– Очень приятно. (Ха! Приятно!) Я Сергей Васильевич Сабуров. Муж той… – слова застряли в горле, и он махнул рукой в сторону переезда.
– Я знаю, кто такая Сабина Сабурова.
– Очень хорошо. Именно поэтому вы решили обвинить меня в ее смерти?
– А разве я не права?
– Послушайте, с чего вдруг вы решили посадить меня в тюрьму?
– Это мое дело.
– Денег хотите? – напрямую спросил он.
Молчит. Смотрит.
– Где твоя мать? – довольно-таки резко перешел он на «ты». Противная, злая девчонка! И вдруг услышал:
– Возьмите меня к себе.
– Куда к себе? – растерялся он.
– У вас есть дом?
– У каждого человека есть дом.
А разве не так? Не на улице же она живет? Вон они, три бревенчатых строения метрах в ста. Они неказистые, но все-таки. Чем не дом?
– Большой? – не моргая, смотрит она.
– Ну, допустим, три этажа.
– Со всеми удобствами?
– Но это же естественно… – и он осекся. Не похоже, что сюда провели водопровод и природный газ. Зрение у него хорошее, и колодец у крайнего дома он высмотрел.
– Я могу многое делать сама. У меня сильные руки. Вот, смотрите.
Она задрала рукав тонкого свитера. Крупная кисть сжалась в кулак, предплечье напряглось. Он невольно вздрогнул. У девчонки отлично развита мускулатура. Может быть, несчастное создание от скуки балуется гантельками? Чтобы как следует крутить колесики и таскаться каждый день на этот переезд. И шпионить за проезжающими.
Спокойно, Сергей, спокойно. Не злись.
– Это все, что ты хочешь?
– Я хочу, чтобы вы мне помогли.
– Ну откуда ты свалилась на мою голову?! – возмутился он, понимая, что от девчонки не избавиться. Если только отправить ее вместе с креслом под поезд. Но это уже верная тюрьма. Убийство свидетеля.
– Я вас не боюсь, – сказала она, словно, подобно покойной жене, подслушала его мысли. – Я знаю, чего надо бояться. У вас нет выхода. Сегодня ко мне полиция должна прийти.
– Ладно. Эта штука разбирается? – Он кивнул на кресло. – Мне надо запихнуть его в багажник.
– А мама?
– Что – мама?
– Вещи. И мне надо ей сказать, что я уезжаю.
– Конечно, мы сейчас же поедем к твоей маме, – сказал он как можно мягче. Раз все уже решено.
Он хотел сам катить кресло, но девушка не дала. Она очень ловко крутила руками колеса и передвигалась почти так же быстро, как нормальный человек ходит. Ее мать вышла навстречу, не слишком уверенная в своих движениях. Сергей догадался, что женщина пьяна. Неприятная особа. И сразу она начала причитать:
– Ой, Жанночка, как же ты, дочка, оделась в такую погоду! Ой, да что же это вы в дом не пройдете? Да если Жанночка что видела, так вы уж не сомневайтесь. У нее с глазками-то, с глазками-то, я говорю, все в порядке. – Женщина пьяно всхлипнула и вытерла рот углом платка, повязанного на голове по-деревенски.
– Все нормально, – стараясь сдерживаться, ответил он.
– Я уезжаю, мама, – спокойно сказала девушка.
– Куда, дочка? – растерялась та.
– К нему. – Дочь кивком показала на своего спутника. – И не возражай. Он меня вылечит. И я вернусь. Ты собери самое необходимое.
– Да, пожалуйста. – И Сергей поспешил добавить: – Много вещей не надо.
– Но как же так? А кресло-то как вы с собой? Кресло-то?
– Не беспокойтесь. – Сергей с детства любил возиться с техникой. И по профессии был инженером. Собрать и разобрать инвалидное кресло не бог весть какая сложная задача. Скорей бы обратно, в Москву, а там все утрясется. В конце концов, есть Лара. Умная, спокойная, решительная Лара. Она же сказала, что можно обещать девице золотые горы. А значит, и место в собственном доме. Лучше, если она будет на глазах. Подальше от здешней полиции.
– Мама, ты скажи следователю, если придет, – это уже из машины, поверх опущенного стекла. – Жанна отказывается от своих показаний. Протокол составлять не надо. Мы с тобой не так все поняли. Женщина сама выпала из машины. Несчастный случай. Хорошо?
– Так ведь я с самого начала…
– Поехали, – обернулась к нему Жанна. – Ну?..
…Девушка по дороге молчала, и Сабуров подумал, что она стесняется. Может, страдает косноязычием?
– Ты школу оканчивала?
– Да.
– Читать, писать умеешь?
– У меня не с головой непорядок. С ногами.
– Может, стихи пишешь?
– Нет.
– Ну, тогда романы? – усмехнулся он.
– О чем?
– Ну, о чем все пишут.
– Я не знаю, о чем все пишут.
– Ты что, книг не читала?
– У нас в доме нет книг.
– А в библиотеке?
Взглянула на него с откровенным презрением. Он сообразил: город, где находится ближайшая библиотека, далеко, и ее мать ездит туда вовсе не за книгами.
– Что, учителя книг не возили?
– Возили. Только не романы. Не про любовь. По программе.
Все ясно. У девицы полностью отсутствует воображение. Все воспринимает буквально. Романы – это про любовь, программные вещи – о смысле жизни. А в чем ее смысл?
– В чем смысл жизни? – спросил он на всякий случай.
– В том, чтобы ходить.
– Ну, разумеется. Извини.
Бессмысленный разговор. Для больного человека все проблемы сводятся к его же болезни. Нет болезни – нет проблем. Сабуров молчал долго. Девушка тоже молчала. Смотрела с интересом в окно. Ах да. Она же ничего этого никогда не видела.
– Ты выезжала куда-нибудь из дома? В город, например?
– На чем?
Поезда дальнего следования никогда не останавливались на железнодорожном переезде. Электрички тоже. Самолеты летали высоко в небе, машины проезжали мимо. И девушка неохотно добавила:
– В детстве, когда я была маленькая, мама возила меня по врачам.
– Ладно, теперь я буду возить, – с легкостью пообещал он.
Они опять замолчали. Сабуров любил быструю езду. Не такую, разумеется, как Сабина. Быструю, но неопасную для жизни. Коттеджный поселок, куда их семья перебралась года полтора назад, находился недалеко от Москвы. Это была идея жены, уставшей от городского шума и суеты. Поселок окружен высоким забором из белого силикатного кирпича. На въезде стоит полосатый шлагбаум и будочка, в которой безотлучно сидит охранник. Сабина выбрала это место сама. И сама давала указания архитектору. У нее имелось много талантов. Кроме одного: быть нормальным человеком. Как все. Он понимал, что у талантливых людей бывают заскоки. Это неизбежно. Но не может же человек состоять из одних только каверз?
За большим забором много маленьких. Как в матрешке. Все правильно: люди любопытны и завистливы, чтобы от них спрятаться, необходимо строить и строить заборы. Достаток надо прятать. А достаток людей, живущих в коттеджном поселке, налицо. Дома огромные, непохожие друг на друга, каждый спроектирован в соответствии со вкусом клиента.
Девица словно и впрямь онемела. Сергей усмехнулся, вспомнив собственные ощущения при переезде сюда. Простому человеку жить в таком доме некомфортно. Если не он на него заработал и приходится выслушивать упреки изо дня в день.
Все домочадцы высыпали на крыльцо. Стоят, смотрят с откровенным удивлением. Дочь, сын, домработница Александра Антоновна и Лара. Та, кажется, потеряла дар речи. Пока он вынимал из багажника и собирал инвалидное кресло, никто не проронил ни слова. Потом Сергей перенес в него Жанну, подтолкнул кресло по направлению к дому. Девушка тоже молчала.
– А это Лариса… Э-э-э… Как твое отчество, Ларочка? – по тому, как потемнели зеленые русалочьи глаза, он почувствовал, что сейчас разразится буря.
– Кто? Кто это?! – выдохнула та.
– Это Жанна.
– Зачем?!
– Так надо. Будь добра, сообрази по-быстрому, где бы нам ее поселить.
– Поселить?! Ну, знаешь!
Лара резко развернулась и исчезла в доме. Александра Антоновна жалостливо поджала губы, покачала головой. Мол, надо же, такая молодая, и в инвалидном кресле! Дети смотрели на Жанну удивленно, но отнюдь не с жалостью. Сабина частенько говорила, что они бесчувственны и эгоистичны, в отца.
– Сережа, Эля, подойдите.