Верст. Позывной «Верст» - КАРАНИН Юрий

Юрий КАРАНИН

Верст. Позывной "Верст"

Глава первая. «Чуден Днепр при тихой погоде»

«Чуден Днепр при тихой погоде».

Н.В. Гоголь. Вечера на хуторе близ Диканьки.

1 «Скит-москит»

 Серафима-то будет на поминках?  Голодной куме свое на уме. Не известно, откуда, но откуда-то вчера поплыли, или приплыли,  это уж кому, как нравится,  по Днепру бревна. Много бревен, да еще каких!  как на подбор вот, троица трудников и расстаралась сверх меры. Ну, Алексию и Константину хоть бы хны, а вот Митрию ложись да помирай. А посему и вопрос не праздный,  у Серафимы,  известно,  рука легкая.

 Должна быть.  Да, только вот, не успел Алексий ответить.

 Обещалась.  «Ну, и голосина! Ему бы в церковном хоре петь». Алексей, он же Алексий,  так, как Анисим нарек,  невольно вздрогнул от ответа над головой, но уже понял, что вопрос назначался не ему, только ею же и покачал да пробурчал, как бы, безразлично.  Тебя бы только за смертью посылать.

 А чего за ней посылать? Когда надо, она сама приходит. К «Вещему Олегу» вчера пришла.  По обыкновению своему, не полез за словом в карман Константин, протискиваясь в кованую, узковатую для него, дверь.  Обещалась прийти завтра утречком.

 Смерть?  Оно и получилось бы шуткой, да вдруг по всем прошелся озноб великий, даже Ольгу, что на реку отправлялась, зацепил по пути.

 Почто, смерть? Серафима.  Константин поднатужился и отжал-таки все еще не приработанную створку железной двери.

 Тише ты. С корнями дверь выворотишь. Чего, спрашиваю, долго ходил?  Алексий все еще не отошел от оторопи: для своего центнера с гаком Константин всегда ступает неслышно, даже изящно, и оказывается возле тебя, когда его не ждут, что и вытворил сию минуту.

 Ну, так ведь, Серафиму ждал. Сам же велел, а она у Захарьиной заночевала. Сердечко у той сильно прихватило.

 Поди-ка, и к Олегу заглянул? Кузнеца позвал?

 Не нашел я его. Вы на станицу-то сегодня смотрели? ВСУшники туда чуть свет нагрянули,  как у себя дома, по хатам шастают,  курей и порося, которых спрятать не успели, всех половили. Теперь мужчин, кто сам скрыться не успел, отлавливают,  ну, и, как водится, кто бойкими оказались, попрятались по нычкам своим. Мыкола тоже успел в свою нычку забиться, а куда, никто не знает. Или не говорят. Да и мне отсвечиваться резона совсем не было,  сам едва не влип, как кур в ощип.

 Что так?  Все еще легкомысленно вопрошал Алексий, не отрываясь от работы, и не поднимая на Константина глаз.

 Так, с Крамарем старшим нос к носу столкнулись. Он зеньки-то уже залил, и пока соображал, что к чему, я успел пятки смазать. Он очухался-таки,  за мной погоню учинил, Ох! и лютовал, а что толку?

 Много их там?  Чувствуя, что «дело начинает пахнуть керосином», оторвался-таки от своего занятия Алексий.

 Кого? Крамарей?

 ВСУшников.

 Много, кажись. Пять танков,  точно,  видел, сколько-то бронемашин, два топливозаправщика. И эту,  как ее?  «Град» в саду углядел. Но ведь я не все высмотрел, и людей не сосчитал, сколько, но немало: кавказцы в основном, но и украинцев хватает.

 Это что же? За людями на танках приехали?  Несколько едко подал из-за куста голос Дмитрий, он Митрий, как его именовал Анисим, или Митрий, как здали его Алексий и Константин.

 Не доложили мне, однако.  В тон ответил Константин.  Но видел, как двоих скрученных привели.

 Так уж, и разглядеть успел?  Усмехнулся Митрий. Он уже проковылял по узенькой тропе и, охая, присоединился к друзьям.

 Так и успел. Укропы умудрились где-то горилки раздобыть,  у Коня,  думаю,  и теперь шатаются по станице аки Он одним глазом заметил замершую на подходе Ольгу, и потому только усмехнулся,  Аки белье по Днепру. А чечены в строгости себя держат,  все трезвые, как стеклышко. Кучкуются маленькими группами, по-своему лопочут.

 И что им надобно в наших краях? Давненько не забредали сюда.  Митрий, наконец-то, на скамье пристроился, и постанывать перестал.  Никак, русские отступили?

 А кто их знает? Хотя вряд ли.  Константин зачерпнул ковшик студеной воды, глотнул без меры.  Ух, крепка зараза. Даже слезу выбило. О чем это я? А, о русских. Останавливали меня ребята из «Ахмата», когда уже обратно шел.

 По мосткам шел?

 Вот, дает! Меня уже и Митрий за лоха держать начал.  Никак, обиделся Константин?  Я, как понимаешь, и на большом мосту отсвечиваться не решился,  ползком пришлось. А когда на острова вырулил, вплавь пустился. Рясу чуть не утопил. Так вот мне показалось, крепко стоят, и никуда уходить не спешат.

 А эти?  Митрий уже оценил напраслину своих подковырок и теперь серьезно кивнул в сторону станицы.

 Так, и им негде развернуться. Скучились на базарной площади. Всегда было неясно, зачем здесь станицу в свое время организовали. Разве что, красиво здесь, и Днепр под боком, А так, поля одни слезы. Огороды тоже. А, все равно, давно уже мазанки на камень меняют. Получается,  правильно. Все мазанки смыло, когда «Каховку» прорвало.

 Ради пчел,  Мыкола сказывал,  и организовали.  Подал голос Алексий.  А о «Каховке» и в мыслях не было.

 Ради пчел оно конечно. Богато жили. Знатная у них всегда медовуха была. А теперь,  после «Каховки»,  почти все пасеки порушились.  Горестно подтвердил Константин.  Мыколу-то еще пошукать?

 А Крамарь?  Скептически усмехнулся Алексий.  Кстати, а чего ты спросил о нем во множественном числе?

 Так, четверо ведь их: мать, два сына и этот, старший. Ни отчим, ни отец. Он больше по тюрьмам да по ссылкам. А и сыновья не далеко ушли. Особливо Кукушон.

 Как, как?  Алексий окончательно от работы оторвался.

 Кукушон. Родился он, когда отец очередной срок отматывал. Получив такой «подарочек», возомнил батя, что без него Анна сынка нагуляла, хотя та Богом клялась, что случилось такое, когда она навещала Григория на зоне. Но Потемкин, словно бык уперся: «Не получилось у нас тогда» и в отместку записал сынка на такое странное имя дескать, подбросила ему кукушка. А парня все Санька да Санек, и выяснилось все, когда при поступлении в школу метрика понадобилась. Григорий к тому времени остепенился как бы, но зато Кукушон на него зуб заимел. Ладно. Вечером дорасскажу. Парит чего-то.

 Погодь погодь, ты чего такой загадливый сегодня. Что еще за Потемкин?

 Так, Гришку так прозвали, отца, стало быть. Он, к тому же, еще и глаз на зоне потерял, за что ему срок,  третий, кажись,  на зоне порядком скостили. Готов крест-то? Пойдем, что ли?  Константин снова прикрыл дверь, и вернулся к скамейке.

 Куда? Через полчаса дождь начнется.  Авторитетно пояснил Алексий.  Сам Митрий предсказал. Рассказывай, пока время есть. Или что-то хотел?

 Бревна бы еще надо прибрать, пока дождь не начался.

 Так, начинается уже. Долго гулял.  Подставляя под первые капли руки, хихикнула Ольга и показала язык.  Рассказывай уж.

 Вовремя ты, однако, с реки вернулась. Все прополоскать успела? В дом пошли, что ли?  Торопливо прислонив к стене крест, решил Алексий.  Там доскажешь.

 А чего досказывать? К пятому классу Кукушон отбил у ребят охоту дразнить его, но обиду на отца затаил. Григорий тогда на лесопилку разнорабочим устроился, и деньгу неплохую зарабатывал, но семье мало перепадало, если забрать не успевали,  на горилку все уходило.

Константин занес в дом ведро, поставил на скамью, и снова к воде потянулся.  И вот пару лет назад, или больше,  нет, точно, пару. Отправили Гришку с напарниками штабель оправить. Дело нехитрое,  управились раньше времени, а потому на пару тройку пузырей сообразили, Напарники в шинок, а Гришка в тенечке прилег. Не знаю, почему,  чутье, какое, что ли?  но его вдруг словно вверх подкинуло, и в это время штабель пошел. Гришку только по касательной стойкой зацепило, ничего не поломало. Даже царапин не много. Неделю в хате отлежался, и все. Все, да не все. Злые языки слух распустили, будто бы видели Санька как раз в то время возле пилорамы. Ну, и довели Гришку до белого каленья. Он парня в углу прижал мол, признавайся, а то хуже будет. А Сенька в ответ: «Хватит меня за дурака держать. Сейчас хоть гроши, но семье кое-что перепадает, а с калеки, что с тебя возьмешь? Лишний рот кормить. Со своими дружками разберись, кому это ты дорожку перешел».