Андрюха ушел. Теперь уже навсегда. Наверно, что-то такое бабушка сделала и с дедом Витей Павел пока не хотел думать об этом.
Нагнувшись, Павел поднял нож на чистом лезвии не было ни пятнышка крови. Обернувшись, он увидел, как Лена быстрыми нервными движениями сдирает с себя ошметки паутины. Сейчас она выглядела так, словно только что проснулась и не понимала, что с ней сделали.
Да что ж за дрянь-то, Господи бормотала Лена, смахивая белесые нити. Потом она подняла голову, посмотрела на Павла и нахмурилась, словно не поняла, откуда он-то тут взялся, и спросила:
Пашка? Завьялов Пашка? Ты как тут?
Растерянные, широко распахнутые серые глаза были такими же, как в детстве, когда Лена спрашивала, приедет ли Павел на следующий год.
Он всегда отвечал, что приедет.
И вот приехал. Наконец-то вернулся по-настоящему.
Привет, Лен, улыбнулся Павел. Вот, приехал, поживу тут до осени.
Чувство легкости, нахлынувшей на него, было глубоким и сильным, словно морская волна. Теперь Лена была обычной провинциальной девчонкой, а не высушенной мухой в паутине чудовища.
А я, представляешь, в какую-то дрянь влипла, сказала Лена, смахивая остатки паутины. Растерянность не уходила из ее взгляда: она одновременно радовалась освобождению и не знала, что делать, о чем говорить и как себя вести с Павлом. Надо будет отпугиватель для насекомых зарядить, пауки достали.
Это к деньгам, ответил Павел, чувствуя, как улыбка становится шире. Точно тебе говорю.
Лена улыбнулась. Некоторое время они молчали, глядя друг на друга, и Павел видел девочку, с которой однажды ловил толстого одноглазого кота. Кот жил у одной из старушек и имел репутацию колдовского животного. Когда его наконец-то поймали, он куснул Павла за палец, вывернулся и удрал.
Он вернулся. Он наконец-то был дома, и теперь ему не надо было никуда уезжать.
Паш, едва слышно спросила Лена, словно боялась услышать ответ. Это точно ты?
Точно я, кивнул Павел.
Я спасибо тебе, прошептала Лена. Ты
Она не договорила: в магазин вошла покупательница, и Лена с сожалеющей улыбкой шагнула к прилавку.
Мне работать надо, сказала она. Ты заходи. Зайдешь, да?
Конечно, согласился Павел. Удачи!
Он вышел из магазина и долго стоял рядом с крыльцом, глядя, как у соседского забора возятся в пыли растрепанные куры. Проехала новенькая Лада Веста, за ней пропылила Тойота еще из прошлого века, со стороны пожарной части доносилась музыка и старушка, чьего имени-отчества Павел не вспомнил, куда-то вела козу на веревке. Коза то шла спокойно, то начинала упираться, рассыпая орешки, старушка ругалась. Мимо Павла прошли две женщины в годах, поднялись по ступеням Десяточки, и он услышал:
Это Катин внук приехал.
Павел провел пальцами по векам, стирая остатки мази. Мир снова сделался обычным, спокойным, летним. Из открытого окна магазина донесся голос Лены: она сказала, что сардельки привезут завтра утром, и ее голос звучал так, словно она только что пробудилась от тяжелого мучительного сна.
Все было правильно, потому что Павел смог все исправить. Смог заглянуть в другой мир и сделать все так, как нужно.
Да, негромко сказал он и улыбнулся. Да, я приехал.
Глава 2. Ирга
Лена вышла из дома ранним утром.
Ее нехитрые пожитки поместились в спортивной сумке. Она взяла немного в основном, те вещи, которые не надевал ее двойник. При мысли о том, что фальшивая Лена брала ее платья и футболки, начинало тошнить.
Кто она была? Кем на самом деле был Андрюха?
Лена решила, что разберется с этим потом. Когда окажется как можно дальше от Первомайского.
Мать, разумеется, не поняла, с чего она взбрыкнула. Почему вдруг заперла Десяточку в разгар рабочего дня, пришла домой и начала собираться.
Я уезжаю, ответила Лена на вопросительный взгляд матери: та пришла с огорода и встала в дверях ее комнаты, изумленно глядя на дочь. Хватит с меня всего этого.
Ее захлестывала обида. Сейчас был июль, ее двойник с апреля стоял за прилавком магазина и жил в этой комнатке, а родители так и не поняли, что что-то не так. Или им просто было все равно? Неважно, кто работает в Десяточке, дочь или ее двойник, какое-то мерзкое привидение, главное, что работа делается. Неважно, кто занимается рассадой, прополкой и курами, главное, что все в порядке.
От этого было горько. Невыносимо.
Уезжаешь? мать возмущенно уперла руки в бока. Куда это собралась? В город шалавить? Как ты вообще уйти отсюда можешь, это твое место! Ты здесь должна быть!
Ну да, разумеется. Если Лена говорила об учебе, о поступлении в техникум, то родители говорили, что она хочет смыться из отчего дома исключительно ради того, чтобы встречаться с парнями. Пару раз ей за это прилетало, и Лена перестала вообще упоминать о мире за пределами Первомайского.
Незачем.
И вот сегодня она не стала говорить, а начала собирать вещи.
Я с тобой разговариваю, дрянь такая! голос матери сорвался на визг, полетел по всему поселку. Что, *** почесать захотела? Невтерпеж уже? А работать кто будет? Мы с отцом уже еле дышим, а ты нас бросить собралась? Да ты наша, наша! Никуда ты не пойдешь!
Про еле дышим было неправдой, и все это понимали. Отцу было сорок, матери тридцать восемь, и до беспомощных стариков им было еще очень далеко. Если раньше Лена испытывала стыд за свое желание уехать и учиться, то теперь он сменился злостью и раздражением.
Да, собралась. И пойду, ответила она. В этой клетчатой рубашке двойник не ходил, во всяком случае, Лена этого не видела. Значит, пусть отправляется в сумку. Вам все это время было насрать на меня. Вот и живите дальше.
Мать сокрушенно покачала головой, прижав руку к щеке, словно только что поняла что-то очень важное.
А я и смотрю, ты уже три месяца какая-то вареная ходишь. Залетела, да? К хахалю своему собралась?
Злость увеличилась, вымывая обиду и стыд горячими ручейками. Лену вечно обвиняли в том, что у нее есть какие-то парни, хахали, ухажеры она пыталась оправдываться, а потом поняла, что все это только ради того, чтобы раздавить ее, сделать вечно виноватой и послушной.
Вот и хватит.
Собрав сумку, она оттолкнула мать и вырвалась из дома, и никогда еще летний ветер не казался ей настолько свежим и чистым. Отец уехал в Рязань закупаться для Десяточки, приедет только под вечер, так что будет ему сюрприз.
Автобус, который шел в Михайлов, райцентр, не заставил себя долго ждать. Лена заплатила за проезд, заняла место у окна и наконец-то смогла вздохнуть с облегчением. В Михайлове она сделает пересадку на автобус до Тульской области в Богородицке жила ее тетка, которая всегда говорила, что Лене надо учиться, а не сидеть дома, словно ее к нему иголками пришили.
Кулинарный техникум это не вершина жизни и образования просто одна из ступеней, и Лена собиралась на нее подняться. А потом идти дальше и дальше, и никогда больше не жить в паутине.
За окнами плыло лето светлое, жаркое, переполненное красками, запахами и звуками, жизнью. Лена посмотрела на экран старенького смартфона: пятнадцать пропущенных от родителей. Конечно, хозяева обижены, что рабыня сбежала ну да ничего, перетерпят.
Она будет сама определять свою жизнь и судьбу. Без людей, которые так и не поняли, что рядом с ними был призрак вместо их дочери.
Пусть живут в своем непробиваемом равнодушии. Лена пришлет им открытку на Новый год, и достаточно.
Пассажир, который сидел сзади, неожиданно щелкнул ее пальцем по мочке уха легким дразнящим движением. Лена вздрогнула хотела обернуться и сказать нахалу пару ласковых, но вдруг поняла, что не может пошевелиться.
Ну куда же ты? поинтересовался незнакомец. Подался вперед Лена не видела его лица, чувствовала лишь прохладный запах геля после бритья. В Десяточке такого не было. Не спеши, мушка.