К моим недостаткам относилась обидчивость. И с этим нужно было что-то делать. Чтобы защитить себя от обидчивости нужно несколько вещей: ум, положение семьи в обществе, положение тебя самого в обществе и юмор, остроумие, которые кроме того, что веселят, позволяют ко всему или ко многому относиться снисходительно. Когда ты рассказываешь анекдот, то невольно становишься центром общества, в котором ты его рассказываешь. Если же ты его еще рассказываешь выразительно, предельно остроумен и эмоционален, производишь должное впечатление, то это запоминается и тогда другие люди хотят с тобой общаться. Именно с анекдота я приобрел друзей, которые были старше меня на два года и умнее. Я им рассказал анекдот про мальчика, который в игре был самоваром и девочки нашли у него краник, но с его помощью, как ни старались, не смогли налить себе чаю. Ребята долго смеялись. Потом эти двое меня защищали от других, встречали меня у школы, и мы вместе шли домой или гуляли. Пашка скоро из нашего двора уехал, а с Юрой мы долго еще дружили. Я многому учился у друзей. И это тоже был мой метод познания жизни. Одно дело тебе теоретически рассказывают и другое дело конкретно показывают, как и что. Это тоже относилось к двигательной памяти. Еще раньше у меня появился друг, которого звали Славка. Познакомились мы с ним, когда тот мастерил летающего змея. Сначала вокруг него крутилось много ребят, но змей все никак не хотел лететь. Обязательно нужен был ветер и крепкие нитки на катушке. Нити рвались, рвалась бумага, из которой клеился змей. В качестве хвоста использовалась обыкновенная мочалка для мытья. Такие мочалки продавались на рынке и представлялись они снопами тонких древесных полосок в пять миллиметров. Главное, надо было угадать с величиной хвоста. Тяжелый хвост не давал змею взлететь. Легкий хвост заставлял змея рыскать по сторонам. Именно хвост являлся стабилизатором. Все ребята от нетерпения разбежались. Один я остался около Славки, все время бегал домой, то за нитками, то за мочалкой, то за тончайшей папиросной бумагой, то за ржаным хлебом, который, оказывается, хорошо клеил бумагу. Я один верил в Славку. И змей у нас получился. Он полетел. Сначала мы бежали за ним по дороге и, когда порыв ветра начинал подхватывать змея, Славка, который бежал впереди с катушкой ниток в руках, крикнул мне, отпускай. Я отпустил змея и змей начал подниматься вверх. Это было чудесное ощущение, когда змей поднимается и парит высоко в небе, а ниточка от него находится у нас в руках. С этого момента мы со Славкой подружились. Славка был на три года старше меня, и я от него многое узнал. Со Славкой мне было интересно. Он был натуралистом и большим выдумщиком. Мы с ним ставили ловушки для мышей, изучали лягушек, которых, по словам Славки, в институтах препарируют в научных целях. Он собирался поступать в Тимирязевскую Академию. Отец у Славки был легендарная личность. Сам он мне ничего не рассказывал. Другие ребята говорили, что он служил у Буденного адъютантом. Я его часто видел в гимнастерке и галифе. Он сидел в палисаднике около дома и ждал жену. Худой, как Славка, с усами, болезненный и высоченный он крутил самокрутки и сидел на скамейке, поджидая жену. Жена его маленькая круглолицая женщина подходила к его скамейке, и они о чем-то разговаривали. Когда он сидел, а она стояла, они были одного роста. Потом она шла домой к своему подъезду, он согнутый шел сзади. Скоро отец его умер и следом через короткое время умерла его мать. С тех пор Славка очень изменился и редко выходил во двор. Через некоторое время я несколько раз встречал его около Тимирязевской Академии, куда он поступил учиться. Он рассказывал, что закончит институт и поедет в лес, где будет заниматься научной работой. Последний раз я его встретил на прогулке по Тимирязевскому лесу. Он шел по тропинке с маленький девушкой. Такой же маленькой, как и его мать.
В конце восьмого класса мне надоело учиться в школе, и я собрался поступать в техникум. Во время подготовки к экзаменам в техникум, я понял о себе кое-что важное. Пока я просто учил материал, то почти ничего не запоминал. Стоило мне начать записывать то, что я учил в отдельную тетрадь, и знания о том, что я изучал, начинали скапливаться и формироваться. То есть у меня все-таки была двигательная память. Эта память мобилизует, заставляет работать и зрительную память, и слуховую, особенно если ты себе что-то при этом повторяешь вслух. Экзамены в техникум я сдал успешно.
После техникума я поработал на заводе, поступил учиться в институт отслужил в армии и, вернувшись, пошел на работу в научно-исследовательский институт, где, как предполагал, работают более умные люди, чем на моем авиационном заводе, куда поступил работать после техникума.
К этому времени у меня уже сформировался необходимый для этого периода метод жизни, который я совершенствовал во время учебы, в армии и на работе. Согласно этому методу я старался учиться новому, общаться с умными людьми, набираясь ума и опыта, читал много книг из числа художественной литературы и технической. Мы жили с мамой довольно скромно. От нее я взял метод жизни, который меня в то время устраивал: «нужно делать, как все, чтобы жить не хуже, чем другие».
В это время отношение к самому себе у меня вполне сформировалось, и кое-что о себе я уже знал. Я не мог быть бесчестен. Для психологического спокойствия и здоровья, мог пойти на компромисс, но не терпел нечистоплотности, не действовал ради выгоды, всегда отдавал предпочтение чувству юмора, в острых ситуациях предпочитал шутить и острить, если предоставлялась такая возможность. Все время, пока работал, я совершенствовал и проверял свои умственные способности и понял, что исполнителен и целеустремлен даже тогда, когда приходилось что-то делать с максимальным напряжением на грани своих возможностей. Однажды мой научный руководитель уезжал в командировку и оставил задание изменить схему в электротехническом станке, чтобы провести испытания нового электрохимического технологического процесса. Он не знал, как это сделать. И я не знал. Почти сразу я понял, что он оставил мне задание без всякой мысли, что я с этим справлюсь, что меня еще больше подхлестнуло к действию. Через два дня, глядя в электрическую схему я понял, как это можно сделать. Схема в моем представлении разделилась на две части. И я сразу определил точку, куда мне следовало подсоединить вторую часть схемы. Нужно было перепаять один провод, что я сделал и провел нужный эксперимент. Руководитель, вернувшись из командировки, сильно удивился и растерялся от того, что я смог это сделать. Тогда я понял, что мне интересно придумывать новое. Скоро я уволился из научно-исследовательского института, потому что не хотел заниматься электрохимией. Там работали умнейшие люди. Они замечательно формулировали свои мысли, во время праздничных обильных застолий читали стихи, сочиняли тосты, высокопарно изъяснялись, когда вели научные дискуссии, обсуждали научные разговоры о статьях и конференциях. Главное для них было написать диссертацию, защитить ее и получить кандидатскую степень. Дальше можно было почивать на лаврах, писать рецензии и пописывать статьи в научные журналы.
Я пошел обратно работать на агрегатный завод, где создавалось оборудование для авиационной техники, электронные блоки регулирования, системы управления. Там работали другие люди, тоже грамотные, умные и вдумчивые. Там тоже приходилось проводить испытания, делать эксперименты, составлять таблицы, строить графики, отлаживать блоки, платы. Но эта работа мне нравилась, потому что я занимался электроникой.