Меня зовут Николай Алексеевич, кандидат медицинских наук. Вам посчастливилось попасть в святая святых отечественной прогрессивной медицины НЛЦВТ на территории самого крупного лесопарка Москвы «Лосиный остров».
Врач жестом указал на темнеющее вечернее небо за окном.
Степан понимающе кивнул в ответ и внутренне выдохнул, что находится до сих пор в черте города. Слава водке, а как я здесь оказался?
Яблоков зловеще сверкнул глазами.
Вас принудительно госпитализировали сюда с бредом и паническими атаками. Лучшие санитары Центра должны были поставить любого на ноги за истёкшие сутки, и хвала отечественной наркологии, что это удалось.
Слесарь от испуга присвистнул, но так ничего и не вспомнил о вчерашнем дне. Видимых оснований не доверять Яблокову не было, в конце концов, сейчас он находился в тепле и уюте.
А где мои деньги и ключ?
Врач не стал смущённо заламывать руки, наградив лишь интригующей улыбкой во все зубы.
Не волнуйтесь, Степан Петрович: ваши личные вещи сейчас в надёжном месте. Не стремитесь покидать стены нашего учреждения, вы ещё нужны отечественной науке.
Иваненко сделал вид, что ответ его устраивает: по крайней мере, почему бы не осесть в этом месте на пару дней. Словно прочитав его мысли, Николай Алексеевич сделал ему знак рукой:
Я доложу дежурному медбрату, и вам принесут печенья и стакан кефира с грибными бифидобактериями. Чувствуйте себя, как дома, гражданин Иваненко. За сим кланяюсь.
С этими словами врач развернулся на месте и ровным шагом вышел из комнаты, не забыв перед этим включить дополнительный свет под потолком. Любого гостя НЛЦВТ следует окружить заботой и вниманием, особенно, если тот успеет своим примером послужить на благо отечественной науки. Когда за Яблоковым закрылась дверь, слесарь решил на зубок выучить расписание над кроватью. Больше всего ему хотелось выпить столько кефира, чтобы оказаться под градусом. Хрустящие крекеры не утолили голод, но и не возбудили аппетит. Завтра у него будет возможность прогуляться. Если кормить будут, можно и на недельку остаться.
* * *
Национальный парк «Лосиный остров» принято называть жемчужиной не только столицы, но и области. Неудивительно, что все посетители Научно-Лечебного Центра ежедневно гуляли по его территории, прочищая дыханием кислорода свои лёгкие.
Разумеется, в интересах руководства и медицинского персонала данного учреждения на первом месте считалось поддержание здоровья тех пациентов, которые находились на территории на полном попечении санитаров и медбратьев. С гостей Центра регулярно снимали особо важные медицинские показатели, организовывали трёхразовое питание и послеобеденный отдых.
Лишь изредка сквозь прочную поверхность стен пациенты могли услышать тихое жужжание технических средств, похожих по звуку на бормашину дантистов. Хотя забота врачей о подопечных была настолько искренней, что страха не было и вопросов по поводу шума персоналу не поступало. Каждый день внутри учреждения был не похож на предыдущий.
Еда в просторной столовой была экологически чистая, компот из сухофруктов наливался в картонные стаканчики без добавления сахара. Однажды перед обедом Степан Петрович решил изучить редкие виды папоротников, о которых узнал при разгадывании кроссворда в старой газете.
Взяв с собой кривую палку, слесарь решил полюбоваться красотой белокаменных зданий на фоне зелёных насаждений природного заповедника. Когда ему удалось дойти до желанных папоротников, внимание Степана привлёк юноша лет двадцати с небольшим, прислонённый к лиственнице. Находясь в научно-лечебном центре, привыкаешь к разным проявлениям человеческой сущности. Грусть в том числе была не настолько частой и яркой эмоцией, скорее в гуляющем парне жила отрешённость. Степан Петрович участливо потыкал пальцем в плечо юноши.
Оставьте меня. последовал ответ. Мне слишком печально жить на этом свете.
Слесарь снова присвистнул от неожиданности, ибо все его потребности, находясь на попечении медицинского персонала, закрывались с лихвой. Ты что скуксился, парень?
Юноша отвернул свою голову от дерева и, посмотрев на Степана, явил миру свою яркую царапину поверх лба. Тот только и успел опереться на палку, чтобы не потерять равновесие от отстранения.
Нехорошо себе вред причинять, малец. только и успел произнести опешивший Иваненко. За тобой вон, врачи следят, а ты себя уродуешь.
Парень мигнул помутневшим взглядом и глянул в сторону, куда-то сквозь слесаря, покамест тот находился рядом. Я только вчера от врачей, мистер. голос юноши прошибал январским морозом из-за своего равнодушного тона. Я всё забыл
Степан Петрович грустно покачал головой, ибо участливость и эмпатия в нём жили ещё со времён дворовых посиделок. Стоявший перед ним подопечный медицинского учреждения был слишком молод, чтобы познать истину жизненных трагедий, а потому вызывал в душе слесаря изрядную долю скепсиса. Ну чего ты мог забыть в твои-то годы парень? только и смог произнести слесарь. Юноша трагично закатил глаза и уткнулся исцарапанным лбом в лиственницу.
Любовь свою забыл.
Та степень правоты грустного парня, какую только можно было отвергнуть лишь тому, кто в жизни не любил пронзила Степана Петровича насквозь. Ведь и у него в жизни были свои «шуры-муры» с девчонками, правда скорбеть об их уходе из его жизни Иваненко так и не научился.