Э-э мам, говорю я, подойдя к ней. Она отрывает взгляд от тостов, которые готовит, и смотрит на меня осоловелыми мутными глазами.
Скажи, вчера вечером я не вела себя странно?
Вчера вечером? повторяет она.
Да. Ну, в общем когда я вернулась домой.
Она намазывает на поджаренный хлеб масло.
Ты была грязная, невнятно бормочет она. Я сказала тебе принять душ.
Я думаю о грязи и листьях на кровати Сайласа. Стало быть, мы с ним, вероятно, были вместе.
В какое время я вернулась домой? Мой телефон разрядился, лгу я.
Она щурит глаза.
Около десяти.
А я не говорила ничего необычного?
Она отворачивается и идет к раковине, где кусает свой тост с маслом и глядит в слив.
Мама! Возьми себя в руки. Мне необходимо получить у тебя ответ. Почему мне кажется, что это мне знакомо? Я прошу ее о чем-то, а она игнорирует меня.
Нет, односложно ответствует она. И тут мне в голову приходит мысль я могу осмотреть одежду, в которой была вчера вечером. К кухне примыкает маленький чулан со стиральной машиной и сушилкой. Открываю дверцу стиральной машины и вижу на ее дне маленькую кучку мокрой одежды. Я вытаскиваю ее наружу. Это вещи явно моего размера. Должно быть, я бросила их в стиральную машину вчера вечером, чтобы попытаться смыть улики. Улики, говорящие о чем? Я лезу в карманы джинсов и нащупываю плотный комок мокрой мятой бумаги. Роняю джинсы на пол, а смятую бумагу несу обратно в свою комнату. Если я попытаюсь развернуть этот комок сейчас, он может расползтись, и я решаю положить его на подоконник и подождать, когда он просохнет.
Я пишу сообщение Сайласу.
Я: Где ты?
Я жду несколько минут и, когда он не отвечает, пытаюсь опять.
Я: Сайлас!
Интересно, я всегда так делаю докучаю ему вопросами?
Я отправляю еще пять сообщений, затем швыряю телефон на другой конец комнаты и утыкаюсь лицом в подушку Чарли Уинвуд, чтобы поплакать. Наверное, Чарли Уинвуд никогда не плакала. Судя по виду ее половины этой спальни, она вообще лишена индивидуальности. Ее мать алкоголичка, а ее сестра любит слушать дерьмовую музыку. И как получилось так, что мне известно, что в песнях группы, чей постер висит над кроватью моей сестры, любовь сравнивается со звукоподражаниями «бум» и «хлоп», но я не помню, как зовут эту мою сестру? Я перехожу на ее половину тесной спальни и начинаю рыться в ее вещах.
Ага! говорю я, достав из-под ее подушки розовый личный дневник в горошек.
И, усевшись на ее кровать, открываю его.
Собственность Дженет Элизы Уинвуд.
НЕ ЧИТАТЬ!
Не обратив внимания на это предостережение, я переворачиваю страницу и читаю ее первую запись.
Чарли дрянь.
Моя сестра самый худший человек на всей планете. Я надеюсь, что она сдохнет.
Я закрываю дневник и кладу его обратно под подушку.
Ничего себе.
Моя семья ненавидит меня. Что же ты за человек, если тебя ненавидят твои собственные родные? С другой стороны комнаты мой телефон сигнализирует мне, что пришло сообщение. Я вскакиваю, подумав, что это Сайлас, и вдруг чувствую облегчение. Пришло два сообщения. Одно от Эми:
Где ты?!!
А второе от парня по имени Брайан:
Привет, мне тебя сегодня не хватало. Ты сказала ему?
Кому ему? И что я должна была ему сказать?
Я кладу телефон на кровать, не ответив ни на одно из этих сообщений. И решаю снова попробовать почитать дневник сестры, пропустив все вплоть до последней записи, которая датируется вчерашним вечером.
Тема: Наверное, мне нужны зубные скобки, но мы слишком бедны. А у Чарли были зубные скобки.
Я провожу языком по своим зубам. Да, они, похоже, вполне ровные и прямые.
У нее все зубы ровные, прямые, идеальные, а у меня этот мой косой зуб останется навсегда. Мама сказала, что посмотрит, что можно сделать, чтобы заплатить за скобку на него, но с тех пор, как это произошло с папиной компанией, у нас нет денег даже на самые обычные вещи. Мне тошно таскать в школу обед в пакете. Я чувствую себя так, будто все еще хожу в детский сад!
Я пропускаю абзац, в котором она подробно описывает критические дни своей подружки Пейтон.
Потом она жалуется на отсутствие менструаций у нее самой, но затем ее записи прерываются, поскольку домой заявилась ее сестра, то есть я.
Мне надо идти. Только что заявилась Чарли, и она плачет. А ведь она почти никогда не плачет. Надеюсь, Сайлас бросил ее так ей и надо.
Выходит, вернувшись вчера вечером домой, я плакала? Я подхожу к подоконнику, где скомканная бумага из моего кармана уже немного подсохла. Осторожно разгладив, я кладу ее на письменный стол, который, по-видимому, делю со своей сестрой. Часть чернил смылась, но похоже, что это какой-то чек. Я пишу Сайласу.
Я: Сайлас, мне нужно, чтобы ты меня подвез.
Я жду, раздраженная тем, что он все никак не отвечает. Я явно нетерпелива.
Я: Мне только что написал какой-то парень по имени Брайан. И явно пытается флиртовать. Если ты занят, я могу попросить, чтобы меня подвез он.
Сайлас: Ну нет, к черту. Уже еду!
Я улыбаюсь.
Мне не составит труда незаметно выскользнуть из дома, ведь моя мать лежит на диване в полной отключке. Я мгновение смотрю на ее лицо, отчаянно пытаясь вспомнить его. Она похожа на Чарли, только старше. Прежде чем выйти из дома, чтобы ждать Сайласа, я накрываю ее одеялом и беру из полупустого холодильника пару банок газировки.
Пока, мам, тихо говорю я.
6
Сайлас
Я не могу сказать, почему возвращаюсь к ней: потому, что мне хочется оберегать ее, или потому, что считаю ее чем-то вроде своей собственности. В любом случае, мне не нравится мысль о том, что она обратится за помощью к кому-то еще. Интересно, кто такой этот Брайан и почему он считает, что ему можно отправлять ей игривые сообщения в то время, как мы с Чарли явно вместе.
Моя левая рука все еще сжимает телефон, когда он звонит опять. На экране не высвечивается номер, а только надпись: «Брат». Я провожу по экрану пальцем и отвечаю на звонок.
Алло?
Где ты, черт возьми?
Это голос молодого парня, и он очень похож на мой. Я смотрю направо, налево, но перекресток, который я проезжаю, мне совершенно незнаком.
Я в своей машине.
Он тяжело вздыхает.
Ни фига себе. Ты все время пропускаешь тренировки, и скоро тебя отстранят от игры. Вчерашнего Сайласа это бы, скорее всего, разозлило.
Но сегодняшний Сайлас испытывает от этого облегчение.
Какой сегодня день?
Среда. День перед завтрашним днем и после вчерашнего. Давай, заезжай за мной, тренировка уже окончена.
Почему у него нет собственной машины? Я даже не знаю этого парня, а он уже доставляет мне неудобства. Он явно мой брат.
Сначала мне надо заехать за Чарли, говорю я ему.
Следует пауза.
Ты хочешь подъехать к ее дому?
Да.
Еще одна пауза.
Тебе что, жить надоело?
Мне тошно от того, что я не знаю того, что, похоже, известно всем. Интересно, с какой стати дверь в дом Чарли закрыта для меня?
Ладно, проехали, просто поторопись, говорит он и отключается.
* * *
Она стоит на углу, когда я поворачиваю. И смотрит на свой дом. Ее руки опущены, а в них она держит две банки газировки. По одной в каждой руке. Она держит их, как оружие, словно ей хочется бросить в этот дом, находящийся перед ней, в надежде, что это не банки, а ручные гранаты. Я сбавляю скорость и останавливаюсь в нескольких футах от нее.
Она переоделась теперь на ней надета длинная черная юбка, прикрывающая ноги. Вокруг шеи обернут длинный черный шарф, свисающий с плеча. Она облачена в коричневую блузку с длинными рукавами, но вид у нее такой, будто ей все безразлично. Поднимается порыв ветра, и юбка и шарф раздуваются, но она и бровью не ведет. И даже не моргает. Она целиком погружена в свои мысли.
Я теряюсь в ней.
Когда я паркуюсь, она поворачивает голову, смотрит на меня, затем сразу же опускает глаза. Идет к пассажирской двери и садится. Ее молчание словно умоляет меня о тишине, поэтому я ничего не говорю, пока мы едем сторону школы. Когда мы проезжаем пару миль, Чарли расслабляется и упирается одной ногой, обутой в ботинок, в приборную панель.