Полина Дьячкова
Отшельники. Повести и рассказы
Отшельники
Отшельники бывают не только в тайге или пещерах. В многоквартирном доме, в нагромождении планировочных клеток, гораздо проще затеряться.
Жила в одном доме такая семья. Даже семьей не назовешь. Усеченный вариант мать и сын.
Родила Вера, можно сказать, в демографической яме. Никому в голову не приходило рожать в 90-е годы. Другим не приходило. А у нее уходило время. Как говорил ее коллега по работе, «за зо». То есть за тридцатку. В демографическом взрыве она не успела родить. Пока училась, мужчин всех разобрали. Вера получила два высших образования по тем временам редкое явление. Тогда рабочая специальность есть и жизнь удалась. А если технарь за плечами ты уже можешь быть директором совхоза или начальником строительного управления.
Вера училась в институтах не ради карьеры, а для интереса. Мать ее не понимала зачем в институтах юбку протирать? Ну ладно еще экономический факультет, но искусствоведение зачем? Мать, вросшая корнями в свои шесть соток, называла Веру «девочка с приветом, не от мира сего». Но любила по-своему. Во всяком случае, родители учебе не препятствовали, деньгами помогали.
Конечно, парни оказывали Вере редкие знаки внимания, но она их не воспринимала. Ей все казались чужими, кроме родителей и брата. От «чужих» она уходила в себя, смотрела отсутствующим взглядом. Но верила, что кто-то может стать своим, и не будет отторгаться, как инородное тело. Только где он, этот свой? Комфортный, и желательно без родственников. Лишних людей Вера просто выдавливала из окружения своей аурой. Ее ситцево-блеклая внешность с маленькими глазаками и большим носом тоже особо не привлекала парней.
Время уходило Надо было срочно принимать меры пусть не по замужеству, но хотя бы по продолжению рода. И тут вмешался случай. В строительном управлении, где она работала экономистом, ей дали профсоюзную путевку на юг.
***
Приехала Вера в Ялту. Первые три дня только плавала в море, да к гальке привыкала больно было ступни. Но сланцы специально не надевала. На ступнях все нервные окончания. Вот и надо помассажировать, нервишки успокоить. Процедуры, прием пищи, лежание на санаторном пляже Все за тебя решено, все расписано. Только знай ходи с полотенцем на плече, наряжайся и грейся на южном солнышке. Благодать!
Когда Вера осмотрелась, увидела мужчину, который все время мелькал где-то рядом. Был крепок телом, плавал брассом. Не аполлон. Но во всем движении, походке, жестах явно виден мужчина. Энергетика живая, солнечная. Хозяин везде и во всем. Решительный и настоящий. Начинающаяся лысина только усиливала его мужскую притягательность. Мужчина Андрей тоже ее заметил. Неказистая, но фигура вроде ничего. Да и надоели ему назойливые курортные Афродиты, партийные функционерши, которые выносили свои грузные тела из морской пены, подсаживались внаглую на лежак и делали недвусмысленные намеки. Одна так прямо и сказала Андрею, разложив свои складки, похожие на спасательные круги:
Сегодня вечером встречаемся у меня.
«Эта точно не потонет», подумал Андрей. Он понял начальница, привыкла командовать. Начальницы тоже хотят расслабиться. Что они, не люди? Но причем тут он? Он сам привык выбирать и решать.
Сегодня вечером я встречаюсь у себя, не смутился он.
Это что, с соседом по комнате? басисто захохотала она.
Соседа к тебе отправлю, определил Андрей. Он мужик видный, тебе понравится.
Функционерша от его наглости глазами захлопала.
Так я же тебя хочу, искренне пояснила она.
А я семейный человек.
Уууу, знаем мы вас, семейных, в санаториях-то. Нашел, чем удивить.
Я не удивляю, говорю как есть.
Ну ладно, она хлопнула себя по голым коленкам. С тобой, видать, каши не сваришь, семейный он
А ты че, в постели кашу хотела варить? осведомился он снисходительно.
Функционерша уже удалялась, махнув на него рукой. Один нормальный мужик на весь заезд попался, и тот не охоч до интимных связей. Малахольный мужик пошел нынче.
Андрей косился на скромную и автономную Веру. Она будто засветилась изнутри, вышла из кокона собственной отталкивающей ауры. Ее просто растопило ласковое южное солнце. После купания натиралась маслом, и светилась еще больше.
Вера взяла тупую книжку и села под навесом. Не хотелось ни с кем общаться. Банальный курортный роман точно не для нее. С ней либо серьезно, либо никак. Еще привяжется к человеку, страдать будет.
Андрей как чувствовал тоже не решался подойти. Только смотрел сквозь темные очки. Когда она почувствовала этот взгляд, в палящем дневном зное у нее побежали мурашки по масляной разогретой коже. Она тоже мазнула взглядом в сторону, откуда лилась эта мужская энергия. И между ними возникло токовое напряжение. Вера впервые такое ощутила. И испугалась. Сразу надела махровый халат, чтобы немного заземлиться. Это получилось безотчетно. Глаз Андрея она не видела за темными очками. Но кожей чувствовала, что смотрит на нее. И поспешила уйти в номер.
Андрей ругал себя, что не решается к ней подойти. У него на самом деле не было большого опыта общения с женщинами. Не потому что безумно любил жену. Женился он «в рабочем порядке», как говорили на совещаниях в райкоме партии. Так надо было. Иначе могли записать в гомосексуалисты, импотенты и прочие антисоциальные элементы советского общества, перекрыть все карьерные маршруты.
На женщин Андрей, конечно, смотрел. Но в пределах да, фигурка хорошая, да, лицо красивое. Но сердце не ёкает, не трепещет. А без этого трепета зачем нужны механические телодвижения. У него и с женой такие были. Видел, что мужики вокруг не прочь кувыркнуться другой раз в охотку, считал это нормальным, но не для себя. Он тоже существовал автономно. Никого не подпускал к себе ближе расстояния вытянутой руки.
Если какая-то наглая особа пыталась встать ближе или прикасаться в разговоре, он щетинился, как дикобраз. И тоже выдавливал их аурой из личного пространства. Он, кстати, и жену так же выдавливал. Поначалу она сильно обижалась. А когда родились дети, ей стало не до него. Общались чисто по бытовым вопросам.
Никто в семье не обнимался, не гладил друг друга по плечу. Никакой радости, одни обязанности, в том числе супружеские. После выполнения этих обязанностей ему всегда становилось тоскливо, неприятно и стыдно, будто он изменяет кому-то. Но кому? Может быть, своей юношеской мечте о счастье, которое он упустил. А может быть, есть в мире женщина, ему предназначенная, а он совершает тут механические телодвижения.
На пляже под навесом мужики играли в шахматы. Андрей с ними коротал время до ужина. Соседка Верина по комнате была пробивная. Потащила Веру к шахматистам. Говорит: так и просидишь весь заезд одна на пляже, ноги галькой продавишь. На курорт, называется, приперлась такую даль.
Ну что, мужики, шах или мат? затеяла соседка Катя знакомство.
У нас одни маты, засмеялись перегретые мужики. Подсаживайтесь, до ужина партию сыгранём.
Вера не умела играть. Просто села рядом. Она ничего не понимала ни в конях, ни в дамках, ни в ладьях. Понимала только, что пешки разменные монеты в руках королей. Их много, их не жалко разменивать. Они для этого и служат. И в жизни так короли и пешки. Себя она ощущала пешкой. Ничего не решала, жила по инерции. Служила для фона. Ею измеряли вес других фигур на шахматной доске. Обидно. Ну и пусть. Пешки тоже живут. Грустно, когда они этого не осознают, и считают себя пупами земли. А Вера не обольщалась на свой счет. Так и сидела, задумавшись, подперев подбородок. Андрей украдкой любовался этой умной позой. Их глаза встретились, она покраснела и перевела взгляд на море. И поняла, что у него глаза цвета моря. Внутри прокатилась теплая волна. Андрей будто почувствовал, о чем она думала.