Только Чёрную улицу от всего этого златокипящего шума и изобилия отделяли заросли карагача и вербы. Здесь всегда было тихо.
На самой Булгарской пристани жаркое время тоже ещё не настало. Лёд на реке только недавно растаял, и большая вода с верховьев придёт не раньше, чем через месяц. Там, в мордовских и булгарских лесах ещё только собираются караваны, сбиваются плоты. Сюда их ждать только в начале лета.
Чёрная улица в этот ранний час была погружена в сон. Только телеги водовозов нарушали гулкую предутреннюю тишину на спуске к реке. Но их двор был в самом конце, да ещё отгораживался от улицы густой изгородью из кустарника, так что покоя в этом спящем царстве их хозяйственная суета не нарушала.
Привратник, узнав наиба, сразу заметался, но тот махнул рукой, чтобы не суетился и слез с коня. На обширном дворе не было никого. Ещё пахло прошлогодними палыми листьями, но вдоль ограды уже зеленела высокая трава. Большой дом с верандами ещё, как будто спал. Ночи пока прохладные и летнюю кухню не топили. Ковров в беседке тоже не было. Рано. Только в конце двора мерцал огонёк и несколько теней маячили у двери в дом собраний, где у водовозов была мечеть.
Там и нашли свежего, видно давно проснувшегося Илгизара. Всё-таки был он здесь навроде муллы и сейчас собирался призвать тех своих прихожан, что ещё не разъехались на утренний намаз.
Среди тех, у кого не случилось дел в столь ранний час был старшина водовозов. Должность такая, что с начальством нужно ладить, потому он, едва признав наиба, бросился тому навстречу, перехватив, едва не на середине двора.
Какая честь! Гость нежданный, но всегда желанный! Эй! Быстро несите праздничную посуду!
Я проездом. Да и тороплюсь. Так что, спасибо, Бурангул, за угощение, но некогда!
Не сомневаюсь, что у светлейшего наиба, есть дела поважнее, чем беседа с простыми возчиками кувшинов, ни на пёрышко не смутился староста. Но, побывать во дворе водовозов и не выпить стакан воды дело неслыханное!
Если только стакан, засмеялся Злат, оценив сладкоречивое «светлейший».
Тем более, ты не один, ковал железо, пока горячо Бурнагул. Если у помощника самого эмира Сарая день уже наполнен делами, как небо звёздами, то почтенному Бахраму спешить в столь ранний час совсем некуда. И он может не спеша вкусить наших угощений. Глядишь и будет почаще заглядывать в эту скромную обитель. Мы всегда рады послушать самого искусного сказочника Сарая. Жаль только мои ребята собираются слишком поздно. Но для желанного гостя всегда найдётся и ночлег, и угощение, и достойная плата.
Злат мельком оценил расшитый ворот на кафтане старосты. Не зря тот заикнулся про достойную плату. Видно, что дела у водовозов идут неплохо. Достаток чувствовался. Бурангул совсем смотрелся, как уважаемый купец с большого базара. Кафтан пошит из хорошего материала, явно привозного. Кушак бухарский, шелковый. Старосте часто приходится иметь дело с людьми важными, нужно и самому выглядеть под стать.
Подошедший к ним Илгизар погасил лампу. Сумерки уже бледнели и небо начинало светлеть. Нечаянные богомольцы в конце двора, воспользовавшись отлучкой наставника, немедленно исчезли.
Заехали за тобой, приветствовал помощника Злат, Садись с Бахрамом на одну лошадь.
У него здесь срочное дело нашлось, встрял Бурангул.
С этими словами он вежливо взял наиба за рукав и настойчиво потянул к дому.
В тёплой трапезной уже ждали настоящие китайские чашки и горячий сбитень из лучшего булгарского меда с имбирём. На большом расписном блюде золотой горкой поблёскивал чак-чак.
Жаль бурсака не осталось, извиняюще развёл руками староста. В пятницу весь поели, а свежий ещё не купили. Мы его берём у одной старушки в Булгарском квартале. Мастерица, каких мало. Бурсак печёт только для свадеб, на заказ.
Злат потянул носом воздух. В жаровню с углями явно подкинули можжевеловых веточек для аромата.
Значит ты с нами не поедешь? спросил он Илгизара.
Коран буду читать. Староста умер.
Наиб сразу вспомнил суетливого и старательного старика, изрядно молодящегося и подкрашивающего бороду хной. Чёрная улица стояла особняком и для порядка здесь был свой староста. Забот у него, почитай никаких не было, но местным обитателям было сподручно жить самим по себе, чем ходить под квартальными начальниками, некоторые из которых отличались весьма крутым нравом. Злат даже не мог вспомнить, как его звали. Вроде занимался переписыванием книг. На этой улице вообще жил народ из тех, кто был сам по себе. Астролог, составлявший гороскопы, лекарь. Кому не нужно день-деньской торчать в лавке или на базаре.
Хворал? спросил Злат из вежливости.
Вроде нет, обрадовался разговору Бурангул. Вот только был бодрый и здоровый. И на тебе Позавчера я к нему заглядывал. Мне как раз велели передать, про того покойника, что у дороги нашли. Чтобы все старосты проверили не пропал ли кто у них. И пришли на опознание. Покричал от калитки со двора, никто не ответил. Думаю, ушёл куда. Вчера снова заглянул. Пораньше. Чтобы наверняка дома застать. Тишина. Зашёл во двор, Постучал. Уже уходить собрался. Гляжу, а дверь изнутри заперта. Хотел в окно заглянуть так оно ещё с зимы войлоком заделано, ночи ещё прохладные. Стал ещё стучать, кричать, уже громче. Чую, дело неладно. Послал человека к сыну его. Он в хорезмийском квартале на базаре у одного купца по письменной части служит. Немного помолчав, чтобы придать рассказу больше значительности, продолжил. Пока нашли, пока пришёл, пока бегали за топором, так почти до вечера и прошло время. Сломали дверь. Точно. Закрыта изнутри на засов. А хозяин лежит на полу бездыханный.
«Бездыханный», усмехнулся про себя Злат, «Бахраму обязательно нужно сюда заходить. Здесь оценят хороший слог».
Староста между тем продолжал:
Сегодня хоронить будут. Илгизара позвали Коран читать. Человек был небедный. Платят хорошо.
Ты, вроде знался с покойным? спросил Злат юношу.
Он книгами торговал. Переписчик. Я тоже этим хочу заняться, когда время есть. Давал мне заказы. Всегда бодрый, никогда не жаловался. И вот внезапно
Я только сейчас узнал, что он хорезмиец, снова встрял Бурангул, Такое у нас здесь место. Каждый наособицу. И не знаешь кто есть кто. Мы вот здесь кипчаки. Там дальше, вроде уйгуры живут. Платье носят ихнее. Лекарь есть. Тот тоже не поймёшь кто говорит не чисто. Выговор не здешний. А про некоторых, хочешь верь, хочешь не верь и не знаю ничего. Бок обок живём. Не один год.
Наибу подумалось, что зря дозволили жить вот так самим по себе. Лучше когда все по своим местам, под присмотром старост и соседей из единоверцем или соплеменников. Там не спрячешься и ничего тайком не умыслишь. А всякая вольность приводит к беспорядку. Опять же уединение. В прошлом году на этой самой улице было сразу два убийства.
Теперь вам нового старосту нужно. сказал вслух, Вот я тебя и назначу. Человек ты молодой, от тебя больше проку будет.
Было видно, что такой оборот Бурангула никак не устраивал. Однако перечить наибу он не стал. Только робко намекнул:
Нужно жителей собрать. Они должны выбрать.
Вот и займись этим прямо сегодня. Собери их. Не забудь передать от меня привет.
Бурангул только поклонился с кислой улыбкой. Словно чуял, как быстро новая должность начнёт доставлять хлопоты. Ещё не прокричали с минаретов призыв правоверным к полуденному намазу, как покрытая его волоком легкая повозка стояла перед ханским дворцом.
Злат как раз вышел на площадь и, прищурясь на яркое весеннее солнце, думал, куда пойти пообедать. До главного базара рукой подать, а по закону важного ханского слугу с пайцзой любой хозяин должен потчевать бесплатно. Правда наиб и не думал пользоваться этим правом. Зачем? Только что от него ушёл проситель, оставивший после решения своего дела не самый тощий кошелёк с серебряными даньгами. Злат даже не заглядывал сколько там. Понятно и так, что в ханский дворец с несколькими монетками не придут. А еда в Сарае не дорогая. Рыбное, так вообще ни почём.