Хотя бы один есть всегда, неожиданно отозвалась ей Леля. Закон жанра.
Вся эта путаная комбинация из встреч и разъездов прошла неожиданно гладко, без сбоев и затыков. Это был хороший знак. Значит они, все трое, были на правильном пути и делали правильные вещи. Зоя любила, когда происходили такие совпадения, словно кто-то последовательно собирал диковинный конструктор, где каждая новая деталь появлялась в поле зрения только после того, как была правильно пристроена предыдущая. Судьба словно сдавала карты всему окружающему миру, и он выкладывал их так, что получалась абсолютно четкая последовательность, от двойки до туза и совпадающая, вдобавок, по мастям.
У нее один раз так случилось, еще в ту пору, когда она не работала в «Раю». Она только-только побелила потолки, покрасила стены на кухне, и теперь раздумывала сделать ей «по горячим следам» ремонт в одной из комнат или подождать? Нетерпение гнало Зою вперед, ей хотелось успеть до середины июня, до своего отпуска, потому что Ольга Валентиновна, соседка из квартиры напротив, с которой Зоя немножко дружила, предложила ей отдохнуть у нее на даче. Им обеим это было бы выгодно. Зоя в кои-то веки получала отдых на природе: дом Ольги Валентиновны стоял прямо на берегу озера, протянувшегося меж двух холмов, утыканных густыми елями и сосняком. За холмами стлались во все стороны покосы, а там, где шоссе проходило почти рядом с озером, был небольшой поселок, домов на двенадцать, с почтой и продуктовым магазином. Сюда даже заезжал рейсовый «ПАЗик»10 раз в сутки, а по выходным два раза. Соседка же получала наконец-то возможность съездить к матери в соседний город. Она давно хотела, но ей не с кем было оставить своих пуделей двух очень возрастных и очень капризных особ. А Зою собаки знали, очень любили и слушались беспрекословно. Да и управляться с ними в деревне было куда удобнее участок был велик, и обнесен прочным забором. С другой стороны, дача эта была все ж далековато, сообщение с ней сложно, а связь ни к черту. Отправляться туда требовалось уже скоро, через какие-то две недели, а на то время приходился день рождения одного из друзей их семьи и она его, выходит, пропускала. Николай ходил недовольный, друг тоже дул губу. И Петю на дачу брать она не хотела, случись что быстро из этой деревни не выедешь. Но соблазн отдохнуть от города и плюс «ребенок на свежем воздухе» этот соблазн был огромен и покамест всё перевешивал.
И вот буквально за день до того, как она собралась звонить мастерам, приехала ее коллега и выпросила пленку, закрыть мебель, пока у нее дома будут травить тараканов. Пообещала вернуть буквально завтра, а потом позвонила и, извиняясь через слово, сообщила, что у нее аврал, завал, девятый вал, и привезет она пленку только через неделю или полторы. Зоя перематерилась, и собралась идти в магазин за новой порцией полиэтилена, решив, что лишним он не будет, но потом поленилась и отложила до завтра. Назавтра она проснулась от оглушительного воя перфоратора выше этажом. Соседи не дождались ее ремонта и начали свой собственный, пообещав закончить самую громкую часть, проводку, дней через десять. Ее ремонт, таким образом, плавно переезжал на то время, когда ей нужно было отправляться на дачу. Отменить процесс благоустройства она не могла, так как уже дала задаток и купила часть материалов. Ждать еще год она тоже не хотела. Соседке пришлось отказать. Петя, который совершенно не желал ехать и жить почти месяц где-то в лесу, облегченно вздохнул, Николай повеселел, а его друг просветлел лицом. И вот, ровно в тот самый день, когда она должна была трястись с котулями на рейсовом автобусе, раз в два дня отправлявшемся с автовокзала в соседкину глушь, Зоя отплясывала вместе с мужем в одном из самых дорогих ресторанов города. В ту ночь, кстати, был зачат Левушка, что граничило едва ли не с чудом, ибо Зое уже не первый год ставили бесплодие. И, слава Богу, что она не перенесла ремонт комнаты на следующий год, ибо тогда вряд ли она вообще смогла бы его сделать в обозримом будущем.
Что ж, одно из дел было сделано Леля увезла Алю. Вернувшись домой, Зоя позвонила в клинику, где работал отец Глашиного ребенка, известный на весь город онколог Крымушкин, у которого наблюдалась Алевтина. Регистраторше Зоя сказала, что готова заплатить и за прием, и за срочность, и даже двойную цену, но ей очень надо, вот просто очень, вопрос жизни и смерти. Ее властный тон и упертость, в комплекте с изысканно-витиеватой манерой выражаться, так часто доводившей Марка (и не только его) до белого каления, увенчались успехом; ей было предложено прийти завтра, третьего января, в четыре часа дня, и она милостиво согласилась.
5. ВЕЧЕР В РЕСТОРАНЕ. ВСЕ ЕЩЕ 2 ЯНВАРЯ
Подарок Лиде Марк купил в небольшом магазинчике, дверь в дверь с рестораном. Теплая шаль красивого темно-розового цвета, с вышитыми гладью птицами и цветами, в духе старинных китайских халатов. У его матери был такой, на нем были пагоды, деревья, несколько тигров, до ужаса настоящих, и один огромный дракон, темно-зеленый, с желтоватым брюхом и длинной шеей. Халат был теплым, подбитым толстым слоем марли, мама закутывала его в этот халат, когда он болел, и он часами разглядывал его и придумывал разные истории про себя самого в роли воина, который охранял эти пагоды, прятался за деревьями и побеждал тигров и дракона. Шаль напомнила ему детство, он счел ее добрым знаком, предвестником будущей удачи, и успокоенный, спрятал подарок в багажник, закрыл машину и вошел в тяжелые стеклянные двери уютного «Bellissimo», самого дорогого и самого утонченного, по убранству и кухне, ресторана в городе. Публика, разумеется, была далеко не так прекрасна, как архитектура и повара, но в эпоху «тотально победившего мещанства» (как определял свое время Иван Ильич Бланшар) так было повсюду. Бланшар уверял, что исключения бывали, но изредка и лишь в Средневековье с его культом личности и служения, камлание же золотому тельцу исключений не допускало. Впрочем, Марка это не заботило, он как раз желал золота и продал бы все и вся, лишь бы получить желаемое, вот только никто пока не желал брать то, что он был готов предложить. Но может быть, сегодня что-то изменится? Должно же ему когда-то повезти! Так почему бы этому не произойти прямо сейчас?
Он отдал пальто, отряхнул волосы от мокрых маленьких снежинок и начал медленно подниматься по лестнице, вдоль резных перил и кадок с растениями, что стояли по краям лестницы. Через каждые пять ступенек, следующая шестая была чуть шире своих сестер, как маленькая площадка, и на ней по бокам стояли кадки с фикусами или китайскими розами и тут же пепельницы в виде шаров, водруженных на треноги. На последней площадке были выставлены тяжелые плетеные корзины, в которых росли карликовые апельсиновые деревья. Вход в зал был задрапирован широкими плетеными соломенными лентами, свисавшими сверху в беспорядке, впрочем, весьма художественном и тщательно продуманном. На них сияли звезды и снежинки из блестящей фольги, они не были слишком длинными, и посетители должны были лишь слегка наклонять голову, проходя под ними, и то это относилось в основном к мужчинам, и только если их рост превышал общепринятый средний. Марк наклонил голову, он был почти метр восемьдесят пять. Одна из лент скользнула ему по волосам, он отвел ее рукой. Вошел, остановился, огляделся. Их столик был в самом дальнем углу зала, сбоку эстрады, оттуда было удобно наблюдать за посетителями. Он любил сидеть там и любил проходить к столику путь вел через весь зал, можно было проделывать его медленно, здороваясь со знакомыми, целуя руки женщинам, внимательно присматриваясь к сидевшим в зале. И разумеется, особым удовольствием было ловить на себе одобрительные или заинтересованные взгляды. Взглядов неодобрительных тоже хватало, но ими следовало пренебречь. По крайней мере, на публике.