И точной ролью спрашивать о нас..
Что серый цвет болезни, как герой
Не ищет тот невысказанный страх,
А только ноет к праву для двоих
И ищет совесть в строках их молитв..
Сохраняет ли душа на сегодня?
Истончает или блуждает
Твой поток утончённого чувства
Перед явью припомнить о том,
Что душой хоронило пока?
Ты берёшь эту дрожь от искусства
И рекой в изумлении слова -
Твой обычный восток, как листок
Породнишь за глаголом любви..
Между осенью малого чувства
Им запомнили слабое зарево
И от этого сном нам добавили,
Восторгающим маской истца,
Современным историей, думать ли,
За которой не видит то правило,
Чтобы душу не слушать от лучшего
И о том говорить нам заранее..
То была историчности прошлая
Аксиома в изнеженной личности,
Где душа хоронила свой мании
Исторический провод от зарева..
Подошли к аксиоме из нужного
Над душой оправдав это лучшее,
Но не можем мы вспомнить то зарево,
Что прошло как и яркое к нужному..
Расточительный облик им нравится,
Не белеет под страхом та мудрая,
Исторической воли красавица,
Чтоб запомнить свой миф от прелюдии..
Где бы помнили душу те странные,
Разожжённые козни от высшего
Пьедестала быть заревом худшего
От морали в той сказке без лишнего..
Сохраняет ли заново к лучшему
Исторический облик нам в правило -
Эту осень под модой из душного
Утончения личности в мании?
Он зовёт через век и прелюдию,
От которой ушли, словно ранили
Эту осень в своей прозе люди те
И развились от моды в том правиле..
Стать бы миром нуарного прошлого
За отточенной мифом страдания
Идентичностью боли без нужного
В укоризнах под правила ранние..
Тем отпрянули стены от мании
Быть ненужной над столькими бедами,
Словно осень сошла, как бы раненой,
Чтобы душу внутри сохранить для себя..
Договори и свет погаснет
Пойми ещё одну историю ума,
Когда остыл минорный берег на тебе,
Не виден часу идеала от пустынь,
От чёрной тучи не уходит по воде -
Твой слышный образ, а истерика его
Договорила сложный повод и мораль,
Где нет уже противника слепого,
Но только вдаль подходят чувству те огни,
Не премини испуганно их взять
За свой руки согбенный воли разговор,
Чтоб африканский дух усиленной тоски
Развить к потоку чуда о восток,
Где жил ты прошлой манией сполна,
Искал договоривший свету бег,
А мудрый человек ему снискал
Воды искусство в том подправив свет,
Где он погас внутри ничейного лица,
Не обнимая думать истину с конца -
До воли предначертанной истории,
Чтоб слышать ту достаточную власть,
Где ты договорил об эту страсть,
А ночью свет парит, как небо под тобой,
Смелее жизни думать о восток,
Дороже мысли поднимать о слово.
Погасло время, вслед загонит эту боль,
Внутри которой расточает слабо дым -
От той свободы уточнения искать
Культуру риска под утерянной главой,
Имея счастье видеть новый силуэт,
Он свет погасит и за точностью порой
Не верит в дух от приземления на строй
Фатальной маски идентичного безумия.
Попустительство из ничего..
Разогнан безыдейный элемент
В пути второго юмора довольства,
Где между строчек поднимает им вину -
Противник ужаса и права потому..
А славный с глаза поднимается, вот так,
Чтоб слышно было кучу смелых драк,
Исчезнувших под маской бытия,
Где на снегу лежали летом ты и я..
Из ничего не сформирован дух вещей,
Без никого не слышно образа кругом,
А новый шаг повторный ужасу магнит
Из преисподней до того опять манит..
Там изучает попустительский облом -
Секунды мнения и присказки во рту,
О том, что кажешься ты именем не тот,
Как был в искусстве и за этим по уму
Ты выжил сам, но твой удобный "ничего"
Пророк достатка за бесценок пострадал,
А ты из недр души обломок тот достал,
Чтоб жизнью бить и скушать теперь одно,
Скупое поколение у формы красоты,
Зарочное стремление умея в том понять,
Но душу отпуская над предвидением спать
Ты мог лишь вглубь указки на бегу.
Чтоб мыслить чудом на благое ничего,
Не делать худо из подсказки за других,
А видеть утро на снегу из берегов,
Где мы лежим и мудро в безыдейности поём..
Загляни между крыш
Путеводный открыл на крыле
Утомлённое небо во мне,
Расплескал утончённый маяк
И струится под почестью мрак.
Ты не видишь им прозы в вине,
И не пьёшь эту осень из мук,
Чтобы чувство за мыслью из рук
Не искало претензии мне.
Почему же струишься внутри
Между истиной пользы у крыш,
По которым ты ищешь мотив
И за ним изучаешь свой стих?
Ты привычки поэт под войной,
Ей незыблемый этос, как свой
Оттопыренный ветхостью сна
Мимолётный испуг, где весна
Не смывает студёные дни,
Не снимает придирки со слов,
А сегодня ты ищешь свой рок
И ему упрощаешь полёта мотив.
Не желая узнать кто ещё
Будет ветхость искать на крыле,
Между осенью прошлого мне
Под угрюмой привычкой ходить,
Понимая свой ветреный вес,
Что со стилем уносит ряды
Отношения светлой беседы
И стоической формы судьбы.
Петербург ей за крыльями факт,
А над чайками светит маяк,
Он претензия робости тьмы
И судьбы обещание в нас.
Будет ходом за временем плыть,
Словно крышей заглядывать в нас,
Между ловкостью утренних глаз,
Где осенний струится мотив.
Он не ждёт эту поступь внутри,
Ей давно потеплел Петербург,
Что заходит под утренний звук
И садится меж лёгкостью тьмы.
Нам на этом ходу под крылом
Незнакомый уносит приют
Разделённый под крышами тут,
Утончённый маяк, словно друг.
Забывает искать между крыш
Поколение сердца из грёз,
Чтобы ночью сквозь утренний ход
Поднимать утомлённое небо и рок.
Остановочный день
Несовершенен призрак бытия,
Он в теле дня и время не таит,
Чтоб говорить предчувствие вдали
И формы имени остановить у нас.
Не в этот день он остановит фарс,
Но дух былой над сердцем не твоим -
Ты не отнимешь в призраке за раз,
Что был ты миром, встреченным одним.
Остановил свой нежный декаданс,
Но грезишь сам о чувствах на себе,
Виляя в теле вымученных глаз
О существе из роз и прозы, по губам.
Не говорят, что вышли заодно,
Не стали смертью пробовать летать,
А только счёт остановили в том
Предчувствии искусство не узнать.
Не выяснить претензии поклон,
Что смотрит вдаль по Петербургу вниз,
А стены робким шорохом каприз
И стиль монументального лица.
Не выеден искать в том мудреца,
Сам сложен врозь, а тело пополам
Не может думать в счастье по слогам,
А слов не видит робостью из звёзд.
Ты шёл дорогой той до пустоты,
Нелёгкой формой откровения и слов,
Фактически ты выждал тень веков,
А дух былого смотрит им вослед.
То остановка в сущности со звёзд,
Претензия культуры в смыслах нам,
Ей видит воздух чувство по уму,
А останавливает сердце по слогам.
На день приходит мудрость, что одна
Не стала новой каторгой во сне,
А Петербург стоит в то утро по словам
И видит сон монументальный сам.
Мерцающий магнит
Исподлобья увидел свой старый дом,
Он увечен и тяжко гремит судьба,
Унижения воли, чтоб видеть ей
Притворённое поле других людей.
И идей, чтобы стало уметь себя
Распинать по приказу идти вокруг
Этой старой реки и потёмков мук,
От которых не сразу ушли года.
Лишь мерцает вдали в камышовом сне
Этот образ войны, что не видно мне,
Он нашёптывал стройный мотив из грёз
И унёс этот ужас под свойский нос.
Под колено ты стал на себе, что стыд,
Под нечаянной ношей видишь впотьмах,
А вокруг этих образов только тишь
И вороны под сумрак уже дрожат.
Показался магнит на твоей тропе,
Видит берег, а там камышовый снег,
От того, что не стало убитым мне
Пролагать этот ужас в покорном сне.
Он не стойкий фантом, а кружит его
Идеальная дрожь, чтобы думать там,
Где стоит этот дом, словно старый Бог
И не учит путям обращать года.
Понимая судьбы упрощённый вид -
Ты ему напиши, в час когда манит
Этот берег шарм утомлённых снов
И любви идеал за твоим лицом.
Пусть мерцает тьма, умирая в нас,