Путь к адекватности - Эрлих Евгений

Евгений Эрлих

Путь к адекватности

Не комментируя французский ваш язык,

Что явно полоскался где-то в луже,

Я подавляю в своём горле крик:

«Плевать, лишь не было бы хуже».

1. Проснулся.

Заснул в пятнадцать. Проснулся в сорок. Закурил. Сознание возвращалось постепенно. С каждой затяжкой понимал, что кто-то исчез, а кто-то появился. Общая сумма не изменилась. Что-то улетело. Что-то вернулось. В общем, всё также. Телевизор стал плоским. Но пропал интерес. Телефон теперь в кармане, но никто не звонит. Ходил в школу. Теперь на работу. По-прежнему неинтересно. Мать жива. Друг тот же. Письма пишут. Доходят быстрее, но их не читают, просматривают. Информации больше, знаний меньше. В холодильник надо что-то класть. Иначе он недовольно ворчит. Трещины на асфальте в тех же местах, но стали глубже. Деревья выросли, но склонились. Высота та же. Религия не изменилась, но свечи теперь по твёрдой цене. В метро больше веток, но ехать никуда не хочется. Ночь приходит вовремя, утро опаздывает. Тело постарело, но, кажется, так и не смогло повзрослеть.

2. Один.

 Лейкин, что ты смотришь на меня, как на идиотку?

Руководитель, проводивший собрание, был раздражён. Лейкин находился в привычном для себя состоянии «не успел протрезветь после вчерашнего». Все казались ему тупыми, бездарными и незначительными. Себя он ощущал выше, умнее, сообразительнее. В голове плескались продукты распада жидкости, которой вчера было выпито неприлично много. Начинало подташнивать. Собрание затянулось. Хотелось перемотать время на конец рабочего дня. Тогда можно пойти и

Но должность Лейкина предполагала ненормированный рабочий день. Так что было не очень понятно, куда перематывать. Может быть, сразу в ночь.

Непонятное чувство тревожности пульсировало где-то в области груди и живота. Хотелось курить и бежать. Куда угодно. Только отсюда. Мысленно Лейкин ответил: «Да вы и есть все идиоты, как ещё на вас смотреть?». А так просто улыбнулся, ничего не сказав.

Через пару месяцев количество идиотов вокруг Лейкина значительно уменьшится. Точнее, останется один в зеркале.

3. Время.

Время ускорилось. Пришёл на работу. Включил компьютер. Уже пора выключать. Поужинал. Утро. Проснулся. Пора спать. Сон незаметен. День испаряется, как моросящий дождь в жаркий, солнечный день. Остаётся только недоумение. Сорок лет пролетели, мелькнув, искрой сигареты за окном. Что дальше?

4. К директору.

Лейкина вызвали к директору школы. Настроение испортилось.

Последний раз к директору его вызвали двадцать шесть лет назад. Тогда они с Сериком и Кроликом курили в туалете. Ворвалась учитель алгебры. Ростом она была примерно с гнома. И как-то у неё так получалось, что кончик носа был всегда испачкан мелом, что ещё больше делало её похожей на сказочного персонажа. Она боялась тогда увидеть кого-то справляющим естественную нужду, поэтому влетела с закрытыми глазами и смогла идентифицировать нас исключительно по голосам.

 Ребят, ну не курите в туалете. Туда и младшие классы ходят. Курите на улице, что вам выйти сложно сказал нам тогда директор и попрощался.

 Сейчас Лейкину сорок два и вызывают его, конечно, не из-за того, что он где-то не там покурил. Сын Лейкина, учась в девятом классе, решил, что учёба, сама по себе, является необязательным процессом, а посещение школы необходимо лишь для приобретения социальных навыков.

В кабинете сидели четыре человека. Директор с выражением лица, транслирующего, что эта должность временная, что, скорее всего, пройдёт пару дней, и назначат министром. Заместитель, выражение лица которого не выражало ничего, что могло хотя бы намекнуть на наличие интеллекта. Какая-то женщина неопределённого возраста с отсутствующим взглядом. И вся в напряжении классный руководитель.

 Ну что, Милк, как ты видишь своё будущее в школе?  спросила директор с интонацией банкомата, пересчитывающего выдачу купюр.

Этот вопрос напомнил Лейкину многочисленные собеседования, на которых кадровики с важным видом спрашивали, кем вы себя видите в нашей компании через пять лет. Кем, кем владельцем, конечно.

Милк сжался, побледнел и, закрыв рот руками, пробубнил очень тихо: «Я не знаю».

 У меня встречный вопрос к вам сказал, сдерживая гнев Лейкин как вы видите решение этой проблемы?

Диалог продолжался минут тридцать. Каждая из сторон диалога пыталась перевалить ответственность за плохие оценки Милка друг на друга.

Встреча с директором стала напоминать переговоры, где у каждого свои интересы, каждый хочет потратить меньше, а получить больше.

И тут слово взял заместитель:

 Как вы контролируете выполнение домашнего задания учеником и то, что он не списывает его из интернета?  спросил он с многозначительностью носорога.

 Молча ответил Лейкин но проверить списал он или нет, я не могу. Я не педагог и всё что могу сделать это, например, посмотреть на математические символы в тетради и похвалить его, так как ничего в этом не понимаю.

 Я педагог воскликнул он но я с ним не живу и не могу понять, что ученик какую-то информацию не усвоил и что-то не понимает.

 Серьёзно???  Лейкин был в недоумении и вспомнил одну историю, рассказанную ему знакомым.

Приходит этот знакомый к врачу. Врач просит открыть рот и с удивлением говорит: «Хм, у вас такое странное нёбо. Какого-то неестественного цвета». Трогает руками, восклицая: «И наощупь необычное». «Доктор!», говорит знакомый: «Это зубной протез».

 Так вот, вы, как педагог, работая с учеником пять дней в неделю, видя его почти каждый день, задавая ему вопросы и получая ответы, ставя оценки Как вы можете не понимать, какие темы он упустил, что он не понимает? Как бы вы себя почувствовали, если бы придя к врачу услышали: «Я не могу понять, что с вами. Это или аппендицит или болезнь Альцгеймера».