Всю жизнь он считал, что не боится ничего. А оказалось, боится высоты. И оказалось это ровно тогда, когда ему ни за что на свете нельзя было этой высоты бояться.
Лязг и грохот слились в далёкое урчание. Гигантский город превратился в миниатюрный часовой механизм под его ногами, и у Анте, стоящего в пустоте неба, затряслись поджилки.
Помогите, подумал Анте.
Не шевелись, словно бы ответила ему девочка-Фенёк.
В этот момент мимо его уха просвистел поток пламени. Анте решил, что остался без волос. А ещё ему очень захотелось жить.
Что я-где чёрт-взьми?! брякнул он в ужасе.
Вместо ответа глаза-фонарики красноречиво указали вниз. Они оба стояли на стекле, летящем по воздуху мало кому ведомым путём. А снизу, почти неразличимый на такой высоте, в них целился взвод стрелков. Кому Анте успел насолить, он не знал.
Вдруг девочка стремительно засеменила вдаль по стеклу.
Стой!..
Не отставай ни на шаг.
Ни на шаг.
Он поспешил следом, чтоб чудом преодолеть стеклянный мост, нырнуть в очередной лабиринт домов, оказаться на старой крыше, в подвале, прокатиться с горки до мусорной кучи посреди площади, и наконец очутиться у старого заплесневевшего переулка на берегу великолепной мраморной набережной. Сирена всё не смолкала, но едва за ними закрылась тяжёлая, обитая сталью дверь жилища, стало тихо и спокойно.
Это была не совсем тишина. Из плотного, урчащего моторчиками гула послышался недоверчивый женский голос:
Мелочь, это ты? Где запропастилась? а потом шёпот: Почему две пары?..
Всё па-а-ад контролем. Я тебе кое-что принесла! хихикнула девочка, и не успел Анте опомниться, как его драгоценная гитара опять побежала прямо через коридор туда, откуда лился тусклый оранжевый свет.
"Это моя гитара!.." хотел, было, возмутиться он, но тут комната затряслась и, возможно, даже, задвигалась
Анте поспешил сесть на пол. Вовремя, потому что нога разболелась пуще прежнего. Но и девочка-фенёк остановилась, и крепко ухватилась за поручень, торчащий из стены.
У-ух! Беспрово́дка!
Не ругайся, строго сказал голос ей в ответ.
В полумраке послышалась возня. Тяжёлый инструмент, видимо, гаечный ключ, с глухим лязгом упал в кучу хлама. Из глубины коридора в ореоле пыльного оранжевого света показалась хмурая "валькирия" в перепачканном машинным маслом комбинезоне. Опасливо сузились жёлтые фонарики точно такие же, как и у девочки-фенька. И тут девушка заметила гитару:
Гнуть твою шестерёнку
Не ругайся, передразнила её малышка и расхохоталась.