А что, служивые, бодро начал знакомство Иолай. Герои в вашем городе есть?
Кому и Геракл герой, бросил в ответ самый здоровый из солдат и тут же исполнил шестерное боковое сальто, получив в ухо от упомянутого сына Зевса, стоявшего рядом.
Теперь у вас есть герои, торжественно сообщил забившимся в угол после такого вступления Геракл. Рассказывайте, что тут у вас случилось. Будем наводить порядок. Кто у вас главный?
Девять указательных пальцев, появившихся из-за импровизированного укрепления за опрокинутым столом, указали на громилу, растянувшегося на полу в позе звезды. Для выяснения, что тут собственно творится, пришлось его отпаивать и возвращать из страны сладких снов. Описанная картина оказалась ещё более унылой, чем городская архитектура. Как оказалось, налетающие на город птицы ни в грош не ставят ни имя царя Эврисфея, ни доблесть местной стражи.
Нам надо срочно что-то предпринять, заявил Геракл, когда они оказались на пустынной улице, а за их спинами громко захлопнулась дверь гостеприимных казарм, и стражники, судя по звукам, подпёрли её всем передвигаемым и отрываемым, чтобы гости, не дай боги, не вернулись.
Предлагаю их прогнать, тут же начал планировать племянник. Поставим пугала и
Ни в коем случае! воспротивился сын Зевса. Они прилетают потому что голодные и хотят кушать. Представь, как они будут переживать, если мы их выгоним! А если они певчие?! Ты представляешь, какой мы ущерб природе нанесём, если они из-за стресса петь перестанут?!
Дядя, серьёзным голосом сказал Иолай. Ты солдат слышал? Как ты думаешь? То, что эти певчие птички вытворяют, для природы менее вредно?
Что ты такое говоришь, Иол? поразился Геракл. Они же природой созданные
Повреждённые они природой, а не созданные! выругался племянник. Не должны птицы на виду у всего города устраивать
Помогите! вмешался в дискуссию искателей приключений третий голос.
Принадлежал он крестьянину почтенных лет, с роскошной бородой, которая развевалась подобно серебристому плюмажу, пока её обладатель с неожиданной прытью нёсся по пустой улице, поднимая облака пыли. Не рассчитав тормозной путь, искатель помощи слишком поздно стал замедляться и, врезавшись, едва не опрокинул своих потенциальных защитников.
Помогите! вновь заорал он уже вблизи, вызывав у дяди с племянником звон в ушах. Птицы мою тёлку крадут!
Путешественники замерли, тупо глядя на умоляющего о помощи простолюдина. К такому повороту в поведении пернатых они готовы не были.
Кого крадут? осторожно уточнил Иолай.
Тёлку мою! едва не зарыдал крестьянин. Помогите, умоляю, я не справлюсь с ними!
Геракл и Иолай переглянулись.
Тёлка это святое, твёрдо сказал сын Зевса.
Племянник молча кивнул, и они двинулись за стариком, который вновь взял такой темп, что герои едва за ним поспевали.
Быстрее, быстрее! поторапливал их крестьянин, обдавая облаками пыли из-под сандалий.
Кто этот мощный старик? на бегу поинтересовался у дяди Иолай, едва поспевая.
Понятия не имею, ответил Геракл, сам едва выдерживая темп бега. Дед, а ты уверен, что её ещё не уволокли?
Вы её не знаете! сказал им крестьянин, не снижая скорости. Она ещё отбивалась, когда я побежал за помощью,
А не староват ли ты для тёлки? поинтересовался у него Иолай, чувствуя, что сбивается с дыхания. Тебе лет-то сколько?
Какая разница?! ответил вопросом на вопрос старик. Тёлка молодая, это важно! Ну быстрее же! Я без неё помру!
Вылетев на торговую площадь, троица застала похитителей на месте преступления. Несколько птиц неизвестного вида, взмыленных и покрытых пылью с хохолка до лап, упорно пытались взлететь в воздух. Все их попытки проваливались по двум причинам. Первая заключалась в том, что они успели вываляться в грязи и пыли, растеряв полётные свойства. Второй же причиной было то, что с собой они пытались прихватить корову. Животное явно было не радо подобному обществу, а посему активно отбивалось, раз за разом отправляло пернатых злодеев в грязь и вызывая всё более злобный клёкот.
Вот она! радостно заорал старик и с голыми руками бросился в атаку. Амфибрахия, я привёл помощь! А вы проваливайте!
Птицы, обернувшись и увидев, что на этот раз воевать им придётся с тремя противниками, поспешили ретироваться. Бегом, по земле. Геракл и Иолай, в свою очередь, привалились к стене ближайшего дома, пытаясь отдышаться.
Дед. А дед, тяжело дыша, обратился к крестьянину Иолай. Сделай милость, скажи, что это не та тёлка, о которой ты говорил.
Как не та? поразился старик. Именно та! Моя Амфибрахочка!
От души, дед, благодарно выдохнул Иолай и повалился на землю, потеряв сознание от усталости.
Геракл же, отдышавшись, закинул отключившегося племянника на плечо, направился к пристани.
К моменту прибытия к месту предполагаемой схватки Иолай успел прийти в себя, но не стал подавать виду, наслаждаясь парой минут отдыха. Дядя, правда, вскоре заметил, как племянник косит глазом, разглядывая окрестности, и бесцеремонно скинул его с плеча в ближайшую канаву, откуда тот выбрался, ругаясь на чём Ойкумена стоит.
Берег с роскошными виллами представлял собой не просто жалкое, но и крайне загаженное зрелище. Птицам понравилось кружить над местом, где чаще всего располагались заполненные рыбой рыбацкие лодки. Не меньше пернатым понравились места, наиболее оптимистичные представители знати пытались организовать пышные обеды. Заканчивалось это моральным и материальным ущербом, нередко и древнегреческими жертвами. Во время первой же попытки отогнать наглых захватчиков жители с ужасом поняли, что стрелы попросту отскакивают от их оперения. Более того, после попаданий птицы стали ронять перья, которые неслись вниз как брошенные с большой высоты бронзовые короткие мечи. Результат их встречи с чем-то кроме доспеха или щита тоже был немного предсказуем. Потеряв несколько десятков солдат и стражников, власти издали указ не стрелять по птицам и попытаться разделаться с ними на земле, когда те устанут летать. Эти попытки также провалились, поскольку оперение птиц обеспечивало им прекрасную защиту от любого оружия, имевшегося в наличии у гордых древних греков. Птицы же, поняв, что им на земле тоже ничего не грозит, облюбовали крыши роскошных вилл, терпеливо наблюдая за прибытием очередной рыбацкой лодки. Особенно насиженным местом стала царская резиденция, по периметру которой расселась огромная стая, не оставив на крыше свободного места.
Может кто-то объяснить, что это? поинтересовался Геракл, указывая на птиц, переливающихся на солнце всевозможными бронзовыми оттенками.
Стимфалийские птицы, вздохнув ответил стражник, не решаясь выглянуть из-за каменного козырька. Они уже несколько недель сидят над виллой царя и ждут лодки.
Почему вы их не прогнали? поинтересовался Иолай, глядя на то, как одна из бестий безуспешно пытается пробиться клювом через бронзовую перьевую броню, чтобы почесаться.
Да их попробуй прогони! возмутился в ответ стимфалийский житель, сидя рядом со стражником. Они же как взлетают, так перья во все стороны летят. Прибьют и не заметят. А если от перьев увернулся, так они
Они что? нетерпеливо спросил у запнувшегося жителя Иолай, но тот лишь показал на старую лодку.
Судёнышко лежало на берегу, давно не спускаясь на воду, и единственным, что предохраняло его от полного распада, было просто неимоверное количество характерных птичьих следов, которыми они так любят отмечать любой памятник.
То они вот это сказал житель, почему-то показав на царскую резиденцию. А вон там они вообще перьями давно крышу пробили и внутрь