Быстров молчал, прислонившись лбом к стеклу и глядя, как на город опускаются сумерки, зажигаются на улицах фонари и разноцветная, яркая реклама.
Глеб, клянусь, я не хотела разрушать вашу проклятую станцию! тихо произнесла галиянка.
Понимаешь, девочка это моя планета. Мой мир, в котором я вырос. Его радости и беды в моей крови навсегда. Хотя я редко бываю здесь, я очень люблю его и желаю ему только добра.
Понимаю, неуверенно отозвалась Ваала. Прости, я постараюсь быть аккуратнее. У меня есть местные деньги. Полтора миллиона единиц. Скажи, кому их отдать, чтобы возместить убытки?
Ничего ты не понимаешь, Быстров качнул головой и полез в карман за сигаретами. Где твой неисправный катер?
На крыше, Ивала подняла палец вверх.
Ты точно свихнулась! Сажать катер днем в центре Нью-Йорка на крышу!
Что здесь такого? Ваала дернула плечами. Я включила статическую защиту никто не проникнет в корабль. А если кто-то проберется, то пусть попробует справиться с ненормальным боруанским управлением. Там все сделано под их кривые лапы и вывихнутые мозги.
Тогда успокоила, Быстров невесело усмехнулся и, бросив неприкуреную сигарету в пепельницу, поторопил галиянку. Собирай свои вещи, и улетаем отсюда!
Пока она укладывала в серебристую сумку платье и керамические безделушки, купленные в бутике возле отеля, Глеб вырвал листок из блокнота и написал: «Несчастный случай. Горько сожалеем и просим передать деньги семье покойного». Записку он положил на грудь уборщика, прикрывая страшное отверстие от выстрела Дроб-Ээйн-77. Рядом бросил все деньги из своего бумажника: набралось около двадцати тысяч долларов.
Здесь принято так? спросила Ивала, глядя на кучку зеленоватых купюр.
Эти деньги мне уже не к чему, пусть они хоть как-то помогут его детям и жене, Быстров выпрямился и вытер руки платком.
Подожди минутку, Ваала нажала сенсор под ручкой сумки, и правое отделение с шипением раскрылось.
Глеб увидел, что оно доверху набито крупными банкнотами: долларами, фунтами, рублями и евро.
Все законно: я обменяла их на сто тысяч экономединиц на базе, пояснила галиянка и, перевернув сумку, направила денежный дождь на покойника.
Идем скорее, поторопил Быстров.
Они вышли из апартаментов и поднялись на лифте на верхний этаж.
Остановившись в коридоре, Глеб огляделся, прислушался к звукам за соседней дверью. Из-за нее доносились голоса и бойкая музыка.
Нам туда, Ваала кивнула в конец коридора с двумя стрелками-указателями эвакуационного выхода.
Знаю, товарищ Ивала, но здесь не лишне быть осторожнее, он подумал, что посадку катера скорее всего кто-нибудь видел, а значит на крыше и подступах к ней вполне могли дежурить полицейские, сотрудники ФБР или нежелательные свидетели, с которыми не хотелось объясняться.
Тихим шагом по ковру Быстров направился к лестнице. Галиянка следовала за ним, держа ладонь на шершавой рукояти пистолета. Когда они достигли средины коридора, дверь справа распахнулась, и на пороге появилось двое мужчин: молодой с косичкой, франтовато заведенной за ухо, и господин постарше с красным, явно не трезвым лицом. Глеба они будто не заметили, а Ваала в соблазнительно облегающем платье сразу привлекла их внимание.
О, мой бог! пожирая взглядом галиянку, прошлепал губами человек с красным лицом.
Какая красотка, Терри! парень с косичкой двинулся вперед, отсекая Ивалу от Быстрова.
Ваала остановилась и, мило улыбнувшись незнакомцам, обратилась к Глебу:
Я зайду к ним на пять минут?
Нет времени, отвергнул Быстров. И вряд ли такое поганое общество будет приятным.
Жаль, фыркнула галиянка, ее правая рука вскинула оружие. С дороги! бросила она на ломаном английском, человеку, преграждавшему путь.
Увидев перед носом штуку похожую на пистолет с очень толстым стволом, тот на мгновенье замер. А когда его глаза разглядели зрачки инопланетянки, стрельнувшие в черной глубине рубиновыми искрами, американец побледнел и распластался по стене. Его друг издал свистящий звук и попятился к раскрытой двери. Не задерживаясь возле напуганных насмерть мужчин, Ивала Ваала прошествовала за Быстровым.
Медленно, останавливаясь и прислушиваясь, они начали подниматься по лестнице. Прошли технический этаж и приоткрыли железную створку, выводившую на крышу. Вопреки опасениям Глеба, на верхней площадке не было никого: каким-то чудом боруанский катер сел незамеченным в центре земного мегаполиса. Гладкое тело, похожее на серебристую восьмиметровую мидию, поблескивало в лунном свете недалеко от края крыши. Бледно-синим туманцем вокруг него светилось поле статической защиты, по его периметру на бетоне лежало несколько пушистых комочков птиц, случайно оказавшихся в зоне поражения.
Эх, не добрая ты, товарищ Ваала, проговорил Быстров, шевельнув ногой мертвого голубя. Без бога в душе.
Ну, прости, галиянка подошла к нему сзади и оплела его шею мягкими и сильными руками. Прости, а то я тебя задушу.
Хорошо, хоть погибли птицы, а не кто-нибудь из моих любопытных сородичей, обогнув мачту телевизионной антенны, он дошел до конца крыши и, глядя на ночной город, шумно вдохнул пахнущий океаном воздух.
А представляешь, если бы кто-нибудь угнал мой корабль? Ивала остановилась радом с ним. Знаешь, сколько я за него отвалила денег?
Не знаю, и знать не хочу. Снимай защиту, сухо произнес Глеб.
Она приподняла рукав и, поводив пальцем над черным диском, дотронулась до браслета. Тут же синяя дымка опала, корпус катера вздрогнул, и на бетон плавно опустилась крышка люка. Оглянувшись то ли на мертвых птиц, то ли на рекламный щит «Американ Аэрлайн», Глеб ступил на пористый пластик и вошел в катер. Сделав несколько шагов по узкому проходу, он добрался до рубки и плюхнулся в пилотское кресло, не слишком удобное для человеческой фигуры. Здесь действительно неприятно пахло: трудно угадать, какую дрянь возили на нем прежние владельцы, но дух стоял такой, словно Глеб находился не в салоне планетарного корабля, а в телеге с навозом.
Несколько минут Быстров изучал панель управления, мерцающие в полутьме экраны с надписями на боруанском и всеобщем языках. Потом его пальцы прошлись по шероховатым пластинам, ударили несколько раз в металлический диск с выемками рубка осветилась тускло-желтым, ожили широкие экраны обзора.
Навигатор не работает. Возможны сбои в управлении тягой, предупредила Ваала, расположившись в кресле справа.
Ничего, прорвемся, Глеб тронул черный рычажок, выступавший из консоли словно коготь хищного зверя.
Послышался шум энергоконтура, катер поднялся и завис над крышей отеля метрах в пяти.
Давно не летал на этой штуке, глянув на Ивалу, Быстров положил ладонь на пульсирующий красным шарик и несильно сжал его.
Двигатели властно толкнули машину вперед. Внизу поплыли сверкающие ночным освещением дома. Чтобы скорее прочувствовать управление Глеб заложил несколько крутых виражей, набрал скорость и бросил катер вниз, к широкой линии Первой авеню. Фонари, огни машин, яркие мигающие рекламы потекли под днищем космолета разноцветной рекой.
Ваалу вжало в кресло. От нарастающей скорости, безумного мелькания черных силуэтов и огней у галиянки захватило дух.
За Родину! За гада Сталина! радостно вскрикнула она.
И за советский народ! Быстров рванул красный шарик на себя катер ушел свечой в небо, опрокинулся и спикировал к сверкающей ленте пятьдесят третьей улицы.
На миг Глеб вспомнил дымное небо над Варшавой в тысячу девятьсот сорок пятом. Представил себя молодым капитаном истребительного полка, идущем на перехват звена Люфтваффе в ревущем от злости «Яке». Свободная рука сжала пустоту, будто тугую гашетку пулемета.