— Нельзя заранее, — отказался Дед, — а то, может, и не дадут ничего. Мне об ордене пока что не говорили,
— Тогда выпьем за ваши лишние годы и за мои лишние килограммы, чтоб им пропасть.
Отнекиваться было неудобно.
— Хорошо, — сказал Дед, — только ставим по очереди: дринк вы, дринк я.
— Это как?
— Как в Америке, Дринк — одна выпивка. Скажем, стакан коктейля.
— Хоп! — согласился Темирханов и щелкнул пальцами. Здоровяк уже тянулся к чемодану на багажной полке. Пошарив под крышкой, он вытащил темную бутылку.
— «Мартель», — объявил Темирханов. — Это мой дринк, а ваш выпьем в следующий раз. Я не покупаю и вам не советую покупать спиртное в поездах и на вокзалах. Поверьте уж коммерсанту, здесь торгуют дрянью. Расчет простой: пассажир выпьет в Сочи, а голова у него заболит в Москве. Он же не вернется, чтобы пожаловаться.
— Тогда я плачу за обед, — сказал Дед, вставая. На Машу он взглянул мельком. — Муха, остаешься на попечение…
— Вадика, — подсказал Темирханов, кивнув на здоровяка. — Если он будет плохо тебя развлекать, пожалуйся мне.
Миллионер отдал кейс Вадику, и они с Дедом удалились.
У Маши запрыгали губы от обиды. Это было нечестно! Дед не мог так поступить! Ведь он с ней обещал идти в вагон-ресторан. Маме сказал: «Не суй нам свои котлеты, пускай девочка поест по-человечески, за белой скатертью». Должно было случиться что-то необычное, чтобы он оставил внучку голодной и побежал пить со случайным попутчиком.
А вдруг НЕОБЫЧНОЕ УЖЕ СЛУЧИЛОСЬ? Только Маша его не заметила…
— Ты… Муха! — вдруг позвал Вадик.
— На самом деле я Маша, — сказала она. — Это мы с дедушкой так друг друга зовем: я Муха, он Дед. С большой буквы, как прозвище.
— Маша так Маша, — согласился Вадик. — А он у тебя настоящий разведчик или так, при штабе?
— Самый настоящий, как в кино, — заверила Маша. — Просидел двадцать лет в американской тюрьме.
— Нет, конкретно? — не верил здоровяк.
— Конкретно, конкретно. Ему вообще дали пожизненный срок, — добавила Маша. — Американцы сказали: «Или выдавай своих агентов, или живым из тюрьмы не выйдешь!»
— Выдал? — с любопытством и жалостью спросил Вадик.
— Нет, его по старости выпустили. Разве бы он вернулся в Россию, если б выдал? Американцы его тми к себе, обещали тоже «полковника» дать. А Дед им: «Я русский офицер, а в двух армиях служить нельзя». Поэтому наши и не отправляли его на пенсию.
— Да, это была бы та еще подлянка, — признал Вадик. — Человек жизнь кладет в тюряге, чтоб своих пацанов не выдать, а его вдруг бац — на пенсию… Ладно, а как тебя развлекать?
— Вы серьезно?
— Босс приказал, значит, серьезно.
— А спеть можете? — не веря, спросила Маша. Вадик сразу же завел:
— Увы, все сказано, Душа погублена, Любовь завязана, Концы обрублены!
Он пел с душой, закатывая глаза, все громче и громче. «Концы обрублены» прогремели так, что из соседнего купе застучали в стенку.
— Громко, — похвалила Маша. — А сплясать вприсядку?
Здоровяк с готовностью свесил ноги с полки.
— Ой, не надо! — испугалась она. — Вадим, я пони маю: Темирханову вы служите. А передо мной-то зачем?.. — «Унижаться» Маша не сказала, но Вадик понял.
— Он же проверит, — покорным голосом объяснил он. — Да и мне самому не жалко. Ты конкретная пацанка, с понятием: к взрослым не лезешь, молчишь полчаса подряд.
— А есть кто-то, кто не молчит? Здоровяк понурился:
— Роза, темирхановская дочка… А знаешь, кто у нее мать? Марина Марчук! Ты-то не помнишь, а десять лет назад она была королева красоты, «Мисс Черноморочка». Босс говорил: «Хочу, чтобы дети были красивые, как мать, и умные, как отец». Он, конкретно, переживает, что росточком не вышел, — с любовью сказал Вадик.
— Ну и как дочка, красивая получилась? — спросила Маша.
— Чисто наоборот: на вид в босса, а умом в мамашу. А мамаша правое с левым путает. Как дунет на своей «БМВ» по встречной полосе…
— Не повезло ему, — заключила Маша.
— Не повезло, — вздохнул Вадик. — Кататься будем?
— Как?
— Верхом. Ты у меня на шее, не наоборот же.
— Не будем, — отказалась Маша. — А еще какие развлечения в программе?
— Например, она меня купает в фонтане. Только здесь фонтана нет, — стал перечислять здоровяк. — Пихает в уши эскимо, чтобы палочки в стороны торчали.
— Только здесь эскимо нет, — подсказала Маша. — Ну, а что-нибудь разумное?
— «Блинчики» камнями по воде пускать. Это самое разумное, потому что она круги считает.
— А сколько ей лет?
— Десять.
— Она что, больная?
— Нет, просто балованная.
— Не повезло ему, — повторила Маша и отгородилась от Вадика книжкой.
Строчки плясали в глазах. Читать не хотелось. Интереснее было понять, почему миллионер ни с того ни с сего так полюбил Деда.
— Я посплю? — отвлек ее здоровяк.
— Спите, мне-то что.
— А…
— А если Темирханов спросит, я скажу, что мы развлекались до упаду. Кило мороженого в уши затолкали.
— Нет, я хотел сказать: «А ты конкретная пацанка».
— Да, я ужасно конкретная, — подтвердила Маша. — Сама иногда удивляюсь, до чего я конкретная.
Здоровяк промолчал. Когда через минуту Маша | и глянула на него из-за книжки, он уже спал, положив под подушку кейс миллионера.
Может быть, Вадик не спал бы так спокойно, сечи бы знал, что на соседней полке лежит не просто девчонка в линялом сарафане, а без пяти минут сыщик. Младший партнер сыскного агентства «Алентьев и внучка» — каково?!
Агентство Маша с Дедом придумали по дороге к вокзалу, когда решали, чем ему заняться на пенсии. Не тыквы же сажать отставному полковнику разведки. Конечно, Деду без разговоров дадут разрешение на пистолет и все, что положено частному сыщику. К случае чего президент поможет. А как только Маше исполнится четырнадцать, Дед по всем законам примет ее на работу.
Правда, пистолета ей придется подождать. Духовой у Маши есть и сейчас, и она выбивает девяносто три очка из ста хоть с правой руки, хоть с левой. Но этот мир придуман не нами, а взрослыми. Все, что получше, они раздают друг дружке, а тебе говорят: «Сначала подрасти». Хорошо еще, что люди растут без разрешения, и когда-нибудь Маша получит настоящий пистолет.
Наверное, кто-то скажет: «В тринадцать лет нельзя быть сыщиком, это пустые мечты и враки». Эти маловеры не знают, что «Алентьев и внучка» уже раскрыли ограбление Музея дворянского быта. Знаете, сколько было шуму? Новости по телевизору, заголовки в газетах: «Крупнейшее ограбление на Черноморском побережье со времен Мишки Япончика», «Сокровища найдены на морском дне». А кем найдены?.. То-то! Правда, тогда Маша с Дедом еще не думали об агентстве, но уже работали вместе. Ну и Петька помогал.
Вадик спал, а Маша, закрыв глаза, чтобы лучше думалось, вспоминала…
Дурацкий скандал с проводником — зачем он кричал, зачем лез драться с Джонни Деппом и сам же вызвал милицию? Ответ: не хотел пускать их к Темирханову. Почему? Это ясно: подлизывался к миллионеру.
Темирханов тоже не хотел пускать их в купе, но ничего подозрительного в этом нет. Наоборот, было бы странно, если бы капризный миллионер обрадовался попутчикам. Так-так… Но потом он обрадовался! «А пойдемте-ка обмоем ваш орден…» Может, зауважал Деда, потому что его вызывает президент? Нет, об этом еще раньше сказал Джонни Депп: «Потом расскажете, о чем с президентом говорили». Темирханов тогда и ухом не повел. Устроил глупую дележку столика, вывернул на себя кейс. И стал знакомиться. Сразу после того, как здоровяк Вадик собрал в кейс рассыпанные винтики-пакетики.
Стоп, сказала себе Маша. «После того» — еще не значит «из-за того». Если ты чихнешь, а поезд сойдет с рельсов, то чих тут ни при чем. Подумаешь, Темирханов рассыпал образцы товаров. Никому не запрещено торговать винтиками и кофе.
Надо поставить себя на место Темирханова. Вот он сидит в купе с Вадиком. Вот входит старший лейтенант Джонни Депп. Темирханов его знает и не любит. Он велел своим охранникам посадить Джонни Деппа в подвал, и за это ФСБ отобрала у них пистолеты.