Если на судне жулик, то на всякий пожарный рулончик надо положить в более надежное место. Но куда? Пока пусть он будет при мне. Нет, я молодец, что не поддалась искушению и не вскрыла его, но оставлять здесь чревато последствиями. Пойдем со мной, дружок! Я сунула рулон под пояс бермуд и вышла, закрыв для верности окно в каюте. Подергала дверь заперта она была надежно, ключ работал исправно. Я осмотрелась. По коридору шел судовой доктор, весело насвистывая. И тут мне в голову пришла, как показалось вначале, гениальная идея спрятать рулон в каюте доктора, где его никто искать не будет. Повернувшись, я последовала за ним, убедившись, что больше в коридоре никого нет. Он вошел в свой номер, и спустя минуту я тихонько постучалась.
Что случилось? поинтересовался доктор. Вы заболели?
Доктор, у меня это, пролопотала я и упала прямо на его постель.
Он кинулся за водой. Пока он стоял ко мне спиной, наливая воду в стакан, я попыталась сунуть конверт ему под матрац в изголовье. Согласна, это было непорядочно, но иначе поступить было нельзя, ведь какой дурак согласился бы на просьбу спрятать у себя что-то сомнительное. Но сделать это мне все равно не удалось, потому что времени было слишком мало.
Доктор очень быстро раскрыл факт симуляции, стоило ему взять меня за руку и пощупать пульс.
И что все это значит? спросил он и улыбнулся. Так что это у вас такое?
Где? испугалась я, подумав, что он видел рулон, который я опять сунула под пояс.
«Это». Вы же сказали у меня «это».
Слабость.
И часто?
Он многозначительно улыбнулся.
Иногда
Я резко села, выхватила у него из руки стакан и залпом опрокинула в рот его содержимое.
Ну ну, не поверил он. У вас это, говорят, частенько случается.
Кто говорит?
Люди говорят! жестко сказал он.
А тут есть люди?
Вот что, милая девушка, я тут с женой работаю и скандал мне ни к чему. Так что идите себе, откуда пришли. Марш отсюда, прибавил он тихо, но с угрозой, сопровождая эти унизительные слова распахиванием двери. Мимо, как назло, шествовал "трубочник", а чуть подальше с полотенцем на голове, явно из душевой, плыла особа, которую я раньше не раз видела с доктором.
Эскулап деловито произнес мне в след:
Три раза вечером и три утром.
От испуга при виде супруги он сильно преувеличил дозу того лекарства, которое якобы мне выдал. Это при том, что стеклянная аптечка, как я заметила, служила приютом одинокого пузырька с йодом, коробки ушных палочек, упаковки нашатыря и пачки бинта. Может, говоря «три раза», он имел в виду нечто совсем другое? На что этот мерзкий тип намекает? Его жена прошла, задев меня мощным боком, причем сделала это явно специально, судя по тому грохоту, с которым за ней захлопнулась дверь докторской каюты. Стоило бы послушать милую семейную сценку из жизни судового врача, но я не стала задерживаться.
7. Первый труп
Все с тем же рулоном, спрятанным под поясом, я послонялась по палубам. Было десять ночи,темнело. Теплоход мчался на всех парах, разрезая воду и оставляя позади расходящийся пенистый след. На корме верхней палубы играла музыка. На носу, в музыкальном салоне, шла карточная игра. Играли четверо два «крутых», «Хемингуэй» и кто-то из пассажиров. Амбалы были надежно пристроены. Знают, что здесь их подопечная, никуда не денется. И чего притворяться перед собой это за моим рулоном они охотятся. Как бы удрать? Может, сигануть через борт? Однако берег терялся где то за горизонтом. Можно, конечно, доплыть, но вдруг ногу сведет? Да и плаваю я не очень хорошо. Зависнешь на бакене и будешь ждать, когда с проходящего плавсредства заметят. И хорошо, если это будет четырехпалубник, а если баржа, груженная песком? В конечном итоге опять окажешься на теплоходе, вся в песке и еще более обесславленная. А доктор решит, что это от безответной страсти к нему я бросилась в мутное водохранилище. А его жена скажет: жалко, не утонула эта проклятая эротоманка. За спиной будут тыкать пальцем толстые матроны, на экскурсиях придется держаться в сторонке, чтобы люди от меня не шарахались. А крепыш напишет роман «По ком звонил судовой колокол», но имя фамилию изменит, характер углубит, внешность тоже будет не моя, сама себя не узнаешь. Или еще хуже: объектом страсти сделает себя? Нет, не нужна мне такая слава! Да и рулон проклятый размокнет, останется один сургуч. Алинка меня убьет.
Я отошла от борта со вздохом печали и разочарования. Возвращаться к Капитолине не хотелось. Не пора ли совершить обзорную экскурсию вниз, ведь я там еще не была? Может, найду, куда засунуть проклятый рулон, а то он скоро пропитается моим потом и чего доброго, расклеится. Доказывай потом, что я не совала в него нос.
Внизу урчало, гудело, шумело, коридор был узенький, извилистый и темный. Некоторые двери были открыты, из них падали полосы света и доносились обрывки разговоров. Темно и тесно, но, похоже, весело. Каюты экипажа и обслуживающего персонала, потом несколько пассажирских, без табличек. А, ничего интересного и рулон спрятать негде. Отдать на хранение? И тут мне в голову наконец пришло настолько простое решение, что я просто диву далась, почему не додумалась до этого раньше.
Массовик затейница открыла на мой вежливый стук. Она была в компании женщины, от которой пахло кухней, но та сразу ушла, захватив какую то бумажку.
Вы хотите отдать на хранение документы? удивилась она. Конечно, можно. Только сейф у меня небольшой.
Я вытащила из за пояса рулон. Затейница повернулась, чтобы пристроить в уголке сейфа мои «секретные материалы», а мне в глаза бросился лежащий на столике листок, на котором сверху было написано от руки «Меню». Машинально взяв его в руки, я успела прочитать некоторые блюда, среди которых, в частности, было мясо по-мексикански, икра красная, минеральная вода, ананасы и персики. Мороженое, вот это да! Однако здорово нас собираются потчевать завтра. Может, у кого день рождения? Может, праздник Нептуна в честь пересечения какого-нибудь экватора местного значения? Придется мне покушать на завтрак икру, и да здравствуют лишних полкило!
Опасный груз был спрятан в сейф, и с моей души свалился камень. В самом веселом расположении духа я вернулась в шумный бар, где Капа уже сидела в компании Николая Дормидонтовича, косточки которого мы не далее как полчаса тому назад перемывали. Он галантно привстал при моем появлении.
А что же вы не на дискотеке? поинтересовалась я, беря свой бокал.
Еще не вечер, философски заметил ловелас. Но я поняла, в чем дело, когда мимо с гордым видом проплыла кудрявая Людочка, даже не покосившись в нашу сторону. Никак, поссорились голубки? Мы с Капой понимающе переглянулись.
«Не вечер» покатился по накатанной колее. Капа вовсю оттягивалась, заливистым смехом приветствуя каждый рассказанный Николаем Дормидонтовичем анекдот, хотя глазки этот сморщенный петушок, насколько можно было судить в свете мечущихся цветных полос, строил вовсе не ей. И коленкой под столом прикасался не к ней, хотя кто его знает. Колен то у него два, может, он умудрялся ими на два фронта работать. Под воздействием алкоголя и общества двух очаровательных нас этот дамский угодник напрочь забыл и про дискотеку, и про Людочку. Он все пытался взять мой бокал, говоря:
Хочу узнать ваши тайные мысли, вы не против? Если отпить глоток из чужого бокала, то все тайное станет явным.
Я была против и со смехом отбирала, говоря, что это негигиенично.
Неужели у вас такие нечистые мысли? каламбурил ловелас.
Потом он расщедрился и заказал коньяк на всех. Маленький бар был полон, но не разобрать было, кто с кем сидит за столиками, народ приходил и уходил, а мы все пили.
Кажется, качка усиливается, сказала Капа. Качка если и была, то у нее в голове. За все время плавания качнуло пару раз, да и то на поворотах.