Требования этикета он удовлетворил целиком и полностью, а как насчет зуда собственного любопытства? Старик-портной, вне всяких сомнений, связан со здешним «дном». Так было, так есть, так будет, пока ношеная одежда чего-то стоит, мазурики будут таскать ворованное «своим» портным на перелицовку. Но будь нынешние дела хоть сколько-нибудь незаконными, к Урусову бы старик не сунулся, да и так открыто при Мите говорить не стал. Так что стоит ли беспокоиться? Хотя-а-а Портной осмелился нагличать, а здешний альв не желает на Митю шить да что там, даже побеседовать не соизволил! Такое не может остаться безнаказанным.
Митя звучно потопал, хлопнул дверью, а сам остался внутри. Замер в темноте коридора, прислушиваясь. Из приоткрытой двери мастерской доносился гул голосов:
Так ждут же! В пятый раз присылают: где вы да когда будете! На лоскутья изошли паны ясные!
Нетерпеливые паны уедут, а Митя Меркулов останется, невинным тоном ответил Урусов.
Батюшке наябедничает? презрительно-настороженно буркнул Яков.
Нет, уверенно, будто знал Митю от рождения, отрезал Урусов.
Тогда и ничего, успокоенно хмыкнул портной.
Ну-ну Оптимист ты, Исакыч
Это чем вы меня, ваше благородие, обозвать изволили?
Слово такое, от латинского языка происходит. Человек, который думает, что Мите Меркулову батюшка понадобится, если он тебя, дурака старого, наказать захочет.
В мастерской повисло мрачное молчание.
Лестно. И неуместно. Конечно, высокое мнение настоящего Кровного, пусть даже малокровного княжича, а не полнокровного князя, заставляет чувствовать себя человеком значимым. Но нужно ли, чтоб каждый портной в этом городе знал, что он, Митя Меркулов, опасен?
Что ж Пойдем, кто там так со мной повидаться жаждет, снова раздался насмешливый голос Урусова, шаги
Митя торопливо присел за наваленной в углу кучей мягкой ветоши. Куча спружинила, едва не завалившись Мите на голову, но удержалась. Дверь мастерской распахнулась, плеснув светом в темень заставленного старой мебелью коридора, раздались неторопливые шаги, звон ключей портной запирал мастерскую.
Аккуратней, ваше благородие, не споткнитесь, темень тут у нас.
Да я-то не споткнусь, ты сам не убейся.
Я привычный, каждый день тута Ай-уй-юй! Раздался гулкий стук, басовитое гудение и тяжелые прыжки вперемешку со сдавленной руганью не иначе портной в темноте приложился об стоящее у стены древнее пианино. Сюда извольте сдавленным от боли голосом проскрипел он, и шаги удалились: уверенные и размеренные Урусова, прихрамывающие и подскакивающие Исакыча.
Митя выбрался из-за кучи ветоши, брезгливо встряхнулся и шагнул следом. Пол пронзительно скрипнул, хорошо, что в этот момент впереди хлопнула еще одна дверь и скрип потерялся в этом хлопке. Митя замер. Сапоги, что ли, снять? Ох и хорош он будет: со свертком чиненой одежды под мышкой с одной стороны и сапогами с другой! Ну точно крестьянин, возвращающийся с заработков в родную деревню. Нет уж! Если его поймают скажет, что вернулся узнать, когда будет готов второй сюртук, не застал никого в мастерской и пошел искать. Не поверят, конечно, но и усомниться не посмеют.
Митя неспешно двинулся по коридору, аккуратно обходя выставленную вдоль стен ветхую мебель.
Вторая дверь распахнулась беззвучно и так же беззвучно закрылась за спиной. Митя понял, что снова оказался в модном доме, запахи изменились. Запах разогретых утюгов и мела остались, зато исчезла противно-маслянистая вонь ношеной одежды, сменившись ароматом пачулей[5]. Невдалеке пронзительно стрекотала машинка.
Мраморный пол гулко цокал под подошвами, и Митя пошел на цыпочках.
«Красться по этому дому становится у меня традицией!» мысленно хмыкнул он. Главное, труп снова не найти, его вполне устроят убийцы.
Убийц было двое, и оба неторопливо поднимались на верхний этаж. Увы, хватать их не имело смысла один наверняка Урусов, а второй но Митя и без того не сомневался, что старый пройдоха связан с местным «дном». И всего-то два трупа на нем да старик форменный скромник! Или слишком умен, чтоб самому кровью пачкаться? Хотя его поведение с Митей особого ума не выдает. Митя скользнул под лестницу, задрал голову, сквозь дубовые перила разглядывая, что происходит наверху.
Почти над головой у него прозвучали шаги, потом быстрый, отрывистый стук Тут же распахнулась дверь будто кто-то караулил прямо возле нее, и донесся негромкий голос Урусова:
Господа Маэстро Йоэль, рад вас видеть!
Как лестно звучит! ответил ему вздох ветра звон прохладного ручья по камням свист серебряного клинка, ловящего солнечный луч Ответил голос альва. Благодарю.
Так, а поди-ка ты отсюда, Йоська! Рюшки там пришей или еще чего Тут дела серьезные, не для маэстров. Да другим скажи, чтоб нас не беспокоили! После голоса альва скрипучий козлетон старого портного звучал омерзительно, как вопль раскачивающейся на покосившемся заборе вороны.
Петр Николаевич, наконец-то! Как же мы рады вас видеть! подхватили из глубины комнаты.
Наверху снова хлопнула дверь, голоса словно отрезало. В наступившей тишине притаившийся под лестницей Митя услышал резкое, частое, злое дыхание. Наверное, так же дышал он сам, когда свитские великих князей поливали его грязью.
Где-то рядом резко распахнулась дверь, и послышался пронзительный женский голос, в котором Митя безошибочно узнал голос Цецилии Альшванг, полновластной хозяйки дамской половины «Дома модъ»:
Йоська, цудрейтер, ты на кого там злобишься? У меня герань вянет!
Наверху рвано выдохнули, и по лестнице затопотали быстрые, злые шаги. Мелькнула двигающаяся с перехватывающей сердце грацией гибкая фигура, наряженная в простой приказчицкий сюртук, рассыпавшиеся по плечам длинные волосы цвета старого серебра И альв стремительно направился вглубь дома.
Не смей молчать родной матери! донесся гневный вопль фрау Цецилии.
Снова хлопнула дверь, и воцарилась тишина.
Митя подождал еще мгновение и взбежал наверх, бесшумно ступая на самый край ступенек.
С любопытством осмотрел пустую приемную на втором этаже и несколько плотно закрытых дверей. Заглядывать не рискнул из-за дверей не доносилось ни звука, понять, что внутри, было невозможно. Вот так откроешь, и окажется, что там в тишине и полнейшем молчании десяток клерков в синих нарукавниках корпят над счетными книгами! Стараясь двигаться все так же бесшумно, он шагнул к единственной двери, из-за которой слышались голоса. И впрямь традиция! Митя приник ухом к косяку.
Глава 7
Железный заговор
Благодарю, Раисе существенно лучше. Доктор сказал, скоро и бинты снимут.
Душевно рад за вашу рыжую красавицу!
Арон Исакович, ваше сочувствие весьма приятно, но хотелось бы знать, чему обязан такой настойчивости?
Видно занятого человека сразу к делу! отозвался еще один голос. Холодноватый. Чуть надменный. И одновременно льстивый, будто приказчицкий. Так мог бы говорить приказчик личной императорской лавки, если бы такая существовала в природе. С затаенным ощущением причастности к величию и превосходства над прочими, непричастными.
Позвольте, ваша светлость, представить моих гостей: Моисей Карпас, представляет «Общество каменноугольных и железных рудников Юга России», а также товарищество Брянских металлургических заводов, и господин Гунькин
Секретарь акционерного общества Путиловских заводов, все тот же высокомерно-приказчицкий голос вмешался надменно и одновременно торопливо.
Митя мог поклясться, что фамилию свою господин Гунькин не любит.
Прибыл специально из Санкт-Петербурга по поручению правления, и господин Гунькин с прорезавшимся недовольством добавил: Неделю то поездами, то в коляске! А у меня в секретариате, к вашему сведению, дела, господа!