Полина Дьячкова
Баба-конь
Кирой увлекались почти все мальчики в школе, потом в институте. Толку, правда, никакого. Пообжимались на дискотеках, поцеловались и разбежались. Кире хотелось уже не просто с кем-то «экспериментально зашухарить», а основательно и взаимно влюбиться.
Но парадокс. При такой концентрации мужского внимания, никто к ней с серьезными намерениями не подходил. Только подкатывали на пару вечеров. Дальше либо дружили как со «своим парнем», либо вовсе исчезали с горизонта.
Кира была коммуникабельная, легкая, позитивная, если не сказать безбашенная. Шатенка с правильными чертами лица и хрупким телосложением. При этом в фигуре было что-то мужское, и даже мужицкое. Странное сочетание. Кира малость косолапила на одну ногу, но и в этом недостатке находила позитив. Косолапая значит, устойчивая. Если ноги прямо стоят, тебя толкнут сзади и упадешь мордой об асфальт. А если косолапо, то устоишь на ногах.
Кире исполнилось 25 лет. Подруги уже повыходили замуж, и даже готовы разводиться. А ей до сих пор никто предложения не сделал. Хотя бы ради приличия Не то чтобы Кире хотелось замуж просто страдало самолюбие.
Она везде и во всем первая: институт с красным дипломом, престижная работа, должность начальник отдела по связям с общественностью в строительной компании. Кира озвучивала ее с гордостью. Даром что в подчинении две калеки. Кто разбираться будет? Главное, звучит солидно. Пиар во всем.
А в личной жизни фиаско. Парней много и ни одного. Кире нечего предъявить обществу, хоть она и по связям с общественностью.
Че им только надо, этим мужикам? спрашивала иногда Кира у своей незамужней подруги Таньки.
Боятся они тебя. Сначала ты белая и пушистая. А потом как возьмешь в оборот мало не покажется, они это чуют, смеялась подруга.
Страхосери мне и самой не нужны, отвечала Кира.
Вот тебе и ответ.
Тракторист Шурец
Жизнь Киры изменилась в один момент. Обычно так и бывает. Чего-то постоянно ждешь, а получаешь неожиданно.
Однажды вечером Кира сидела с бывшими одногруппниками в летней кафешке со звучным названием «Турбина». Откуда ни возьмись, у пластикового стола вырос парень в красной рубахе и черных брюках. На ногах у него, как ни странно, были ролики. Кира подумала: «Это чё за гроб на колесиках?» и прыснула со смеху.
Ты красивая, ты мне нравишься, прямо констатировал он. Я тебе ведро шампанского сейчас закажу.
Оригинальная емкость. Интересно посмотреть, как ты будешь из бутылок в ведро переливать, засмеялась Кира.
Мне некогда переливать, пусть халдей перельет, парень щелкнул в воздухе пальцами, приглашая официанта.
Щелчок не получился, так как парень был уже изрядно пьян. Смотрел исподлобья и сопел как бык.
Я тебе шампанское ведрами буду носить, если ты за меня пойдешь.
Кира поднялась и встала позади него.
Э, ты куда?
Я за тебя пошла. Тащи шампанское, объяснила Кира.
С тобой и пошутить нельзя. Опасная ты баба.
Кира. Меня зовут Кира.
А я Шурец, парень сделал в воздухе представительный жест.
Шурца мне только не хватало, наигранно проворчала Кира.
Шурец залихватски проехался по земляному полу кафешки, выставив руки над головой. Местный певец заливался под караоке хрипловатым голосом: «Давай, гуляй, братва жиганская, давай, затряхивай по стопочке!». Шурец чуть не перепахался на роликах. И, чтобы не ударить в грязь лицом в прямом смысле, нахально подсел к Кириной компании. Смотрел на нее пристально, подкармливал чипсами и старательно хохмил.
Компания расходилась после полуночи. Шурец не мог упустить Киру. Идти по дороге к счастью ему мешали только ролики. Он подошел к своему товарищу, который развалился на пластиковом стуле в пьяном полузабытьи и изредка вскидывал голову, посылая всех на три буквы. Шурец недолго думая снял с него ботинки, и напялил ролики. А сам переобулся. Товарищ только грозно прорычал: «иии нна».
Как он теперь на них поедет? спросила Кира.
Вместо такси, чё махнул рукой Шурец и увязался за Кирой.
По-хозяйски взял ее за руку. Кире нравилась его сила и уверенность. Казалось, они всегда так шли по ночному городу, и он всегда был рядом. От асфальта поднималась прохлада. Кира задрожала. Шурец надел на нее свою олимпийку и крепко обнял.
Кира продолжала дрожать, но уже не от холода. А оттого, что ей хотелось целоваться с ним. Шурец выжидал, как будто медленно и любовно пытал. Другому бы она сразу сказала: давай целоваться. А тут почему-то оробела, душу тянуло сладостное ожидание.
Ты на заводе работаешь? спросила она.
Ага. Трахторист-вводитель, отрекомендовался он и, остановившись, посмотрел насмешливым взглядом в самые ее зрачки.
Там такие профессии есть? хохотнула Кира.
Там еще и не такие.
Сложно предположить, чем ты занимаешься.
А ты и не предполагай, ты испробуй. Пойдем к тебе сейчас.
У меня отец дома, обманула Кира, хотя ей очень хотелось провести остаток ночи с ним. Но надо помариновать парня. Чтоб не сразу ему все на блюдечке досталось.
На самом деле Кира жила одна. В малосемейке 26 квадратов. Отец ей купил малосемейку, потратив все свои накопления с заводской зарплаты. Лишь бы Киру отделить. Она мешала отцу вдохновенно пить между сменами. А он мешал курить на унитазе. В общем, не сошлись с батей во вкусах.
А у меня жена дома, искренне заулыбался Шурец. Он был таким непосредственным в своем нахальстве.
Кира поперхнулась собственной слюной. Прокашлялась.
Тогда тем более. Счастья тебе!
Кира дернула дверь подъезда.
Да подожди! Шурец схватил ее за руку. Пошутил я! Че я дурак, замуж выходить в 21 год? Если только на тебе!
Изрядно выпивший парень путал слова. Кира расхохоталась:
Не хочешь замуж выходить на мне.
Фу ты, исправился Шурец, жениться Только на тебе!
У Киры даже внутри кольнуло. Вместе с тем в голове промелькнуло: ему 21, мне 25. Ну и ладно! Кира смотрелась как подросток даже младше Шурца.
Он обнял ее, поднял и закружил, как землю вокруг оси, усиливая градус счастья. Потом они целовались посреди улицы. Это было невыносимо прекрасно.
Но Кира вовремя остановилась. Сказала Шурцу, что ему пора домой, баиньки. Он отказался:
Ты иди домой, если надо. А я тебя ждать буду.
Шурец сел на скамейку.
Где твое окно? спросил он.
Кира указала и развернула Шурца лицом к дороге. Он сделал вид, что пошел.
Позже Кира перед тем, как лечь спать, посмотрела в окно. На скамейке, положив буйную голову на спинку, сидел Шурец. И действительно смотрел в ее окно!
Кира отпрянула от окна и зачем-то спряталась за шторку. Прослезилась. С ней такое впервые: ночью у подъезда сидит парень и ждет ее. Так хотелось его позвать. Но у нее же «отец дома». Надо иметь выдержку.
Утром Кира выглянула во двор, и увидела фразу крупными буквами на растрескавшемся асфальте «Я тебя люблю». Она вышла на улицу. На скамейке сидел протрезвевший Шурец. В руке у него был букет бархатцев, сорванных на соседней клумбе. Киру этот факт не смутил. Какая разница откуда Цветы и цветы.
Шурец пригласил Киру погулять. Они пошли в кафе «Мороженое». Он заказал чай из пакетиков «Принцесса Нури» и две ватрушки с засохшим творогом. На большее у него денег не хватило. Шурец громко швыркал чаем, даже присвистывал.
Ты мне вчера ведра шампанского обещал, напомнила Кира.
Пьяный был, на. Погорячился, оправдался Шурец.
Он еле сдерживал привычный мат. Трансформировал как мог: «ёпать» и «на» почти за каждым словом. Мат у Шурца как масло для речевого механизма. Он без него не мог, но старался выглядеть прилично.
Киру не смущало, что парень обыкновенный тракторист-водитель. Главное, смотрит на нее как на королеву. К тому же Шурец красив, высок и строен. Напоминал Атланта, держащего на плечах своды Эрмитажа.