Заскрипел зубами Потемкин, а, как ни мерь, прав Кукушон. Больших друганов у Григория не было, так, собутыльники, и дорогу он многим перешел, только, вот, многие ли подлянку готовы устроить? Я тогда на лесопилке работал, потому это своими глазами видел. Видел и другой случай. Где-то с месяц прошел. Санек снова на лесопилке засветился. Григорий не стал дожидаться, когда еще что-то на голову свалится, Кукушона за грудки и к штабелю прижал: «Чего опять придумал?». Представляю, что он подумал, когда в живот ствол уперся.
Да, я тебе.
Одно движение, и мне терять нечего: выстрелю. Санек спокойно так сказал, даже у меня спину захолодило. Я чего пришел-то. Ухожу я от вас. Матери так и передай.
Куда? Оторопел, вижу, Гришка.
В «Азов». Знаешь такой? И запомни. Мать хоть пальцем тронешь, приду, убью.
Ты, щенок. Гришка еще крепче грудки сжал.
Ты не понял? Санек напрягся, вижу. Я все сказал. А теперь иди, куда шел.
В станице он еще пару раз показывался, сказывали, но я его не видел.
А второй?
Игорь-то? А Бог его знает? Жив ли, нет ли, не могу сказать. Я и не спрашивал.
А этот? Григорий?
Снова сел. А теперь, говорят, выпустили. Тоже в «Азов» пристроился. Сейчас вот здесь появился. А дождь, гляди-ка, всерьез притимился.
А и не помешает. Все пересохло. Митрий с Ольгой поливать не успевают.
2. Тревожная ночь
1.
Дождь, и на самом деле, зарядил не на шутку, день с вечером перемешал.
Сходить, что ли, за Мыколой еще разок? Выглянул на волю Константин.
Сиди-ка на месте ровно. Отозвался Алексий. Не хватало еще за собой хвоста привести, или простудиться. Ага! Нашел-таки две равноценные опасности. Удивляюсь, что наш скит-москит уже искать не пошли.
Нечего им тут делать. Поди-ка, станицу еще не всю прочесали? Горилка закончится, тогда и окрестности начнут шурудить. Константин заглянул через плечо Алексия. А что? Хорошим крест получился. Его бы на маковку приспособить.
Это второй. Как Анисим наказывал. Алексий поднял крест с пола. А к тому я уже и табличку прикрутил.
Прикрутил это хорошо. Прогудел Константин. Пойдем ставить?
Дождь же. Перепачкаемся только. Когда-то дождь закончится, все же. Тогда и сходим.
2
.
Однако дождь поливал весь день с переменным успехом: то лениво словно, от нечего делать, то смачно как будто хотел залить, если не всю землю, то этот забытый богами угол. А к вечеру, к тому же, значительно посвежело. Облачность стала тощей, но дождь, все равно, уже «впрягся в свою работу», старался на совесть, и в крыше обнаружились многие изъяны.
Отмечайте протечки. Указал Алексий. Дождь перестанет, перекрывать будем. Заодно и маковку поставим. Давно ведь готова.
Готова-то готова, да что-то постоянно отводило, да и время, как назло, больно уж неспокойное. Вот и сегодня чтО эту нечисть сюда принесло? А вдруг ломанутся в эту сторону? Тут большого ума не надо: лупанут из миномета и памяти от Анисимова скита не останется.
С такой мыслью Алексий плюнул на всю работу и лег на, доставшуюся ему «по наследству» от Анисима, лежанку. И только ведь приснул, как что-то грохнуло там, где станица. Громко грохнуло. Так громко, что уши заложило. И сразу же загрохотало так, что и не разберешь, где, будто бы повсюду. Наверх Алексий поднялся, а там, у окна уже все скучились, и Ольга уши подушкой закрыла, и визжит что есть мочи при каждом взрыве.
Что тут? Услышав его вопрос, Алексию тоже место у окна уступили.
Станица горит.
Вижу, что горит, а из-за чего?
Из-за чего? Переспросил Константин. Я так думаю, ВСУшники по своим же и лупанули сдуру.
Хохлы с чеченцами схватились? Или русские?
Может, и русские. Только откуда им в той стороне взяться?
Во, еще две летят. Показал рукой Митрий. Точно, ВСУшники, там русских еще не бывало. Хотя, может, и русские. У них теперь ракеты хоть, откуда, и хоть куда, летят. Одни подлянку уготовили, а эти упредили: ударили, как раз туда, где ты танки видел. Ага, теперь, кажись, по «Градам» попали. Ну, сейчас «заскворчит», совсем разнесут станицу.
А к нам не прилетит? По-пустому спросил Алексий, и сам тут же ответил. Глупости говорю. Если они на, как ты называл? «Ахмат»? нацелились, то не прилетит.
И в ответ на его сомнения тут же «заскворчало». Громадное пламя взметнулось над станицей, и почти всем почудились дикие крики, хотя, может быть, только показались: никакие крики не способны уже перекрыть канонаду взрывов и автоматных очередей.
Ольга пугливо глянула в раскрашенное пожарищем окно, и вместе с одеялом и подушкой перебралась ближе к Константину, и вскоре притихла в его братских объятиях, конечно, притихла это слишком условное понятие, поскольку она, все же, вскрикивала, но уже и она не могла перекричать ни взрывы, ни автоматные очереди.
Шла бы ты спать. Завтра хлопот много. Все одно, если сюда прилетит, толку от нас никакого не будет. Алексий как можно ласковей перекричал не, так и далекую, канонаду.
Страшно. Что мне так не везет-то? Шепнула Ольга и еще теснее прижалась к Константину
Только привыкать начала. И надо вот? Все с ног на голову. Ольгу от горьких предчувствий уже потряхивало, но не признаваться же в этом. Да, и неизвестно еще, в какую сторону повернется. А повернуться может в любую сторону, уж это-то она знала не понаслышке. Давно ли ее, «Звезду Интернета», пытались грубо затащить в подвал.
«Звезда Интернета», это так ее Константин зовет, Ольга была так испугана, что появление Гиганта с большим ружьем, потом оказалось, что это был крупнокалиберный пулемет, добытый по случаю, напугало ее почти до обморока.
В таком состоянии Константин и привел ее в Обитель, как именовал их дом Анисим, или скит-москит, как иначе и не называл Алексий. И следом и матери не стало, Ольге уже донесли, что мать, узнав про тот ужас в подвале, и что единственная дочь пропала, подвинулась умом и от горя вскрыла себе вены. Волей-неволей, надо готовиться к нелегкой жизни, и Ольга, как могла, готовилась. И вдруг снова все может рухнуть.
На той стороне снова что-то взорвалось, и Ольга звучно, непотребно для ее комплекции и возраста, вскрикнула.
Живые, понятно, на твой визг быстро явятся. Как бы вкрадчиво проговорил Алексий, поправляя рясу. А мертвым придется помучиться.
Там и мертвые есть? Ольга только сейчас поняла, что, конечно же, есть мертвые. Много мертвецов, и теперь как спать, скажите?
Два новых взрыва Ольга стоически выдержала, а потом снова началась истерика.
А когда мы по делам уйдем? Теперь и Алексий не отказался от мягкого подначивания. Тогда-то что будешь делать?
К Дмитрию уйду. И вдруг встрепенулась. А куда вы уйдете?
Ну, мало ли, куда? В станицу, к примеру. Надо же разведать, что и как. Начал, было, Алексий, слегка призадумался, и Константин моментально перехватил паузу. К Митрию? Добудишься до него? Тут и пушки не помогут. Хохотнул Константин. Он и от моего храпа не просыпается. Пошли с нами. Будешь по дороге песни нам петь. А что, хорошо я придумал? И он легонько ущипнул Ольгу за бочок. Его вольность совпала с новой серией взрывов, и Ольга только вскрикнула заполошно. Ой, мамочка ридная.
Так, пойдешь с нами?
А зачем она вам нужна, если здесь от каждого хлопка обмирает? Буркнул Митрий, неторопливо сползая со своего наблюдательного пункта, только для этого и сгодился этот комелек, но обрубок более чем понравился Митрию, и он так решительно отстаивал это приобретение, что давно уже все перестали сопротивляться, хотя, что уж тут говорить? Затащить-то наверх его затащили, а обратно что за нужда?
Я же говорю, будет песни нам петь. Все веселей шагать. Не унимался Константин. В тумане далеко слышно. Песен-то много знаешь? Нет? Ну, не горюй, научим. С картинками тоже.
Это какие с картинками? Ольга от потрясений, никак, не могла в толк взять, что разыгрывают ее?
Матюжные, стало быть. Без хитринки в глазах продолжает Константин. Знаешь матюжные-то? Нет? Плохо. Совсем не готова ты к жизни, что ни говори.