О боже, какую глупость ребенок несет!
Но тут мать мягко положила руку на плечо Штефана и ответила:
Ты придумал, ты и напиши письмо терранскому президенту!
Тут госпожа Банток поднялась, хотя еще не было отбоя воздушной тревоги, и покинула бомбоубежище со строгим отсутствующим выражением лица. И даже ее удаляющаяся спина выражала оскорбленность, будто говоря: «С матерью, которая поддерживает своих детей в подобного рода глупостях, я даже сидеть рядом не желаю».
На следующий день, придя из школы, Штефан помог матери помыть посуду, а потом сел за стол и вырвал из середины своей тетради двойной листок.
Потому что здесь еще не разлиновано, сказал он Томасу, стоящему рядом. Нельзя президенту Террании писать в линеечку!
А почему нельзя? спросил Томас.
Потому что это по-детски, и он не станет читать такое письмо, поучительно сказал Штефан. И написал в верхнем левом углу дату, а в правом углу «Тема: Dormire necesse est!»
А что это значит? спросил Томас. И что такое «тема»?
Ты так много спрашиваешь, что я не успеваю отвечать! Все порядочные письма пишутся на какую-то тему. Тогда сразу видно, о чем пойдет речь.
Ага, сказал Томас, пытаясь сделать понимающее лицо, хотя ответ мало его вразумил. А что значит это дор-мире? Это по-латыни?
А ты думал, по-китайски, что ли? высокомерно ответил Штефан. Это означает: «Необходимо спать!» Я сам это придумал. Вообще-то древние римляне говорили: Navigare necesse est, это означало «мореплавание необходимо», но тут это не подходит.
Почему же не подходит? возразил Томас. Если мы хотим в Терранию, нам как раз придется плыть на корабле. Через океан! Это он добавил очень кстати и растянул губы от удовольствия, что наконец-то сказал что-то умное.
Но в письме речь пойдет не об океане, а о сне, сердито сказал Штефан, и если ты сейчас не оставишь меня в покое, то вылетишь отсюда пулей!
После этого Томас притих и только смотрел, как его брат пишет:
Многоуважаемый господин президент!
Поскольку мой отец майор (во Втором полку) и поэтому почти не бывает дома, то написать Вам это письмо моя мать поручила мне.
А при чем здесь то, что папа майор? спросил Томас.
Отстань со своими глупыми вопросами! Заткнись, будь добр.
Мама говорит, «заткнись» плохое слово, заметил Томас таким нежным голоском, будто он фарфоровый принц. И к тому же неправда, будто она тебе «поручила» написать письмо, она всего лишь
Вон!!! взревел Штефан. Пошел отсюда!
И он вскочил, схватил Томаса за шиворот и прямо-таки вышвырнул его за порог. Когда он снова сел и взял ручку, дверь осторожно приоткрылась, и Томас, зануда, закончил свою фразу через дверную щель:
она только и сказала, что сам придумал, сам и напиши! А больше ничего!
Штефан взял со стола свой латинский словарь и прицелился им в дверь. Словарь был толстый и щель моментально закрылась. Снаружи Томас дружелюбно спросил как ни в чем не бывало:
Прочитаешь мне, когда напишешь, или отошлешь без меня? Я хотел бы приписать внизу свой привет.
Не получив ответа, он поскакал к матери в гостиную. Она штопала носки и поэтому была не особенно разговорчива. Ведь Томас был рекордсменом семьи по дырам в носках.
Мама, важно сказал он. Штефан пишет письмо. Ну, ты знаешь, про которое шел разговор в убежище. И ему нельзя мешать. Поэтому я пойду на улицу, поиграю.
Но там дождь, ты вымокнешь!
Ну и что? сказал Томас. Это пустяки.
И вот он скатился по перилам на животе и выбежал во двор. Сунул два пальца в рот и свистнул. На третьем этаже из окна высунулась кудрявая голова и спросила:
Ты чего?
Спускайся, крикнул Томас. И мяч прихвати.
Да ведь дождь! крикнула девочка.
Ой, размокнешь, кукла сахарная! презрительно крикнул Томас.
Из окна вылетел мяч, и вскоре во двор выбежала его хозяйка. Томас был не особенно рад ей, но она была лучше, чем ничего.
Меня не пускают в комнату, важно сказал он. Мой брат пишет там письмо президенту Террании.
Врешь ты все! сказала девочка.
Нет, правда, заверил Томас. Настоящее письмо с «темой», и всё по-латыни!
Дело же было не в том, узнает она полную правду или неполную. Главное было, чтоб она удивилась и она удивилась!
Готовое письмо выглядело так:
Город Цетеро в Урбии, 21 октября 1942 года
Тема: Dormire necesse est!
Многоуважаемый господин президент!
Поскольку мой отец майор (во Втором полку) и поэтому почти не бывает дома, то написать Вам это письмо моя мать поручила мне.
Как Вы уже видели выше, дело касается здешних детей, детей из города Цетеро в стране Урбии, они уже много месяцев из-за войны не ложатся вовремя спать, и им надо выспаться. Для этого мы хотим в Терранию, потому что мы слышали, что у вас по ночам не бывает воздушной тревоги и можно спать спокойно.
Дорогой господин президент, мне всего 13 лет, и госпожа Банток, наша соседка, считает наглостью, что я Вам пишу. Но я думаю, если Вы созовете родительское собрание, очень большое, или объявите через газету, что мы здесь каждую ночь сидим в подвале и не можем спать, то они нас сразу пригласят. Родители, я имею в виду. И мы с радостью приедем.
Это я Вам обещаю со всем моим уважением,
Благодарный Вам
Штефан МоринPost scriptum:
Прошу Вас ответить скорее.
Очень милое письмо, отметил Томас, который тихонько пробрался в комнату, когда Штефан зачитывал письмо матери. Теперь я подпишу свой привет, и можно его отправлять!
Штефан не хотел. Он уверял, что без приписки его брата письмо выглядит солиднее, тем более что Томас всегда ставит кляксы. Но когда мать тоже попросила его, он разрешил, чтобы младший накарябал внизу: «Большой привет от Томаса Морина».
И когда против всех ожиданий листок не украсила клякса, Томас пририсовал под своим именем еще и увесистую закорючку.
Потом мать дала им конверт, и Штефан надписал на задней стороне отправителя, а на передней печатными буквами:
ПРЕЗИДЕНТУ ТЕРРАНИИ
БЕЛЬМОНТ
ПРЕЗИДЕНТСКИЙ ДВОРЕЦ
Уже наклеивая марки, Штефан взял свой красный карандаш и в нижнем углу справа приписал: СРОЧНО!!! И потом они вдвоем отнесли письмо и бросили его в почтовый ящик.
Письмо получено
Президент Террании был старый человек, у которого целыми днями шли заседания, а голова была полна политических забот. Было у него и кое-что еще, например: вилла из белого мрамора с целым парком, где лаяли три фокстерьера, два автомобиля старый черный и новый серый. Еще у него была красивая моторная яхта, на которой он проводил свой отпуск. У него было четыре секретаря, они сидели в просторном помещении, обитом красным бархатом. С утра до вечера они только и делали, что читали письма, которые приходили президенту со всего мира. Кроме того, у него было двое внуков, Сьюзи и Майкл, которых он баловал, хотя мнил себя настоящим строгим дедом.
Был у него ревматизм в левой ноге и массажист, который разминал эту ногу каждое утро.
И что еще у него было?
Ужасно много работы, вот что!
И Сьюзи с Майклом установили это уже в девяносто девятый раз, когда встретили в коридоре президентского дворца одного из четырех секретарей и спросили его, сколько еще продлится совещание. Дед велел им явиться в пять часов: обещал повести их в кафе-мороженое; и вот уже давно половина шестого, а он все еще сидит в кабинете и совещается.
Как трудно жить с таким дедом, сказала Сьюзи; она считала, что должна выражаться как взрослые, потому что ей недавно исполнилось четырнадцать лет. Он невероятно ненадежный в своих договоренностях. А я ради него раньше времени ушла с моих танцевальных занятий.
Не хочу принижать ваши танцевальные занятия, сказал секретарь, но господин президент сейчас решает с послом Урбии более важные дела, чем танцевальные па.
И я того же мнения, заметил Майкл. Ему было всего двенадцать, но он казался себе куда разумнее своей сестры. С этими словами он отвернулся от нее, поднялся по лестнице и скрылся в комнате, где сидели четыре секретаря. Самым дальним был стол господина Грана, дружелюбного молодого человека в очках, он уже несколько лет служил президентским секретарем и был другом Майкла. Собирал для него почтовые марки и складывал в ящик стола.