А сейчас горько подытожила она, ярмарочный балаган, вот во что превратился мой любимый город. Чего-то я разбрюзжалась не в меру. Впрочем, сами увидите. Где именно обитают ваши родители? В каком районе?
Совсем рядом с парком Коломенское, практически через дорогу. Хорошее место.
Да, там чудесно. Кругом яблоневые сады. Аромат весной Кстати, рядом 79-я больница. У меня там Кустов работает, гастроэнтерологом. Если нужно, он прекрасный врач.
Насте пока не требовался доктор, все, что ей нужно было, это смыть с себя дорожную пыль и хорошенько выспаться. Усталость постепенно овладевала ею, веки тяжелели, под глазами залегли глубокие тени, сказывалось напряжение последних дней.
Мы там часто прогуливаемся, Марта почувствовала, что соскучилась по дому, по Кустову, когда сады цветут, когда медовая ярмарка открывается Возможно, встретимся случайно где-нибудь на тропинке, или в Велесовом овраге.
Что это за овраг? спросила Настя, скорее из вежливости, чем из искреннего любопытства.
Волшебное место, там родник, камни говорят, в древности язычники проводили в нем обряды.
Наконец Марта заметила, что девушка слушает ее невнимательно, и сменила тему:
Родители, наверное, ждут не дождутся?
Да-а, с неуверенной улыбкой протянула Настя.
Ответ девушки удивил Марту, но она не стала ее расспрашивать, чтобы не показаться назойливой. Она использовала свой излюбленный прием провоцирующий рассказ на интересующую ее тему.
А мои родители, к моему ужасу, освоили видеосвязь, и все теперь они вторгаются в нашу жизнь с регулярностью рейсового автобуса. А попробуй не ответить, начинается истерика с обзвоном всей родни и друзей. Они сейчас в Болгарии, и им не хватает общения.
Они там живут?
Нет, там у их друзей дом на море, большой. И с апреля по ноябрь они гостят у них. Уже лет тринадцать, как вышли на пенсию. А ваши родители, наверное, совсем молодые.
Да-а, протянула Настя с уже знакомой интонацией. Маме 45, а папе он на 5 лет старше.
О, а мне 46, радостно подхватила Марта. И опять сменила тему разговора: Мы уже идем на посадку. Я соскучилась по дому, но поняла это только сейчас.
Последний год я часто видела во сне, как возвращаюсь домой помедлила Настя, но только в старый дом, в Альметьевске.
Мне тоже часто снится дача, и бабушка с тазиком для варенья Мне кажется, это нормально, это ведь детство.
Небольшой толчок и характерный гул сигнализировали о выпуске шасси, в салоне стихли разговоры, начинался самый волнующий этап полета приземление. Марта летать не боялась, но каждый раз, глядя на неумолимо приближающуюся землю, сердце замирало и почти не билось вплоть до касания колесами взлетной полосы. И как только это произошло, по старой русской традиции люди стали подниматься со своих мест, доставать ручную кладь, от чего в салоне воцарился хаос и брожение. Махина металла, пластика и стекла еще неслась вперед, скрипели тормоза, хлопали закрылки, а люди уже спешили по своим земным делам. Не стала исключением и Настя, она двинулась к выходу, словно хотела сбежать от своей попутчицы.
Настя, окликнула девушку вслед Марта, меня встречает мой Кустов, если хочешь, мы тебя подвезем до дома.
Нет, спасибо.
Девушка была вежлива, но рассеяна, что-то на экране смартфона расстроило ее. Марте, как обычно, захотелось ей помочь. И возможно, ей удалось бы навязать свою помощь попутчице, если бы не зазвонил телефон. И конечно же это был Кустов.
Я стою у большого ящика, в котором давят апельсины, интонация была суха, Семен Леонидович старался, чтобы его не заподозрили в излишней сентиментальности.
Автомат по продаже свежевыжатого сока?
Да. Не проскочи мимо меня, я тебя знаю.
Постараюсь, улыбнулась Марта, ей такие проявления любви нравились гораздо больше, чем уси-пуси.
Аэропорт идеальная модель муравьиного мира, где соблюдение маршрута приводит к цели, где люди из хаоса толпы превращаются в высоко организованных насекомых: следуй указателям, стой на красной линии, туда нельзя, сюда нельзя, бери тяжелый багаж и тащи, выход через зеленый коридор. Марта это вынужденное отсутствие свободы терпела с большим трудом, ее творческая натура хотела свежего воздуха, простора и интересных людей вокруг. Она оглянулась по сторонам, ее попутчица как сквозь землю провалилась, а в очереди на паспортный контроль так хотелось с кем-нибудь поболтать.
Когда основная масса пассажиров ринулась получать свой багаж, Марта закинула луковую косу на левое плечо, в другую руку взяла дорожную сумку и гордо прошагала сквозь Зеленый коридор, чем весьма удивила таможенников, которые напряженно смотрели ей вслед, так и не остановив.
В фойе зала прилетов было полно встречающих, но такой лучезарной улыбки, как у Кустова, не было ни у кого. Повинуясь гипнотическому порыву, Марта рванула к своему доктору как необъезженная кобылица, чем напугала стайку праздных среднеазиатских таксистов, находившихся у нее на пути, и они расступились перед ней, аки воды Красного моря перед Моисеем.
Дальнейшее происходило менее эпично. Марта плечом задела автомат с апельсинами, что слегка изменило ее траекторию. В результате она на ходу уронила лук, споткнулась об него и в падении врезалась головой Кустову в солнечное сплетение. Таксисты были в восторге они были рады, что избежали такой участи. Радость в глазах доктора потухла, и он согнулся пополам. Когда он наконец заговорил, то голос его был надломлен:
Зато такое не забудешь
В сердцах Марта хотела выкинуть злополучный лук прямо в аэропорту, но Кустов не позволил, сказав, что оставит его на память. По дороге домой они много смеялись, вспоминая весь комизм ситуации и лица людей вокруг.
А дома все было по-прежнему, герани на окнах, мягкий свет настольной лампы и бурная радость спаниеля, который завалился на спину и поскуливал от счастья.
Степаша, ты думал, я уехала навсегда? Марта гладила нежное пузико щенка. Разве я могу тебя бросить
А меня? лукаво поинтересовался Кустов.
А в тебя я могу бросить цыбулей. Твоя Зинуша велела мне следить за твоим здоровьем и лечить любые хворобы луковой шелухой.
Вот как? с иронией произнес Семен Леонидович и открыл холодильник, а я предпочитаю другие лекарства.
Вообще Марта любила готовить, ведь сам процесс предоставлял ей бесконечные возможности творить, но иногда хотелось чего-то эдакого, приготовленного кем-то другим. После четырех дней наполненных оладьями, пирогами и драниками, возникла тоска по пище диетической и малокалорийной. Но Кустов этого не знал и немного не угадал. Из чрева холодильника на белый свет он извлекал деликатесы, приготовленные к приезду любимой: копченого муксуна, пирожные из французской пекарни и гусиный паштет.
У Марты иногда такое бывало, что от одного вида вкусной, но жирной еды к горлу подкатывал комок. От своего доктора она это скрывала, боялась, что залечит до полусмерти. Какой бы хорошей актрисой Марта ни была, но Кустов уловил неладное.
Что? обеспокоенно проговорил он.
Ничего, у меня до сих пор кабачковые оладьи не переварились.
Ты должна сделать гастроскопию если не хочешь у меня, сходи к Зыкову, он нормальный.
Слушай, у вас это семейное, отмахнулась Марта от слов Семена Леонидовича и принялась разбирать сумку, Зинуша мне четыре дня про здоровье мозги канифолила, теперь ты дай отдохнуть.
Не хочешь о своем здоровье позаботиться, хоть на Гафера повлияй. Я обнаружил у него внушительную язву двенадцатиперстной, а он лечить ее не собирается.
Павел Петрович Столыпко, по прозвищу Гафер, был молодым частным детективом, у которого инициативы было больше, чем жизненного опыта, свою трудовую деятельность он начинал осветителем на съемочной площадке, откуда у него и сохранилось такое прозвище. С Мартой они познакомились пару лет назад на первом его серьезном деле, которое он едва не провалил.