И если мне удавалось сравнительно легко приспосабливаться и тут и там, и снова тут, и снова там естественно входить в строй иной культуры, так это, несомненно, от этого сходства.
Америка и Советская Россия просто не знают, насколько они похожи. Различия постоянно показываются и безумно раздуваются телевидением, кино, книгами пропагандистов и поверхностных журналистов. Но один старый человек – Арманд Хаммер – вот уже несколько десятилетий продолжает свой трудный подвиг, убедить мир, как необыкновенно близки и нужны друг другу две огромные страны. И если мой голос неавторитетен, то к голосу Хаммера следовало бы прислушиваться.
Однако ложь сильна и живуча, искусственная вражда основана на ложных страхах, и пропаганда раздувает пламя взаимного недоверия вот уже семьдесят лет, исключая время второй мировой войны. А жизнь-то идет своим путем в обеих странах. Люди любят, женятся, рожают детей, создают книги, музыку, искусство – все так же, все так же… Повторяют прошедшее, взывают к будущему, молятся Богу, хоронят ушедших, обращая мало внимания на политические этикетки, на истерику, поднятую в связи с сегодняшними новостями. И здесь и там надо вырастить детей честными, искренними, верующими в Добро, в Любовь, в Прощение, потому что без этого человечество неминуемо погибнет – какими бы высокими идеологиями оно ни прикрывало взаимную вражду и ненависть. Сменяются поколения, родители по обе стороны так называемого железного занавеса с одинаковыми усилиями стремятся поддержать в молодых искру божественного огня, научить их самопожертвованию не ради собственного комфорта – среди холодильников, автомашин и телевизоров – а ради будущего этой планеты. Научить их любить природу и землю, животных и растения, детей и стариков.
Русская поэтесса Наталия Крандиевская сказала об этом вечном потоке жизни в эпитафии,* которую ее близкие после ее смерти поместили на могильном камне над нею:
__________________
* Н. В. Крандиевская. „Дорога". Сб. стих. Л., 1985.
8
Уходят люди и приходят люди.
Три вечных слова: было, есть и будет,
Не замыкая, повторяют круг.
Венок любви и радости и муки
Поднимут снова молодые руки,
Когда его мы выроним из рук.
Да будет он, и легкий и цветущий,
Для новой жизни, нам вослед идущей,
Благоухать всей прелестью земной,
Как нам благоухал.
Не бойтесь повторенья!
И смерти таинство и таинство рожденья
Благословенны вечной новизной.
Сын Наталии Васильевны, московский физико-химик Федор Федорович Волькенштейн когда-то очень давно заставил меня сесть писать историю моей семьи. „Двадцать писем к другу" были адресованы к нему и без его настоятельного напора не были бы написаны. Его уже, к сожалению, нет в живых. Но мы еще встретимся с ним далее на страницах этой книги – последнего тома моего автобиографического повествования,* хотя я бы с большим удовольствием писала бы короткие рассказы более оптимистического характера. Но так уж вышло.
И будет уместно именно здесь выразить глубокую признательность
Ф. Ф. Волькенштейну – ученому и литератору, – наставившему меня твердой рукой на путь писательства.
С этим ведь, по существу, и пришло все новое: переосмысление жизни, поиски правды и новых путей и бесконечные странствия по земле.
Глубокий поклон и спасибо за все незабвенному другу.
__________________
* „Двадцать писем к другу", 1967, США. „Только один год", 1969, США. „Далекая музыка", 1984, Дели, Индия; 1988, США.
9
1
ПЕРЕСЕЧЕНИЕ ГРАНИЦЫ
Сентябрьским ясным утром 1984 года я ехала поездом из Кембриджа в Лондон, везя с собой в сумке письмо в советское посольство с просьбой о разрешении возвратиться к моей семье.