Возвращение колобка - Валерий Петрович Туманов

Валерий Туманов

Возвращение колобка

Сусек первый

Неужели я все-таки нашел? Не иначе зов крови,  размышлял Колька, оттаптывая жижу деревенской распутицы.

Хорошо хоть тачку на развилке оставил. Точно бы угробил.

А тачка-то тестя. Ну как тестя? Чтоб Генгеныч стал тестем, Кольке еще постараться надо. Для того и искал с таким рвением этот забытый богом, не обозначенный на картах колхоз.

Надо же, и дом целехонек на краю леса.

Поднялся по скрипучему крыльцу. Постучал. Осторожно открыл. В тусклых сенях метнулись две фигурки. Хлюпнув носом, бабка спряталась за деда. Тот стрельнул глазами и грозно расправил хилые плечи навстречу раскинутым рукам улыбающегося Кольки.

 Родные мои! Наконец-то я вас нашел. Бабуль, дедуль, неужели не узнали?

Бабка с дедом вихрем скрылись в избе.

Что это с ними? Обалдели от радости? Стол накрывать побежали?  думал Колька, осторожно ступая в сени.  А сами-то почти не изменились.

Колька прошел вдоль потрескавшихся бревенчатых стен с бусами сушеных грибов мимо лавки с деревянной кадкой и армейской кружкой в открытую дверь светлицы.

Окно в светлице большое, да уж больно закопченное. И в полумраке темных бревенчатых стен он не сразу разглядел ствол в руках деда, стоявшего у печи. Бабка с ухватом заняла позицию с правого бока. Распределились как опера́ на задании.

Хоть в оружии Колька разбирался слабо, но по мшистым ржавым разводам сообразил, что маузер гнил в земле, в лучшем случае, со Второй мировой.

 Стой, не двигайся! Руки вверх!  скомандовал дед писклявым подрагивающим голосом.

 Дедуль? Бабуль? Вы что?  Колька медленно поднимал руки.  Я ж внук ваш.

 Какой еще внук на Дед убедительно вставил крепкое слово (бабка поддержала резким кивком).  У нас и детей не было.

 Я Колька. Колобок, в смысле. Вы меня слепили и испекли.

Дед с бабкой серьезно переглянулись.

 Это которого с окна сперли?  спросил дед, чуть опустив ствол.

 Не сперли. Я сам. Глазки открыл, захотел размять затекшие бока да не удержался, слетел с окна на дорогу. А ручек-ножек еще не было, вот и покатился прямиком в лес, а там заяц

 И-ы-ы!  загрудно вскрикнула бабка, опершись ухватом в пол.  Выходит не врал глюченный-то?

 Какой не врал?  зло рявкнул дед.  Ты вспомни того, и глянь на этого.

 Ну, вырос я,  виновато оправдывался Колька.

 Вырос он,  недовольно проворчал дед.  Откуда он взялся?  спросил он у бабки и кивнул на Кольку.  Ты откуда взялся?

 Из города Колька осекся, видя, как дед с бабкой одновременно испуганно вздрогнули.

 Я ж говорю, брешет,  заключил дед.  Нечисть это какая-то. Мудант может, али леший, один черт. А нам через него неприятности выйдут.

 А давай я его по своей линии проверю, по духовной?

 Ох, темнота,  скривился дед.  Никак ты материялизм диалектический не усвоишь. (Он бросил взгляд на Кольку). А ты стой, где стоишь!

Пока бабка копалась в сундуке, Колька осмотрелся.

Огромной русской печью, напоминавшей паровоз, у которой стоял дед, и длинным столом перед ней, мрачная светлица делилась пополам.

 Печку я хорошо помню,  тихо сказал Колька.  А вот стол, по-моему, был шире и короче.

Бабкин глаз мелькнул из-под локтя, а дед хмыкнул и опустил ствол.

 Этот, узкий, мы позднее поставили, чтоб нам с разных концов садиться. А длинный он, чтоб кочергой или ухватом не достать. У нас с бабкой то и дело дискуссии случаются.

Где чья половина Колька понял сразу. Бабка копалась возле огромного сундука с периной, где в углу висела непонятного вида иконка с занавесочками и самодельной лампадкой. Над периной на полочке стояла небольшая статуэтка, напоминавшая Будду. Центр стены занимал портрет круглолицего строгого мужика с торчащими усиками, не иначе, какого-то родственника. Спросить Колька не решился.

На другой половине, за добротным жестким топчаном с подушкой раскинулось огромное красное знамя «Победителям соцсоревнования». Далее, в одинаковых строгих рамках шли три портрета: Маркс, Ленин, и тот же круглолицый усатый мужичок. Под троицей, в золоченой раме и с золотыми погонами восседал отец народов, что подтверждалось надписью белой краской по стене: Генералисимус Сталин И.В.

 Нашла,  бабка, охая, распрямилась, достала из тряпицы большой потемневший крест. Сняла иконку, и с благим лицом направилась к Кольке. Иконка была картонной и выглядела ненастоящей, будто вырезана с книжной обложки. Замутненный лик не просматривался, а контур напоминал космонавта в шлеме.

 Целуй!  бабка сунула изгоняющий нечисть атрибут, который вблизи выглядел замасленным и замызганным. Брезгливый Колька машинально отпрянул.

 Боишься, лукавый!  бабка истово сверкнула глазами, махнув деду головой.  Дед? У тебя пули серебряные?

Тот неуверенно поморгал.

 Серебряные, ясен пень. Каким им еще быть?

После чего Колька трижды облобызал иконку, глядя в лицо бабки, к которому возвращалась благость.

 А теперь крест,  для верности сказала она. Колька облобызал и его.

 Это еще ни чё не значит,  заявил дед.

Тут в дверь постучали. Старики снова вздрогнули, да так сильно, что маузер вылетел под стол. Дед даже не стал поднимать. Бабка устремилась в сени. Дед выглянул в окошко.

 Митрич. Участковый,  обреченно сказал он.  Эх, нехорошо нас тут застукали.

 Ты садись уже,  сказал дед безразличным голосом, и сам сел на другую лавку.

В приоткрытую дверь из сеней донесся басовитый мужской голос:

 Агафья, тут по деревне молва пошла, что у вас пришелец, а по генеральной линии не докладываете. Непорядок.

 Так свалился, как снег на голову, и выйти не дает,  угодливым полушепотом застрекотала бабка.  Нечистым духом вроде не пахнет, я его на нелюдь проверила, оберег чудотворный трижды лобызал, огнем не зашелся, нет. Говорит, мол внук наш, Колька, ну Колобок, в смысле. Печку признал, и вроде стол вспомнил. Ну, колобок-не-колобок, кто его знает, тот маленький был и из теста, а этот вон какой. Нет, рожа и у этого как из теста, особенно щеки, а сам здоровенный да толстожопый и ручищи волосатые.

Колька слегка покраснел. Дед досадливо мотнул головой.

 Бабам дай языком помолоть, несут всякую чушь. Ты посиди тут, я сейчас.

Дед проворно исчез, прикрыв за собой дверь.

Участковый кивнул и строго уставился на деда.

 Это что ж за внук у вас, бездетных?

 Ты слушай ее больше,  махнул дед.  Это, когда в лихие талонные времена с мукой проблемы начались, ну намела бабка по сусекам муку последнюю, колобок испекла, а он с окна исчез. Тогда думали спер кто-то из деревенских. Ох, матерились. А потом, когда глюки эти начались, ну с волком, с зайцем еще, так вот, они под глюками рассказали, что мол лиса его сожрала. Мы подумали они лису подставить хотят, чтоб шкуру с нее спустили.

 Так лису тогда дохлую на околице нашли с выбитыми зубами,  вспомнил участковый.

 Ну да,  согласился дед.  А кто грохнул не дознались.

 Вот и я о том,  участковый задумчиво почесал лысину, соображая, чего это они вспомнили лису.

 Ну так вот,  оживился дед, указав на дверь в светлицу.  А этот говорит, что колобок он, и сбежал мол сам.

 То есть как?  участковый свел брови.  Он же из теста. Это все равно, что булка или калач сбежит.

 Ну так и я говорю, что брешет,  согласился дед.

 Погодите-ка,  сказала бабка так уверенно и твердо, что мужики сразу повернули к ней лица.  Я ведь тогда не только по сусекам, я и с полу мела. Мука вышла темная, зато теста больше. А вдруг я каких бактериев или споров туда намела? (Участковый и дед ошалело смотрели на старуху, заговорившую языком науки) Может, потому он и ожил?

Мужики некоторое время молча смотрели друг на друга, затем участковый встряхнул головой и спросил:

 А этот ваш, часом не заразный?

 Да брось ты,  махнул рукой дед.  Не он это вовсе. Как увидишь, сам поймешь.

 Ну, пойдем смотреть,  Оправив китель и выровняв фуражку, участковый дернулся к двери, но тут же остановился. Постоял и неожиданно вежливо пропустил хозяев вперед.