Версия сайта :
SverhuVniz
Это я
Отличный сегодня день! Солнечный и яркий. Солнце греет во всю мощь, посылая лучи по небу пронзительно-голубого цвета. Такое небо бывает только летом. Я шёл по улице и улыбался счастливо, невольно подстраиваясь шагами в такт музыки, что звучала в моих наушниках. Почему я такой счастливый? Да потому, что в сумке у меня лежит свеженький диплом маркетолога-аналитика. Между прочим, очень престижная профессия и высокооплачиваемая. Я уже предвкушал, как крупные фирмы и компании будут рвать меня на части, предлагая выгодные условия, контракты и оплату труда. Без лишней скромности скажу, что диплом мой имеет красную корочку, сам я довольно симпатичный молодой человек, двадцати четырех лет от роду. Моя макушка на ростомере в кабинете врача достигает до отметки сто семьдесят восемь сантиметров, стрелки весов колеблются в районе семидесяти кило, показывая, что дистрофией я не страдаю. Внешность моя привлекательна. Ну, а что? Кто ещё вам меня опишет, как не я сам себя любимого? Девушка-парикмахер, что меня стрижёт, дохнет над моими волосами, называя их цвет «тёмный блондин». Шевелюра у меня густая и без всяких намёков на завитки. Абсолютно прямые профилированные пряди чёлки спадают на лоб и достигают переносицы. Виски удлиненные, волосы прикрывают мочки ушей, а сзади ложатся на шею, не достигая воротника рубашки примерно на сантиметр. Классный причесон! Дальше. Самое примечательное во мне – это глаза. Они разного цвета. Прикиньте, так бывает. Один глаз у меня карий, а другой – темно-серый. Окулист мне что-то втолковывала про генетический сбой, но мне это по барабану. Вы только представьте, светловолосый вьюноша, то есть я, с разными глазами, прямым носом, губами, как у Дженсена из «Сверхъестественного», и ямочкой на одной щеке. Вот, когда я улыбаюсь, ямочка эта и проявляется. Улыбка – моя визитная карточка. Это моя мама так говорит. Когда мне что-то нужно у неё попросить, сразить наповал прекрасную половину человечества или обезоружить в ходе прений упёртого оппонента, я пользуюсь своим уникальным даром – деморализация противника с помощью жизнерадостной улыбки. А ещё я глазами делаю так: долго смотрю в лицо собеседнику, стараясь вложить в свой взгляд всю глубину и очарование, на которое способен. Этому я ещё научился в детском саду. Меня любили все: нянечки, повара, медсёстры и заведующая. Музработник не могла представить без меня ни одного утренника. Стихи я декламировал звонко, с выражением, ещё и пел, оставаясь запевалой в нашей группе на протяжении всей своей детсадовской жизни. В школе мой пыл не угас. Начальные классы ознаменовались моим активным участием в школьной самодеятельности, что совсем не мешало учёбе и первой любви – темноволосый угрюмый мальчик в очках с тяжёлой роговой оправой; мне он казался загадочным и недосягаемым, все его обзывали очкариком и зубрилой. В средних классах моя любовь, не найдя ответной реакции, постепенно угасла. В выпускном году к нам пришёл молодой учитель физкультуры, в которого влюбились все наши девчонки и я, не желая видеть очевидного – физрук интересовался исключительно девушками, на него не действовала ни моя очаровательная улыбка, ни продолжительные многочисленные взгляды, ни высокие спортивные результаты: я из кожи вон лез, чтобы быть сильнее, выше и быстрее. Всё это закончилось растянутой связкой на ноге и твёрдой четвёркой по физ-ре, которая перекрыла дорогу к золотой медали. Технику же любви пришлось осваивать со своим давним другом, который, как оказалось, был влюблён в меня ещё с детского сада. Это мы выяснили на выпускном вечере, допивая бутылку шампанского и предвкушая процесс экспериментального исследования, который состоялся в том, чтобы выяснить, как далеко мы вообще способны зайти в поисках истины. Зашли мы дальше некуда, так глубоко, что я был готов расцарапать Пашке лицо, прощаясь со своей девственностью. И тем не менее, мне понравилось – отдаваться, зависеть и осознавать, что это именно я даю безумную вспышку эмоций, заставляя своего партнёра терять остатки разума и стонать в голос от восторга. С того раза мы и стали встречаться постоянно, совершенствуя технику секса методом проб. И вот сегодня я совершенно счастливейший человек, при дипломе, иду по улице и думаю о своём будущем.
В общем, шёл я такой весь из себя красивый и расслабленный, походкой супер модели от бедра с радужными мыслями в голове. Такого парня, как я, оторвут с руками и ногами. Ну, а про мою ориентацию никому знать необязательно. Это личное дело каждого, я считаю. Да и в наше время никого этим не удивишь. Кажется, что многие уже смирились, что гей – это не психическое отклонение, а особое состояние и мышление, позволяющее любить того, кого выбрало сердце, не взирая на идентичный пол обожаемого субъекта.
На следующий день я, разослав своё резюме по е-мейлу в несколько фирм и компаний, сидел на диване и лениво листал модный журнал. Звонков почему-то не было. Это наводило на всякого рода подозрения и размышления. Видимо, там офигели от такого резюме и приходили в чувство, решил я. Ну, что ж. Подождём.
- Юрка! – ко мне подлетел мелкий. – Введи пароль на компе, не будь жмотом. Хочу поиграть.
Да, я ведь совсем забыл сказать, что меня Юрием зовут. А мелкий – это мой брат, лошара, которому четырнадцать лет.
- Вадька, отвали, - я щёлкнул его по веснушчатому носу. – У тебя руки кривые. Иди на улицу, бегай.
Братик засопел и побрёл к телефону звонить своим дружкам. Так они сразу и пойдут с ним гулять. Сейчас Вадик пойдет у матери деньги клянчить, а потом поведёт мальчишек в магазин чипсами угощать да лимонадом. Вот за жрачку они с ним и гуляют. Любят они пожрать, особенно на халяву.
- Юра! – Это мама из кухни меня зовёт. – Ты есть хочешь?
- Хочу. Сейчас приду.
Мама у меня молодая. Ей чуть за сорок. Работает секретаршей. Хорошая у неё работа. Попечатала, отдохнула, в канцелярию сходила, по кабинетам, пришла, снова отдохнула. В обед в интернете сидит, на дневниках и форумах. Общается с такими же сдвинутыми дамами, как и она. У них там интересы свои, фигурнокатательные. На важные звонки отвечает. В пять часов вечера уже и домой едет. Рай, а не работа. Сиди себе за компьютером да трубку телефонную поднимай.
Дома она помешана на бытовой технике. Всё у неё есть. Мы едим и хлеб её, и кулинарные изыски из микроволновки и мультиварки, и пироги ещё каждую неделю выпрашиваем.
- Света-а-а! Свет-а-а! – бабушка орёт из своей комнаты. Лежит она у нас. Уже как полгода. Мама спешит на голос.
- Что?
Ну и зачем она спрашивает? Всё равно же бабка ничего толком не скажет. Она у нас только за нами повторять может. Пришёл как-то я к ней. Она уже изоралась вся. Дома только я. Смотрит на меня и говорит:
- Главное, чтобы костюмчик сидел.
Какой костюмчик? У неё, похоже, совсем крыша поехала. Говорю ей:
- Сидит твой костюмчик, не беспокойся.
Так она меня не отпускает и прямо со слезами на глазах всё про костюмчик твердит. Вот и пойми, что ей надо?
Мать что-то побормотала. Похоже, опять ругается, что простынь мокрая. Эти простыни в тазике в ванной уже достали. Они воняют. Не, я понимаю, что из-за одной простыни мать машину запускать не будет. Да и когда ей? Утром постель сменила и на работу побежала, стиралку только вечером может включить. А что я? Чуть что, сразу я. Между прочим, я учился.
Блин, когда же это закончится? Вы не подумайте, я бабушку свою очень люблю, но ведь это не жизнь - вот так в кровати лежать, не вставая.
Вот так и живём. Хочется уже из этого дома вырваться в большую самостоятельную жизнь. Не слышать бабкиных воплей, материных причитаний при уборке каждую субботу, что мы её уже все достали и скоро в гроб вгоним, ни мелкого, который вечно лезет в мой комп, и спит со мной в одной комнате. И что самое отстойное, я даже парня не могу к себе привести. Да.