Если кто-то валился со скамьи на заплеванный пол Кремень гоготал, хватал бутылку и запрокидывал голову, чтобы гравитация помогла получить желаемое чуть быстрее.
Мы были заложниками сказочного джина из бутылки, но он отказывался выполнять наши желания, ссылаясь на занятость. Поэтому с каждым днем нас становилось здесь все меньше, так как люди предпочитали Завет истинному расслаблению. Их неумолимо тянуло на площадь, но «Сафари» слишком крепко давал по мозгам, чтобы и я перешел на их сторону. Все, что мне требовалось, заставить ненужные мысли оборвать свой полет и рассыпаться в пыль прямо внутри черепной коробки. Чтобы чуть позже ветер или чей-то голос влетел в одно ухо и вымел эту пыль через другое.
Поверьте, когда солнце перестает заглядывать в самые доступные уголки души, не говоря уже о скрытых глубинах, дни сливаются в один бесконечный серо-бурый поток, а уж он несет тебя вперед, к краю пропасти, сметая все на своем пути, разбивая в щепки строения, которые были бережно возведены задолго до этого бунта стихии. Не остается ничего, кроме жалких попыток принять удобное положение в мутном течении, что сопряжено с расходом сил на постоянные взмахи конечностями. Повезет, если ухватишься за обломок того, что может держаться на плаву лучше, чем ты сам.
Мир перестает волновать, становится совершенно ненужным, сворачивается до размеров наполненного до краев стакана. Появляется возможность взглянуть на него со стороны, а потом проглотить с остервенением, чтобы необходимость контакта с окружающей действительностью исчезла.
Больше не нужно брать, а тем более отдавать взамен.
Если бы я помнил о том, какими могут быть мысли, имел возможность вернуть себя прошлого, я бы смог отгородиться гораздо лучше и надежнее, выстроил бы непроницаемую плотину. Но нас лишили воспоминаний. Оставили то, что глубоко внутри, а это всегда самые страшные кадры. Рано или поздно, они станут запалом для взрывчатки, которая снесет любую перегородку.
Не я один был готов пойти на все, лишь бы иметь перед собой хотя бы иллюзию выбора. Наплевать, что цепь удлинится лишь на пару звеньев, главное на миг вернуться обратно. Этого будет достаточно, чтобы впоследствии распознать любую подмену, а то мы совсем одичали. Забытье настигнет меня окончательно, вряд ли я отличаюсь от остальных чем-то особенным, нас заразили неизлечимой болезнью, и она благополучно прогрессирует.
Только потеряв все, начинаешь думать о спасительных мелочах, которые должны быть в голове про запас, чтобы восстановить связь с реальностью, если она почти потеряна. Нечто важное из прошлого, что выводит из себя эмоционально, но этим переключает внимание с настоящего, а значит создает перспективу альтернативного будущего, в котором наконец появится хотя бы какая-то интрига, кроме привычного признания отсутствия любых перспектив.
Жители все чаще принимали Пророчество за первооснову всего сущего. Пытались вести просветительские беседы о спасительных лишениях, муках во имя очищения души, о Спасителе, о возрождении надежды. Они помнили, что нечто подобное может помочь, но понятия не имели, как именно. Утыкались в то, что им предлагали, и верили по наитию.
Трудно относиться к бредовым идеям всерьез, но они с этим справлялись, в отличие от меня. Мы готовились к переходу, и мне приходилось делать все, что положено. Не в моей власти препятствовать внутренним позывам, но и принимать на веру все, что передавал Оракул, я тоже не мог.
Мы переливали знания из своих голов в общий котел, перемешивали, чтобы получить нечто напоминающее истину. Но чем дольше готовился отвар, тем мутнее становилось содержимое. И мой организм не всегда мог вынести то, к чему уже привыкли остальные. Я не мог глотать, не задумываясь, лишь бы утолить голод.
Пока нас объединяли простые потребности и обязанности: еда, вода, обустройство жилищ и исполнение пророчества в День Рыка. В остальном среди нас шло брожение, в результате которого расходовалась энергия, но не выделялось ничего нового.
Несчастным всегда необходима вера. Как последняя зацепка хотя бы за краешек неба. Надежда на то, что страдания временны. На то, что в великую формулу расчета прожитого введут баллы, набранные за жизнь, и их окажется достаточно, чтобы тебя переправили дальше. С именным билетом на посещение райского сада.
Там живут девицы (я еще помнил о том, что они существуют), которые не интересуются прошлой жизнью, ведь пропуск за ворота безоговорочное доказательство твоей невиновности. А может, и невинности. Где, как не в раю, распрощаться с этим?
Я был несчастен и сам, но хотел цепляться за реальное прошлое, ведь никто не мог усомниться в том, что оно было.
Как по мне, Пророчество и то, что описано в нем, пустая болтовня, вызванная вечным желанием спихнуть ответственность за свою никчемную жизнь на нечто, заседающее на облаках. Иначе придется признать, что сам виноват и больше нечего ждать. К таким выводам не прийти без крепкой нервной системы, а спихнуть вину дело плевое.
Бог, если он действительно существует, не делает человека несчастным. Зачем ему это, если только он не конченый садист и не потирает ладони каждый раз, когда кто-то делает неверный шаг. В этом случае слишком легко натереть мозоли.
Глупо верить в то, что демон вселился в твою душу и мстит через тебя Творцу за лишение ангельских привилегий, когда ты сам с рождения только и делал, что лгал, воровал, жрал и спаривался. В итоге и вовсе угодил черт знает куда. Опознавательных знаков нет. Забытый остров на краю света.
Нет, никто не вселялся в твое святилище. Демон всегда был внутри и ждал. Теперь он будет делать все, чтобы получить заветный билет на ту сторону.
Мы здесь выгуливаем его, являемся чем-то вроде замкнутой экосистемы, хозяевами для паразита. Наше дело не управлять им, а кормить и содержать в тепле. К переходу готовится он, а не мы. Вернее, мы это он, за минусом телесной оболочки.
Как тебе такая теория, всезнающий Оракул?
Повезло, что вы торчите на площади, пока мне невыносимо хочется открыть свой рот и вывалить на первого встречного жужжащий рой бессмысленных слов, от которого так чешется слизистая. Слова образуются внутри в виде газов, копятся и бурлят, пока их объем не превысит допустимый. Тогда первое слово выпорхнет наружу, открывая проход для остальных.
Типичное последствие алкогольного обмана. Ощущение, что стоишь на носу корабля, разбивающего кормой волны. Морщишься от солнца и облизываешь соленые губы, предвкушая новые приключения, пока не приходит осознание того, что воздух не так и свеж. Да и ноги едва держат тело, покосившееся посреди прогнившего помоста заброшенного театра, или как там называется то место, где люди показывают, кем могли бы быть, но не стали.
Волны и остов корабля оказываются вырезанными из картона, вздувшегося местами оттого, что прежде ты на него помочился, превратив нужду в часть спектакля без зрителей. Изгадил подмостки, пока щурился от света одинокого софита, что не стали выключать из банальной жалости.
Можно сколько угодно менять декорации, работать над освещением, чтобы игра света и тени придавала действию динамичность, создать идеальный фон, где каждая деталь будет к месту. Но если актерская игра ни к черту спасти представление не удастся.
Зрителей не интересовали личные проблемы труппы, у них самих только сейчас случился антракт в жизненных перипетиях, поэтому они и заняли места согласно купленным билетам. Пришли, чтобы сделать перерыв в личных драмах и посвятить его драмам вымышленным. На то и актеры, чтобы перевоплощаться в героев и проживать чужие жизни.