Под занавес из самого дальнего угла полатей я извлёк чемодан. Тёмно-серый чумазый кожзам, блестящие стальные застёжки. Тяжёлый. Даже мысль мелькнула: не мог ли богатенький дедушка прятать часть состояния (пусть даже малую часть) на полатях? Ну, а что, чемоданчик-то подходящий! Неужто Валерины руки досюда не дотянулись? Я аккуратно опустил чемодан на пол. Чувствовалось: там что-то есть, что-то довольно массивное. Сердце забилось быстрее, но только чуть-чуть. Я больше не верил в шальную удачу, мне просто хотелось знать что там.
Надавил обе кнопки. В тишине гаража звонко щёлкнули стальные застёжки. Медленно откинулась крышка. Я смотрел на то, что пряталось многие годы внутри чемодана, и мысленно горько смеялся. В голове было пусто. В чемодане была пишущая машинка.
Серо-синяя, с лакированными клавишами и блестящими хромом буковками названия. ERIKA прочёл про себя. А вслух прошептал, ухмыльнувшись: «Эрика? Что ж, очень приятно!»
Машинка была не совсем древняя, восьмидесятых годов, на электрической тяге (внутри чемодана примостился клубком свёрнутый провод). Я собирался отправить «Эрику» в мусорный бак вслед за всем барахлом, но в последний момент передумал. Мысль пришла, когда я держал чемодан над открытым контейнером: вдруг это знак? Я же писатель или, по крайней мере, когда-то мечтал стать таковым!
В общем, приволок пишущую машинку домой. Ещё коробку с игрушками захватил. Ну и восковые свечи. Ведь электричество в доме у нас иногда вырубается, так хоть используем как-нибудь по назначению тёщин подарок старый подсвечник, без дела пылящийся третий год в кладовке. А весь остальной хлам я выбросил.
Вечером, насвистывая «В лесу родилась ёлочка», перебирал с детьми новогодние игрушки. Среди стеклянных сосулек, белых медведей и раскрашенных вручную снеговиков обнаружились две вещицы часы «Командирские» и фарфоровая статуэтка (которую поначалу я чуть не принял за ёлочную игрушку). Часы были как новенькие; я не удивился, когда, подкрутив колёсико завода, услыхал ритмичное «тик-так». А вот со статуэткой дела обстояли иначе. Я долго разглядывал, вертя в руках, фарфоровую ракету с красными буквами «СССР». Выглядела она так, словно и вправду вернулась с орбиты. Из иллюминаторов торчали две улыбающиеся собачьи мордочки Белка и Стрелка. Снизу краешек ракеты отколот немудрено, ведь ей столько лет! Космическая статуэтка мне очень понравилась раритет!
Но что-то меня настораживало. Какое-то смутное нехорошее воспоминание набухало, словно чирей под кожей, но не хотело прорываться наружу. Определённо, где-то мне попадалась подобная статуэтка (а может и эта самая), в каком-то плохом месте. Или она во сне мне привиделась, в далёком похмельном кошмаре? Какое-то дежавю! Так ничего и не вспомнив, я поставил ракету с собачками на письменный стол, рядом с ноутбуком. А часы «Командирские» на статуэтку повесил.
Следующим утром, заглянув перед таксованием в электронную почту, обнаружил письмо от крупного коммерческого издательства. Читал и не верил своим глазам. Дождался! Наконец-то мне предложили гонорар. Очень приличные для начала деньги! Сколько, как думаете? Двести восемьдесят тысяч, да-да! Часто ли такие совпадения случаются? Все мои произведения первую повесть «Витькины небеса» и рассказы сборника «Тихий океан» собирались издать одним большим томом (там же сюжеты переплетаются), но редактору не хватало текста до намеченного объёма. Для будущей книги срочно (к следующему утру) требовалось отправить в издательство ещё одно произведение размером в один авторский лист короткий рассказ, по смыслу связанный с предыдущими. Рассказ, которого у меня не было!
Некоторое время сидел я перед ноутбуком (он располагался тогда на столе в детской). Сидел тихо с закрытыми глазами и улыбкой растянувшейся до ушей. Рядом сопели на двухъярусной кровати старшие сыновья. Я прикидывал: один авторский лист, это сорок тысяч знаков, это где-то двенадцать страниц компьютерного текста. И у меня есть в запасе целые сутки Ёлы-палы, всего одни сутки! Неужто облажаюсь? Да это же вызов; тот самый, которого ждал! Я чувствовал, как от нетерпения чешутся руки. Скрипнула дверь, в комнату заглянула жена, шепнула:
Таксовать собираешься? Сможешь ближе к вечеру меня до маминой работы свозить?
Я повернулся к жене. После она рассказывала, что, увидев меня в тот момент, испугалась. Глаза мои в полумраке безумно горели, руки слегка тряслись. Дрожащим голосом я ответил:
Нет, дорогая. Ни таксовать, ни до маминой работы, никуда!
Да, видок я имел ещё тот, потому что лицо жены исказила гримаса. Чуть заикаясь, она спросила:
Саша, что случилось? Кто-то умер?
Хорошая фраза, обязательно в какой-нибудь рассказ вставлю, я рассмеялся и поманил жену пальцем. Иди сюда, взгляни, что мне тут написали.
Жена ещё перечитывала послание от издательства, а я отдавал команды:
Короче. Детей тихонько буди. Двоих в детский сад, с третьим куда угодно. Главное, чтобы до вечера вас никого не слышно, не видно. Меня не отвлекать, хоть землетрясение, хоть потоп!
Жена в ответ лишь кивала. Она всё понимала не хуже меня. Нам выпал шанс, которого ждали мы несколько лет. Широченное окно возможностей, которое может захлопнуться следующим утром.
Сонные сыновья под руководством жены проследовали в ванную комнату. Прихватив с кухни банан, плитку шоколада и литровую бутылку воды «Ключ здоровья», я заперся в детской. Уши законопатил берушами. И, засучив рукава, приступил. Для начала нужно сосредоточиться. Всего сорок тысяч знаков, включая пробелы и запятые и двести восемьдесят тысяч рублей у меня в кармане. А ведь это лишь только начало!
Никогда прежде не писал я рассказ за один день. Нет, пару раз было, но потом я эти рассказы дописывал-переписывал неделями, месяцами. Так переделывал, что от первоначального текста оставалась лишь только основа. К тому же перед тем как «родить» рассказ за один день, я долго «вынашивал» в уме плод, то есть текст. Так вынашивал, что рассказ сам уже просился наружу.
А тут вовсе другая история. Нужно мастырить новеллу с нуля. Смогу или нет? Вот она проверка на вшивость! Состряпать рассказ буквально из ничего. Это всё равно, как если бы женщине без признаков беременности потребовалось к завтрашнему утру взять и родить. Стоп! Почему же обязательно из ничего рассказ стряпать? Опишу-ка я что-нибудь из собственной жизни. Мало что ли со мной приключений случалось? Ну, хорошо, но текст должен быть как-то связан с предыдущими моими произведениями, ведь сборник планируется. Что дальше? Я бился лбом о столешницу (в переносном смысле), а оно всё никак. Часа через два я готов был реально использовать собственную голову в качестве инструмента для ломки письменных столов. А оно всё не шло.
В животе урчало. Я вымотался до предела, но к обеду готов был лишь план рассказа. План, надо сказать, неплохой. Даже название я придумал: «Тринадцатый». Черпая суп из парящей кастрюли, жена пыталась начать разговор. Но видя моё состояние, сообразила, что правильнее молчать. Наскоро подкрепившись щами и винегретом, я вновь уединился в своей «творческой мастерской».
Сидел перед девственно-чистым экраном и размышлял как начать. Словно песок сквозь ладони, утекали минуты. Я нервничал: полдня позади, результат плачевный. Думал, думал. Взгляд блуждал по сторонам, пока не упёрся в статуэтку. Космическая ракета с буквами СССР, космические герои Белка и Стрелка. В голове почему-то крутилась шаблонная фраза «Русские не сдаются!» Что к чему? Какие русские? Почему не сдаются? Я помотал головой, похлопал ладонями по щекам, чтобы взбодриться, прогнать наваждение. Эх, была не была! Зашуршали кнопки клавиатуры. На монитор выскочили буквы: