановить большинство
Но не тебя, охотно подхватил Эль.
Не меня. Но то, что ты показал сейчас, остановило бы. Возможно, я бы даже захотела, чтобы ты стал моим другом.
Нет.
Ты прав, нет. Никогда. Но Я всё равно не понимаю почему? Мы мучили тебя, это было весело. А ты почти не сопротивлялся.
Подумай ещё.
Ёк-шанг, не знаю!
Тебя не удивляло, что я, нищий простолюдин, делаю в вашем интернате "для благородных", и почему учителя не пытаются от меня избавиться? Они ведь имеют право выгнать кого угодно.
Я решила, что у тебя есть сильный покровитель. Возможно, он хотел усыновить тебя. Или, может, ты бастард?
И при этом у меня не было денег на одежду?
А ты не можешь просто ответить?! вконец разозлилась я.
Хорошо. За моё обучение действительно заплатил богатый и знатный человек. Твоя мать, если конкретней.
Зачем?! сказать, что я в шоке, значит, ничего не сказать.
Какая же ты всё-таки тупица, Кармина! Она хотела, чтобы я защитил тебя.
Ты до меня вдруг дошёл весь абсурд ситуации. Действительно, моя мать была гениальна. От обычного телохранителя я бы всё время сбегала. Другом простолюдин мне бы никогда не стал даже если б он мне очень нравился, я бы не сделала этого, чтоб не потерять свой статус лидера другие подростки ни за что не позволили бы ввести его в кампанию. Остаётся только враг который всегда рядом, всегда настороже. Вот почему ты регулярно попадался нам на глаза. А я-то думала, ты завидуешь.
Эль усмехался, его сиреневые глаза чуть потемнели.
И всё равно не могу понять, как можно было постоянно выдерживать подобное отношение к себе. Как бы ты не был крут, за десять лет можно было сломаться.
А я не просто крут, теперь в его глазах появились смешинки, я невероятно крут. Мой наставник велел мне относиться к этому как к испытанию, которое закаляет не моё тело, но мою душу. И потом, после каждого года у меня было два месяца на релаксацию. Это время отдыхала моя душа, зато вкалывало как проклятое моё тело.
Почему ты не вернулся в последний год?
Умер твой отец, тебе ничего не угрожало до окончания интерната. А я, как по заказу, все эти годы остававшийся маленьким и щуплым, неожиданно вырос. Слишком вырос, как ты можешь видеть.
Я медленно кивнула, пытаясь осознать и воспринять весь тот ворох информации, что словно ушат холодной воды вылился на мою несчастную голову. Оригинальным способом мама позаботилась обо мне.
А Легси? Он тоже знал?
Да. Как я понял, твоя мать успела ему сказать перед смертью.
А где твой наставник?
Умер, Эль пожал плечами. Вырастил ученика и ушёл из этого мира.
Ты не жалеешь о нем? осторожно спросила я слишком уж спокойным был Эль.
Он был редкостным мерзавцем. Я знаю, что он желал мне только блага, но вёл он меня к этому такими путями он поёжился. Не хочу вспоминать о нем. Пойдём наверх, я хочу спать.
Я послушно встала со стола, на котором сидела.
Мы уже поднялись, когда Эль вдруг остановился в дверях, и спросил:
Хочешь, я всё же принесу раскладушку из подвала?
Придурок, беззлобно ответила я и прошла в комнату, намеренно прижавшись к нему на мгновение всем телом, хотя расстояние позволяло мне не задевать его.
Не стоит так шутить, Кармина.
А то что? лениво спросила я, стягивая брюки. Подначивать Эля это было знакомое и родное действие. В эти моменты я забывала о страхе и наёмниках.
А то можно пожалеть, его голос стал низким и рычащим. Внизу живота у меня что-то сжалось.
Ты сказал, что у тебя контракт с моей мамой. Вряд ли он позволит тебе причинить мне любой вред.
А разве удовольствие это вред?
Я задышала чаще, внезапно поняв, что Эль не шевелится, замер, будто хищник, готовый к прыжку, между мной и дверью.
Можешь расслабиться, его голос вдруг снова стал обычным, мы с тобой никогда не окажемся в одной постели, он замялся, а я широким жестом обвела тахту. Я имею в виду, что не стал бы заниматься с тобой сексом. Кэм, я ненавижу своего учителя но я хотя бы знаю, сколько пользы он мне принёс, знаю, насколько хорошо он обучил меня. И всё равно я убил бы его, если б он не ушёл сам. Тебя же я ненавижу ещё больше я десять ёк-шанговых лет защищал твою шкурку, а ты меня только унижала. Ты сделала всё, чтобы я тебя ненавидел но по иронии судьбы, я должен охранять тебя до тех пор, пока у тебя не появится наследник.
До конца жизни, широко улыбнулась я. Ненавижу детей.
Тебя никто не спросит, отмахнулся Эль. Родишь как миленькая. Кстати, если ты отречёшься от престола, то я перестану тебя охранять. Таков контракт.
А я могла бы его прочитать? неожиданно для самой себя попросила я.
Вряд ли. Он устный.
Ты хочешь сказать, изумилась я, что охраняешь меня лишь потому, что моя мама попросила тебя об этом?
Она ещё и заплатила.
Она умерла, ёк-шанг побери, никто ничего не знал! У тебя есть деньги и свобода!
Я не ты, Кармина, это прозвучало грубо. Дело не в деньгах, а в том, что моему слову можно верить всегда.
Ха! Ты ведёшь себя словно ты протектор! я вдруг осеклась. Этого не может быть Нет я попыталась отодвинуться, едва не упала с тахты, но руки, мгновенно оказавшиеся на моих плечах, остановили моё падение. Его ладони просто жгли мою кожу. К счастью или нет но Эль убрал руки, втянув меня обратно и отодвинувшись.
Да, согласился Даниэль. Я протектор. Хотя это слово мне не нравится. Я предпочитаю защитник.
Я попыталась вспомнить какие-нибудь легенды, которые все мы читали в детстве. Сказочные протекторы, встававшие на пути стрел и мечей, умирающие ради своих подзащитных. Они были невероятными воинами, способными защитить человека от небольшой армии. Их нельзя было купить только уговорить. Один раз согласившись кого-то защищать, они не разрывали контракт ни при каких обстоятельства даже если их обманывали и использовали. Все истории заканчивались смертью протекторов ни один из них не доживал до старости, и не многие имели учеников, но если им удавалось завести себе ученика, то они умирали, едва только он становился протектором. Наверное, для того, чтобы не сражаться с собственным учеником Даниэль, похоже, не шутил, говоря, что убил бы своего учителя.