Последнюю фразу майор в отставке проговорил почти шепотом, взял стопку водки и опрокинул ее одним махом.
Разве что вам придется убить сотню? ответил Алексей угрюмо. Много там сволочей было, но встречались и идейные командиры, берегущие своих солдат. Таких было мало, прямо скажем Ну а тех, кто думал о местном населении вообще единицы. Если по мне, я бы вам посоветовал отказаться от мести, а наоборот молиться о душе сына. Ему будет легче и вам. А так попадете в ад и не встретите сына
Но почему, Леша? Виновный должен понести наказание! воскликнул Николай Семенович.
А если его нет? Нет уже в живых виновного. Если он погиб через пять минут в том же кишлаке в следующем бою, или ходит сейчас по какому-нибудь провинциальному городку на одной ноге и с обожженным лицом, с пластмассовым членом в штанах? Не людское это дело, мстить Тем более, когда ты не уверен, что твоя жертва виновна в твоих бедах.
Интересные ты вещи говоришь, Алексей. Смотри, какой мудрый стал, лейтенант. Так, я чуть не забыл, сейчас, сказал майор, встал из-за стола и ушел в прихожую. Через минуту он вернулся. Вот, герой, смотри, что я тебе принес
Майор раскраснелся после водки, энергично вынул из старого Советского дерматинового чемодана, сделанного так, словно это был настоящий нильский крокодил, целлофановый пакет с документами и двумя орденскими коробочками.
Вот, лейтенант! Документы о восстановлении в офицерском звании «Гвардии лейтенант» и награды: орден «За службу Родине в вооруженных силах» и медаль «За Отвагу»; удостоверение «О праве на льготы».
Значит, пару звездочек с меня все же сняли? Молодцы усмехнулся Алексей.
Да, видимо, так. Ротозей в штабе, наверное, не доглядел, пожал плечами майор.
Бог с ними. Мне расписаться нужно? безразлично спросил Алексей, разглядывая новенькие орден и медаль.
Да, Алексей Борисович Впрочем, может расписаться и отец. Тебя же нет дома?.. подметил майор.
Точно, папа, распишись за мои побрякушки, будь другом.
Отец расписался в документах о получении и вопросительно уставился на сына.
Что? спросил Алексей и подмигнул отцу.
Мать наша где-то задерживается? сам себя спросил отец Алексея.
Ну, мне пора! засобирался Николай Семенович.
А как вашего сына наградили? вдруг спросил Алексей.
А никак. Сам удивляюсь. Сына нет, наград нет, заплакал майор и достал платок.
Этот орден, возьмите его! Я вручаю его вам за вашего сына! Алексей протянул ему орден.
Нет, нет! Не возьму.
Он в каком звании был? спросил строже Алексей.
Лейтенантом! Кажется, гвардейского танкового полка
Я был в Афганистане гвардии старшим лейтенантом, потом несколько дней капитаном щеголял, поэтому имею право передать свою награду младшему по званию офицеру. Или наградить его. Берите Дайте бумагу, я напишу наградной лист на вашего сына. Когда был бой, хотя бы примерно?..
Сейчас припомню
Когда майор забрал орден и ушел, отец строго и в тоже время ласково посмотрел на Алексея, и спросил:
Что-то я раньше не знал, что один младший офицер может наградить другого, сын? Орден-то твой, не жаль?
Может, отец! Когда все командиры убиты, ротным становится взводный. Я наградил его посмертно. Пусть отец хранит орден сына до самой своей смерти. Все лучше, чем ничего. Отец, Афганистан это была страшная ловушка для Советского Союза. Мы попали в черную дыру. И не последнюю роль в этом сыграл председатель конторы Андропов. Старый майор хотел мести и должен был убить единственного человека, бывшего председателя КГБ. Все остальные винтики и шестеренки военной машины, исполнители. Ордена мне не жаль, я и не помню вовсе, за что мне его дали А вот медаль «За Отвагу», знаю за что.
Говорил я тебе, и мать говорила, чтобы не ходил в офицеры! Не послушался ты нас, сын, видишь, в какие жернова попал На всю жизнь ярких впечатлений, а толку ноль.
А может, это судьба, отец. Многое предначертано. Ты сам мне так говорил.
Говорил, конечно, но кто же знал, что страна бешенством заболеет, ведь в каждую дыру залезали. Все адские котлы собрали
Мне нужно было понять, кто я в этом мире. Я не жалею, что был в Афгане, я ведь тогда пацанов в том кишлаке спас. Бачата, малышня, подростки, стояли у белой стены и ждали выстрелов в головы. От этих подонков, которые решили провести допрос. Все допросы на боевых заканчивались одним и тем же
Детей?.. Допрашивать местных детей под стволами?.. промямлил отец и побледнел.
Обычная практика оперативных отрядов, это же летучие мыши. Появляются, словно черти из преисподней и исчезают также. Ни следов, ни свидетелей. Только трупы вдоль улиц и тишина под звездным афганским небом.
Ты что? Думаешь, завалили ли бы пацанов?
Конечно, отец, конечно. Это ведь не картины писать, это война. Война со всем народом. Которой нет конца. Потом ордена на грудь себе цепляют, суки. Первая звезда, вторая, третья
Только матери ничего не рассказывай, она и так ревет, как белуга. Все не верит своим глазам, что ты дома
Уехать мне надо, отец. Хотя бы на год
Поезжай, но куда?
Есть у меня хороший друг, инвалид тоже с Афгана. Старший лейтенант без ноги, к нему и поеду. Сын у него родился недавно
Вот, и поезжай, к добру! Люди из кагебэ придут, я скажу, что ты на север уехал, на заработки, за длинным рублем! рассмеялся отец и сильно обнял своего сына.
Алексей всегда помнил тот момент, словно отец снова и снова обнимает его. Колючая черная борода, еще сильные руки бывшего хоккейного вратаря, теперь художника-самоучки, мечтающего о славе Ренуара или Пикассо. Он тоже хотел стать художником, но вначале нужно было пройти сквозь огонь и кипучую воду.
Глава IV. Кишлак в Кунарском ущелье
Попрыгали, братва! Попрыгали! Хоп! Ну, вперед, десантура, взвод, за мной! В вертушку вперед! Не спеша, спокойно и смело подбадривает свой взвод гвардии старший лейтенант Бельмов.
С Богом, командир! рассмеялся сержант Смертин.
Комсомолец, отставить разговоры! С Богом можно, конечно, но молча
Четверка МИ-8, поднялась в горячий воздух Кабула и взяла курс на Кунар. С флангов их прикрывала пара «крокодилов» с комплектом ракет воздух земля. С этими огнедышащими драконами было легко и покойно на сердце у десантников.
«Куда мы снова летим? размышлял Бельмов, рассматривая лица своих солдат и сержантов, расположившихся в темном брюхе «стрекозы». Мне сказали, летим в провинцию Кунар, на границу с Пакистаном. Задача моего куркового взвода в составе парашютно-десантного батальона прочесать несколько кишлаков, обнаружить полевых командиров и сдать их афганской контрразведке Но почему, зачем так далеко от Кабула? Если те кишлаки на границе с Пакистаном, значит, в них живут афганцы, у которых много родственников в Пакистане. Сороковая армия хочет перекрыть пути поставки оружия из Пакистана? Перерезать словно вены пути торговых караванов, но зачем? Какое отношение мы, русские коммунисты, имеем отношение к этим древним караванным путям? Перерезать путь, это как? Разгромить караван или тысячу караванов, напугать местных, чтобы они впредь и не помышляли ходить там? Чтобы не торговали и вообще не шевелились Мы, русские, строим социализм в Афганистане, огнем и мечом насаждаем такой порядок вещей, который они, маленькие люди в верблюжьих одеялах, должны принять вместо своего и своей веры предков? Принять, молчать, подчиниться, склонить головы? А что принять? Что мы можем им дать? Труды Ленина, материалы съезда партии коммунистов? Наши слова и буквы, наш образ мышления и веры? Веры, которой у нас самих больше нет? У них есть вера в Аллаха, у нас нет веры в Христа. Нет веры ни во что Только в неизбежный дембель и крах капитализма»
Командир, слышь? А по нам, кажись, стреляют! Эй, капитан, ты живой? истошно крикнул его заместитель прямо в ухо Бельмову.